Поводыри на распутье - Вадим Панов

– Я хочу служить, – тихо ответил Фань. И огонь настоящей веры сверкнул в его глазах. И голос окреп: – Вечно!

– Вечность – тяжелая дорога, человек по имени Фань Чи, – произнес Лунный Заяц и посмотрел Фаню в глаза. – Гораздо тяжелее той, что ты прошел.

– Я принял решение и не отступлю! Мое время будет отдано Традиции!

– Ты упорен, человек по имени Фань Чи.

– Я вижу великую цель.

– Подойди, – велел Лунный Заяц.

Фань приблизился, и несколько крупинок, которые Лунный Заяц вытащил из каменной ступки, упали ему на язык.

– Тебя ждут большие испытания, человек по имени Фань Чи.

– Теперь я их пройду, господин, теперь я их пройду, – прошептал Фань. – Но дозволь спросить…

– Ты хочешь взять немного порошка с собой?

Он умел читать мысли людей.

– Да, господин. Для достойного человека, который послал меня…

Лунный Заяц издал невнятный возглас. Фань поднял голову, проследил за взглядом бога и похолодел: к дворцу приближался русский.

Мертвенно-бледный. Шатающийся. Тяжело и жадно дышащий. С искусанными в кровь губами.

С горящими, словно у дракона, глазами.

Фань похолодел, но тут же устыдился и взял себя в руки. И даже рассмеялся.

– Ты опоздал, русский!

Но тот не ответил, даже не посмотрел в сторону Фаня. Он двигался к Лунному Зайцу, беззвучно шепча какие-то слова.

И лапа бога замерла, впервые за тысячи лет перестав толочь в каменной ступке порошок бессмертия.

И Фань почувствовал, что надвигается беда.

– Останови его, господин. Останови!

– Он убил Лунного Зайца. – Ляо помолчал и поправился: – Оно убило – Чудовище. А потом оно погубило коричневое дерево, которому боги повелели расти вечно. Мне показалось – простым прикосновением. Узкие листья дерева, прекрасные, словно вырезанные из тончайшего шелка, осыпались на вмиг пожелтевшую траву, изящный ствол стал черен, а нежное благоухание сменилось кислым запахом разложения.

– Да вы поэт, – негромко произнес Урзак.

Китаец провел рукой по гладкому подлокотнику кресла. Заурядный жест, однако Банум увидел, что Ляо нервничает. Прошедшие десятилетия не подернули старую историю дымкой равнодушия. Ляо по-прежнему переживал те события. Пылко. Эмоционально.

По-прежнему стоял посреди плато Аристарха, стремительно превращающегося в заурядную лунную поверхность.

– А потом рухнул дворец. Распался, как будто сложен был из детских кубиков. Растаял, словно кубики эти были сотканы из дыма. Исчез навсегда… – Голос китайца дрогнул, но он сумел справиться с минутной слабостью. – И над плато Аристарха вновь засияли звезды.

Чай давно остыл, но перемены не было – обслуге запретили входить в комнату до особого распоряжения, а сладкое китайское вино Урзак терпеть не мог. Он повертел в руке пустую чашку и осведомился:

– Скажите, уважаемый Ляо, вы видели, как именно Чудовище убило Лунного Зайца?

– Зачем вам?

– Это важно.

– Все произошло быстро. А я… – Ляо отвел взгляд. – Я кричал.

– Вам было страшно?

– Мне было больно. Само присутствие Чудовища оказалось невыносимым. Тысячи острых копий пронзали меня снаружи и тысячи разрывали изнутри. Я кричал, поскольку думал, что умираю. – Ляо помолчал. – А потом стал кричать оттого, что вспомнил, что не могу умереть. И память о последнем мгновении Лунного Зайца будет жить со мной вечно. – Еще одна пауза. – Я был в ужасе.

– Понимаю, – кивнул Урзак.

И в его голосе мелькнуло нечто, похожее на сочувствие.

– Я не помню, как надел шлем и возвратился к луноходу. Не помню, сколько времени провел возле него. Возможно, я был без сознания. А когда очнулся, то оказался совсем один. – Китаец вновь провел ладонью по подлокотнику. – Я заменил второй баллон и вернулся на корабль.

Некоторое время собеседники молчали. Гость вежливо ждал продолжения рассказа или сообщения о его окончании. Ляо собирался с мыслями.

– Дальнейшее вам известно. Старый Председатель, чьи воля и вера питали проект «Дии Чуань», умер через четыре месяца. Все говорили, что он успел воплотить в жизнь свою сокровенную мечту, и только я знаю, как сильно он был разочарован. Я его подвел. Я его убил.

– Председатель был вашим отцом? – тихо спросил Урзак.

– Да. – Ляо посмотрел в окно. – Космическая программа Поднебесной заглохла. К тому же через некоторое время разразился Большой Нефтяной Голод, и всем стало не до будущего – выжить бы. Затем появились Анклавы, которые постепенно захватили первенство в космических исследованиях. Город Шоуду, который должен был стать главной земной базой в освоении Солнечной системы, состоит из шести бункеров. Лунная станция Анклавов в четыре раза больше.

Ляо умолк. Ему было трудно говорить: горький рассказ, горький финал.

– А что Безуглов? – поинтересовался Урзак.

– Исчез. Я до сих пор не знаю, удалось ли ему покинуть Луну, или он…

– Удалось, – перебил китайца Банум. – Смерть бога активизирует силы высшего уровня. Ведь это прямое вторжение в Верхний мир. Наступил миг без Порядка и без Хаоса. Чудовище, судя по всему, прекрасно ориентируется в этих материях и сумело воспользоваться моментом неопределенности, чтобы вернуться на Землю.

– Время и пространство перестают существовать, – прошептал китаец. – Нарушается ход вещей.

– Совершенно верно.

И оба собеседника подумали об одном и том же: как же убить тварь, способную выжить в нигде и никогда?

– Я долго размышлял над теми событиями, – продолжил Ляо, не позволяя тишине воцариться в комнате. – Щепотка порошка не только изменила мой организм, она передала мне частичку мудрости Лунного Зайца. Еще до полета я сильно продвинулся в исследованиях возможностей, которые дарит Традиция, я знал много. А после возвращения я перечитал множество старых трактатов. Я постиг их подлинный смысл.

– Вы обрели большую силу, господин Ляо.

– Это так, – согласно кивнул китаец. – Но есть несколько вопросов, которые до сих пор смущают меня. Надеюсь, вы не откажетесь помочь? В качестве ответной любезности?

– С удовольствием.

Ляо внимательно посмотрел на собеседника.

– Как получилось, что я обогнал Безуглова? Ведь я шел по его следам до самого плато.

– Вам казалось, что вы идете по его следам, – уточнил Урзак. – В действительности же все это время Безуглов бежал за вами.

– Бежал за мной?!

– Даже сейчас Чудовище сильнее. А тогда ему не составило труда заставить вас увидеть то, чего нет.

– Но зачем?

– Чужая Традиция, – пожал плечами Урзак. – Безуглов никогда бы не вышел к Лунному Зайцу в одиночку. Он бы скитался по плато Аристарха, пока не умер от удушья, но ничего бы не нашел. Как ничего бы не нашли на нем американцы, если бы добрались до Луны. Безуглову требовался проводник, требовался мастер вашей Традиции.

– Я сам привел Чудовище к Лунному Зайцу, – понял китаец. – Я сам…

– Вам не в чем себя упрекнуть, – серьезно произнес Банум. – Чудовище блестяще сыграло эту партию. – Он выдержал паузу. – С другой стороны, кто знает, куда бы отправился мир, получи Поднебесная помощь Лунного Зайца. Вы прикоснулись к нитям, которые заставляют дергаться всю планету. Вам открыли переход к Верхнему миру. Вы нашли покладистое божество…

– Наше божество!

– Именно это я и имел в виду. – Хасим положил руки на трость и жестко посмотрел на китайца. – Верхний мир закрыт от нас, уважаемый Ляо. Мы можем обращаться к нему, можем просить, можем надеяться… Но времена, когда боги принимали участие в битвах людей, давно минули.

– Встреча с богом показала, что наша Традиция – истинная!

Старый Ляо выкрикнул фразу с горячностью мальчишки. И заслужил отеческую улыбку от человека, который выглядел значительно моложе китайца. Но выглядеть моложе не всегда означает быть моложе.

– Вмешательство Верхнего мира в дела людей могло привести к непредсказуемым последствиям. Чем бы ответили мусульмане? Католики Вуду? Индусы? А им есть чем ответить, уважаемый Ляо. Вы это знаете. На мой взгляд, Чудовище защищалось. И защищало весь Средний мир. Защищало от вас.

Указательный палец уперся в хозяина дома.

– Означают ли ваши слова, что вы отказываетесь от охоты? – мрачно поинтересовался китаец.

– Ни в коем случае, – улыбнулся Урзак. – Я твердо убежден, что тварь должна сдохнуть. Путь выбран. Традиция умерла. И ее последний осколок следует растворить в вечном забвении.

– Но разве вы не являетесь осколком?

– Нет, – Банум дружелюбно улыбнулся. – С того самого момента, как выбрал Путь.

– Хорошо… – Китаец склонил голову. – Тогда объясните, почему у Безуглова были чистые руки?