Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг. - Александр Путятин

Процесс тормозил один важный психологический момент. Когда «дети боярские» являлись на смотр «с пищалью», они все же формально оставались в составе дворянского ополчения.

А переход в солдаты был для них серьезной потерей статуса. Ведь служба в «пешцах» традиционно считалась уделом «черного люда». Ситуация с набором быстро наладилась, когда власти объявили о найме в солдаты казаков и иных «вольных охочих людей». Для них условия оплаты (пять рублей в год плюс один алтын в день кормовых) оказались приемлемыми. Вакансии в обоих полках довольно быстро заполнились. Но поскольку время поджимало, в Швецию и Голландию в начале 1631 года выехали полковники русской службы Индрик ван Дам и Александр Лесли с приказом навербовать четыре полка солдат из иностранных наемников. Миссия закончилась успешно.

Таким образом, к началу Смоленского похода 1632—1634 годов в распоряжении царских воевод было шесть полков иноземного строя. В стадии формирования находился еще один — рейтарский. С его комплектованием проблем не возникло. В тяжелую кавалерию «дети боярские» шли охотно, ведь в их представлении это был «традиционно дворянский» род войск. В рейтарском полку по штату состояло две тысячи конных бойцов. Он делился на 12 рот во главе с ротмистрами. Рейтары были хорошо вооружены. Бойцу выдавали из казны шашку, карабин, два пистолета и латы. Каждый из пехотных полков имел 1600 солдат. В нем было 8 рот по 200 человек, в том числе 120 мушкетеров и 80 пикинеров. Затем, уже в ходе войны, из русских новобранцев сформировали еще два солдатских и один драгунский полк. Драгуны могли сражаться как в пешем, так и в конном строю. Их численность была определена в 1600 человек при 12 малых пушках. Таким образом, перед самой войной и в ходе ее были сформированы десять полков иноземного строя, общей численностью около 17 тысяч человек.

В общем, к моменту окончания Деулинского перемирия русское правительство смогло создать достаточно сильную и неплохо вооруженную полевую армии, способную к «стройному» бою. Однако у новых полков было несколько существенных недостатков, которые в дальнейшем оказали негативное влияние на ход и исход военного столкновения с войсками Речи Посполитой. Во-первых, большинство солдат, драгун и рейтар не прошло достаточного военного обучения. Они не имели опыта ведения войны в линейном строю. Во-вторых, в армии имелись проблемы с командным составом: роты и полки возглавляли иностранцы, больше заинтересованные в жалованье и добыче, чем в победе царя над королем. Русские солдаты офицерам не доверяли. Слишком свежо было воспоминание об измене иностранцев под Клушином. Высший командный состав не имел навыков ведения войны «по-европейски», воеводы не представляли, как можно совместить линейную тактику пехоты с боевыми приемами дворянской конницы. Советоваться с европейскими офицерами многие считали зазорным и даже опасным. А ну как изменит иноземец? Расплачивайся потом головой за его подсказки…

Нельзя утверждать, чтобы правительство Романовых не понимало этих проблем. Чтобы сгладить противоречия, оно выдвинуло на военные посты, связанные с подготовкой армии и изучением театра боевых действий, именно тех полководцев, которых планировало задействовать в Смоленском походе. Так, князь Дмитрий Пожарский в 1628 году стал воеводой в Великом Новгороде, а боярин Михаил Шеин в это же время возглавил Пушкарский приказ. Подготовкой новых полков вместе с иноземными офицерами занимались Дмитрий Черкасский и Борис Лыков. Последние двое первоначально планировались на посты главных воевод.

Еще большее внимание царь и патриарх уделяли дипломатическому обеспечению войны. Россия готовилась нанести удар в тот момент, когда Европа была расколота надвое Тридцатилетней войной. Союзу католических стран противостояла коалиция Франции, Швеции, Дании и нескольких германских княжеств. У России имелся тайный договор со Швецией о совместных действиях против Польши. Турция в это время была связана тяжелой войной с Ираном, и Романовы рассчитывали на ее дружественный нейтралитет. Были у них основания надеяться и на то, что существенную часть вражеской армии свяжут боями войска Крымского ханства.

И поначалу все шло даже лучше, чем ожидали царь и патриарх. Срок Деулинского перемирия истекал 1 июня 1632 года, и именно на это время Москва планировала начало кампании. Подготовка шла полным ходом. Войска на «литовском рубеже» начали сосредотачиваться еще предшествующим летом. В июне 1631 года Михаил Романов назначил главных воевод: Дмитрия Черкасского и Бориса Лыкова. В общем, к тому моменту, когда в апреле 1632 года скончался Сигизмунд III, для похода все было готово. Однако войска к Смоленску не выступили. Князь Лыков затеял местнический спор с Черкасским, заявив царю, что служит 40 лет и «лет с тридцати ходит своим набатом[62], а не за чужим набатом и не в товарищах»{175}, а потому вторым воеводой в поход отправляться не хочет.

Романовы не поощряли местничества. Царь не принял челобитной Лыкова. Со строптивца «за бесчестие» главного воеводы взыскали штраф 1200 рублей. Но и Черкасского царь с патриархом от командования отстранили. Романовы посчитали его виновным в том, что скрывал конфликт до последнего, а не доложил о нем царю. Итак, «первый комплект» командиров отправился в отставку еще до начала похода. Вместо них 23 апреля 1632 года на ведущие армейские должности были назначены Михаил Шеин и Дмитрий Пожарский.

Однако эта пара не зря была запасной. У каждого имелся существенный изъян, который мог стать причиной провала. Шеин прославился лишь стойкой обороной, он был типичным «генералом Ни-Шагу-Назад». Существовала вероятность, что крупные наступательные операции окажутся ему не по зубам. Пожарского же с каждым годом все чаще валила с ног «черная немочь». Трезво оценив возраст и самочувствие, князь Дмитрий отказался от назначения по состоянию здоровья. Воевода не перестраховывался. Еще до того, как армия выступила в поход, очередной приступ болезни надолго уложил Пожарского в постель. Вместо него в товарищи Шеину назначили Артемия Измайлова. Оба получили наказ собираться с полками в Можайске и Вязьме, затем занять Дорогобуж и уже оттуда идти к Смоленску.

Но тут вмешалось еще одно обстоятельство. В южные пределы России вторглась 20-тысячная Крымская орда. Причем, вопреки довоенным расчетам, в походе кроме татар и ногайцев участвовали турецкие янычары с «огненным боем». Все лето в южных уездах шли сражения. В целом их ход был благоприятен для России. Но никто не мог поручиться, что хан не введет в бой свежие силы. Лишь к концу августа в Москву сообщили, что «большие орды» отошли в степи. Однако, несмотря на упущенное время, правительство считало, что шансы на победу еще не утрачены. В стане врага по-прежнему царило «бескоролевье». Союзник России, Густав Адольф, вел успешные бои в Германии, вынуждая поляков держать крупные силы на северных и западных границах. В этих условиях 10 сентября 1632 года русские войска получили приказ начать боевые действия против Речи Посполитой.

ГЛАВА 26.

ВОЕННАЯ КАМПАНИЯ 1632—1634 ГОДОВ.

КАПИТУЛЯЦИЯ АРМИИ ШЕИНА.

УСЛОВИЯ ПОЛЯНОВСКОГО МИРА

В целом план кампании был сравнительно неплохим. По нему из района Можайска на Смоленск наступала центральная армия во главе с Михаилом Шейным и Артемием Измайловым. В ее составе было свыше шести тысяч конных дворян и детей боярских, более полутора тысяч казаков, примерно около трех тысяч служилых татар, свыше девяти тысяч солдат в полках нового строя, а также более полутора тысяч стрельцов, всего 21 тысяча ратников. Южнее, из района Калуги, двигались конные отряды Бориса Нагого численностью около двух тысяч человек. На северном фланге, из района Ржева, наступали полки Семена Прозоровского, в которых было примерно пять тысяч бойцов. Еще один сильный отряд во главе с Иваном Еропкиным и Баимом Болтиным, численностью свыше полутора тысяч воинов, должен был действовать в районе Северской Украины. Однако угроза со стороны Крымского ханства заставила правительство перенацелить его на южное направление. Взамен летом 1633 года Шеину отправили тысячу московских стрельцов.

Главная армия, обремененная огромным орудийным парком, продвигалась по осенним дорогам с большим трудом. В условиях распутицы даже легкие полковые пушки постоянно вязли в грязи. Примерно полсотни «больших пищалей», в числе которых было 19 осадных и четыре верховых орудия, Шеину пришлось оставить в Вязьме. 18 октября войска взяли Дорогобуж, где воевода почти месяц ждал отставшие отряды. За это время русские ратники оборудовали в городе склады, превратив его в главную тыловую базу. К Смоленску Шеин выступил лишь после 20 ноября, и только 17 декабря главные русские силы обложили город.

К этому времени фланговые армии достигли больших успехов. Конные полки на юге захватили Серпейск, Рославль, Батурин, Почеп, Трубчевск, Новгород-Северский, Сурож, а также несколько более мелких городов и острогов. Летучие отряды «охочих людей» прошлись по окрестностям Карачева и Стародуба, совершили набеги на Гомель и Чернигов. За первые два месяца войска Бориса Нагого на своем направлении освободили почти всю территорию, утраченную по условиям Деулинского перемирия. На северном фланге полки Прозоровского и Белосельского к середине ноября 1632 года смогли захватить две наиболее мощные крепости — Белую и Невель. Всего к началу декабря русские войска освободили 23 города.