Во имя Ленинграда - Василий Голубев

Я четко, по-уставному доложил о прибытии. Петр Васильевич, всегда спокойный и приветливый, внимательно посмотрел на нас, покачал головой, повернулся к Сербину, сидевшему в старом кресле в углу кабинета, и сказал:

- Смотри, комиссар, какой грустный вид у гвардейцев. Труженики Горьковской области за свои трудовые рубли купили им двадцать лучших самолетов. На бортах фюзеляжей написали "Валерий Чкалов" - имя лучшего летчика современности, а они прилетели на фронт темнее пасмурного дня.

- Ничего, командир, - вставая с кресла, весело проговорил Сербин. Грустное настроение у гвардейцев проходит быстро. Это они просто устали, да к тому же сегодня еще и не обедали. Пойдемте лучше поужинаем, да там за столом и поговорим о делах.

- Ну что же, давайте поужинаем в штабе. Я думаю, все согласны? А пока приготовят - послушаем исполняющего обязанности командира о боеготовности полка и о плане переучивания последней эскадрильи, - сказал комбриг.

Я встал и начал почему-то с того, что хотел сказать в конце доклада: попросил освободить меня от обязанностей начальника авиагарнизона и до возвращения командира полка из госпиталя оставить на месте замполита. Смена руководящего состава полка, особенно в момент, когда противник усиливает свою авиацию и пытается нанести нам чувствительные удары, отрицательно скажется на первых же боях.

- Не так начинаете доклад, товарищ Голубев, - первым заметил заместитель командира бригады Катков - единственный из присутствующих, имевший высшую военную подготовку.

Кондратьев, как бы не замечая реплики, усмехнулся:

- Говорите, Голубев, все, что есть на душе, потом все расставим по своим местам.

Спокойный тон Петра Васильевича и улыбающиеся глаза как-то незаметно повернули мои мысли, сняли замешательство, и я уже твердо продолжил:

- Полк двумя эскадрильями в составе тридцати двух летчиков (с учетом летчиков управления полка) с девятнадцатью самолетами Ла-5 готов к выполнению боевых задач. Если не успеем завершить переучивание молодых летчиков, то будем их постепенно вводить в строй в боевой обстановке.

К перебазированию 2-й эскадрильи на тыловой аэродром для учебы все готово. Передать старые самолеты в другие полки можем в любое время, но новых самолетов Ла-5 для этой эскадрильи пока нет. Есть данные, что они поступят в ближайшие дни. Чтобы ускорить переучивание, командиру эскадрильи Цоколаеву выделяем двух опытных командиров звеньев. Это, по нашим расчетам, позволит уже в мае вести боевые действия полным составом полка. Но есть просьба: оставить в полку шесть самолетов И-16 с лучшим ресурсом моторов. На этих самолетах до завершения работ по удлинению взлетно-посадочной полосы будем вести боевую работу ночью. Тем самым получим возможность использовать больше самолетов Ла-5 в дневное время.

Заканчивая доклад, я вновь повторил свою просьбу об отмене приказа о перемещениях среди командования полка, но теперь реплик не последовало.

Некоторое время в кабинете стояла тишина, которую нарушил комбриг:

- Раз все молчат, снимем с полка на десять дней часть боевых задач. За это время они подтянут "хвосты", облетают район боевых действий с новым пополнением. Оставим шестерку самолетов И-16 - пусть на них летают ночью. Задержим на время замену замполита, а все остальное оставим так, как было решено.

Вечером, во время ужина, Кондратьев сказал:

- Товарищи! Сегодня у нас знаменательное событие. Четвертый гвардейский авиаполк вернулся на фронт на лучших советских самолетах-истребителях, которые труженики тыла построили в самое тяжелое для страны время. Первым этот прекрасный самолет освоил гвардии капитан Голубев. Учитывая боевые заслуги и хорошее выполнение обязанностей заместителя командира полка, ему приказом наркома Военно-Морского Флота присвоено внеочередное воинское звание - майор.

Раздались дружные рукоплескания.

Такого сюрприза я не ожидал, поэтому стоял смущенный и смотрел в тарелку. Что же я молчу? Ведь в таких случаях положено ответить по уставу.

- Служу Советскому Союзу!

- А теперь, товарищи, позвольте вручить Голубеву и погоны старшего офицера, пусть растет на них количество звезд, - так закончил командир бригады свою краткую речь.

Ужин проходил в теплой товарищеской обстановке. Постепенно снялась усталость. Петр Васильевич подробно расспросил меня о семье, проживающей в Старой Ладоге, "на бойком месте", как выразился он. В конце ужина он положил руку на мое плечо, посмотрел в глаза.

- Устал ты, гвардии майор, порядочно, нужно бы немного отдохнуть, да вот обстановка сложная. Подержись еще немного, как вернется Борисов, дам дней на десять отпуск, съездишь к семье. Дочь-то, наверное, еще и не видел?

- Видел один раз. Пять месяцев ей было тогда, - ответил я Петру Васильевичу.

...Боевая работа полка на следующий день началась очень рано. Собственно, она и не прекращалась. Дежурные ночные экипажи из эскадрильи Цоколаева, летавшие еще на "старичках" - истребителях И-16, поднимались в воздух на перехват одиночных бомбардировщиков, наносивших удары по войскам переднего края Ораниенбаумского плацдарма.

Утром в столовой собрали летчиков. Каждый из присутствующих с нетерпением ждал, какую задачу будем выполнять и кто первый полетит. Одно для всех было ясно, что на первое боевое задание со мной пойдут "старики". Потом, по мере восстановления боеспособности, несколько сниженной двухмесячным пребыванием в тылу, постепенно начнет вводиться в бой "молодежь".

Узнав о новом плане работы полка в течение восьми - десяти дней, присутствующие восприняли его по-разному. Одобрительные взгляды Васильева, Кожанова, Цыганова - опытных воздушных асов - показали, что они понимают такое решение и рады ему. Вдруг из группы "молодежи" раздалась громкая реплика младшего лейтенанта Селиверста Бычкова:

- Опять взлеты да посадки! Когда же боевые задания?

Пришлось жестом приказать Бычкову встать. Он быстро поднялся, принял строевую позу. Глаза у него были умные, но озорные. Он, нисколько не смутившись и даже улыбаясь, смотрел на меня. Бычков был самым старшим по возрасту не только среди молодых пилотов, но и среди прослуживших два-три года в авиации Тихоокеанского флота, откуда мы получали пополнение.

Бычков выделялся не только возрастом. У него довольно своеобразно складывалась судьба, в том числе и военная. Он родился в 1917 году в Одессе в семье служащего. Под нажимом родителей и с перерывами только в 1936 году с трудом окончил 10 классов, хотя учился неплохо. Дальнейшее образование посчитал бесполезным делом. Его не увлекла даже мечта многих юношей той поры - стать летчиком. Пошел работать чернорабочим в порт. Но все же попытался учиться в аэроклубе. Однако за систематические пропуски занятий и даже учебных полетов был отчислен, не совершив самостоятельного вылета на У-2. Поступил на вечерние курсы шоферов. Эта профессия вроде бы полюбилась. Но ездить по любимой Одессе ему не пришлось. Осенью 1938 года призвали служить в Военно-Морском Флоте.