Протокол «Сигма» - Роберт Ладлэм

— Приятно с вами познакомиться, Йосси, — сказала Анна. Произнеся эту дежурную фразу, она настороженно, без улыбки кивнула; мужчина сделал то же самое. Он не протянул ей руки.

— Йосси — наш здешний резидент. Вы же не станете возражать против того, что я немного расскажу ей о вас, ведь правда, Йосси? — проронил Остроу. — Он работает здесь, в Вене под глубоким коммерческим прикрытием. Хорошее положение. Он эмигрировал в Штаты из Израиля, когда ему не было еще двадцати лет. Теперь все считают его израильтянином, а это значит, что каждый раз, когда он попадает в переделку, виноватым оказывается кто-то другой. — Остроу захихикал.

— Остроу, достаточно, — прервал его Йосси. Он говорил грубым баритоном с сильным акцентом, подчеркивавшимся гортанным еврейским произношением буквы “р”. — Нам с вами нужно понять друг друга, — обратился он к Анне. — За последние несколько недель в разных частях мира было найдено мертвыми множество людей. Вы расследуете эти смертные случаи. Вы знаете, что это убийства, но не знаете, кто за ними стоит.

Анна без выражения смотрела на него.

— Вы допрашивали Бенджамина Хартмана в Sicherheitsburo. И после того были с ним в непосредственном контакте. Так?

— К чему вы клоните?

В разговор снова вмешался Остроу.

— Мы делаем вам официальное предложение передать Хартмана в нашу компетенцию.

— Что, черт возьми?..

— Вы здесь пытаетесь прыгнуть выше головы, офицер, — Остроу также тяжело взглянул ей в глаза.

— Я вас не понимаю.

— Хартман — неблагонадежный человек. Двоеженец. Вам понятно?

Анна была знакома с жаргоном агентства — так называли двойных агентов, американских разведчиков, перевербованных иными разведками.

— Я вас не понимаю, — повторила она. — Вы хотите сказать, что Хартман ваш человек? — Это было безумием. Или все же нет? Этим можно объяснить, каким образом ему удавалось путешествовать по европейским странам, избегая паспортного контроля, что, между прочим, озадачило ее. И разве специальность международного финансиста не была для него идеальной “крышей”, позволяя осуществлять все виды разведывательной работы? Человек, реально принадлежащий к известному финансовому учреждению — ни одна выдуманная легенда не может быть настолько универсальной и настолько убедительной.

Йосси и Остроу переглянулись.

— Нет, он не из наших, это точно.

— Нет? В таком случае, чей же он?

— Наша теория заключается в том, что он был завербован кем-то из людей, работавших в контакте с нами, но являвшихся, так сказать, “вольными стрелками”. Можно говорить, допустим, о вербовке под фальшивым флагом.

— Вы пригласили меня сюда, чтобы обсуждать теории?

— Нам нужно, чтобы он вернулся на американскую землю. Агент Наварро, умоляю вас, вы и на самом деле не знаете, с кем имеете дело.

— Я имею дело с человеком, впавшим в растерянность из-за многих вещей. С человеком, все еще продолжающим глубоко переживать смерть своего брата-близнеца, который, как он уверен, был убит.

— Все это нам известно. А вам не приходило в голову, что он, возможно, убил и его тоже?

— Вы шутите. — Обвинение было невероятным, просто ужасным. Неужели это могло оказаться правдой?

— Что вы на самом деле знаете о Бенджамине Хартмане? — раздраженно спросил Остроу. — Впрочем, я задам вопрос по-другому. Что вам известно о том, как началось движение вашего списка целей? Информация не любить жить на свободе, агент Наварро. Информация хочет наложить лапу на самый длинный доллар, а у такого человека, как Бенджамин Хартман, есть средства, чтобы заплатить за это.

“Позолотить ручку-другую” — слова самого Хартмана.

— Но зачем? Какая у него цель?

— Мы так и не сможем это выяснить, если он и дальше будет скакать по всей Европе, не так ли? — Остроу сделал паузу. — Йосси кое-что слышал от своих бывших соотечественников. У Моссада тоже есть резиденты в этом городе. Существует возможная связь с вашими жертвами.

— Отколовшаяся группа? — спросила она. — Или вы говорите о “Кидоне”? — Так называлось подразделение Моссада, специализировавшееся на убийствах.

— Нет. Это совершенно неофициальная работа. Самый настоящий частный бизнес.

— При участии агентов Моссада?

— И нанятых ими “вольных стрелков”.

— Но эти убийства по своему стилю не похожи на работу Моссада.

— Прошу вас, — с недовольной гримасой произнес Йосси, — не притворяйтесь наивной. Вы, может быть, считаете, что мои братцы всегда раскладывают свои визитные карточки? Когда они хотят, чтобы об их участии знали, они, конечно, так и поступают. Поехали дальше!

— Так, значит, они не хотят быть причастными к этому делу?

— Конечно, нет. Все слишком уж тонко. В нынешнем климате это может оказаться взрывоопасно. Израиль не хочет иметь к этому отношения.

— Так на кого же они в конечном счете работают? Йосси поглядел на Остроу, затем снова на Анну и пожал плечами.

— Не на Моссад, вы это хотите сказать? — спросила она.

— Для того, чтобы организовать убийства, Моссаду нужно пройти сложную процедуру. Существует порядок утверждения приказа. Окончательное решение принимает премьер-министр. Он должен завизировать каждое имя в списке, или же операция не состоится. Людей, которые самовольно, без согласования с верхами отдают приказы об убийствах, увольняют и из Моссада, и из Шин Бет. Именно поэтому могу сказать вам, что это неофициальные санкции.

— Позвольте, я еще раз повторю свой вопрос. На кого они работают?

Йосси снова взглянул на Остроу, но на сей раз его взгляд, как показалось Анне, был быстрым, словно толчок локтем.

— Я вам этого не говорил, — сказал Остроу.

Она почувствовала, что по ее телу пробежал озноб; спина словно покрылась гусиной кожей.

— Вы меня разыгрываете, — не веря своим ушам, прошептала она.

— Посудите сами, управление ни за что не станет пачкать руки, — сказал Остроу. — Больше не станет. В добрые старые дни мы не задумались бы над тем, чтобы уничтожить любого мелкотравчатого диктатора, если бы ему вздумалось косо взглянуть на нас. Теперь мы получаем президентские директивы, имеем надзорные комитеты Конгресса и кастрированных директоров ЦРУ. Господи боже, мы боимся сделать что-нибудь такое, из-за чего у иностранного гражданина может случиться хотя бы насморк.

В дверь постучали, а затем она приоткрылась, и в комнату просунулась голова молодого человека.

— Лэнгли на проводе, Фил, — сообщил он.

— Скажите им, что я еще не пришел. — Дверь закрылась, и Остроу закатил глаза.

— Позвольте мне сказать все это прямо, — заявила Анна, обращаясь к Остроу. — Вы, парни, передавали разведывательные данные каким-то “вольным стрелкам” из Моссада, так?

— Кто-то это делал. Это все, что мне известно. Но поговаривают, что Бен Хартман был в этом деле посредником.

— Вы смогли добыть убедительные доказательства?

— Йосси столкнулся с кое-какими деталями, наводящими на серьезные размышления, — спокойно ответил Остроу. — Он достаточно подробно описал мне “водяные знаки”, “санитарные” процедуры, внутриофисную маркировку. Можно с уверенностью сказать, что все это поступило непосредственно из ЦРУ. Я говорю о том дерьме, которое нельзя просто выдумать: марки и знаки меняются ежедневно.

Анна была вполне способна сложить два и два: сам Йосси скорее всего являлся американским внедренным агентом, резидентом с хорошей “крышей”, шпионящим за Моссадом для ЦРУ. Она подумала было прямо спросить его об этом, но решила, что это будет нарушением профессионального этикета.

— А кто же сидит в Лэнгли? — спросила она.

— Я уже сказал вам, что не знаю.

— Не знаете или не хотите сказать мне?

Йосси, наблюдавший за поединком, впервые улыбнулся. Зубы у него оказались великолепными.

— Вы не знаете меня, — сказал Остроу, — а вот любой, кто меня знает, скажет, что я достаточно умелый и энергичный специалист-бюрократ, чтобы свернуть шею любому, кто мне не нравится. Если бы я знал имя, я сообщил бы его вам только для того, чтобы “спалить” этого парня.

Вот этому Анна поверила: это был самый естественный ответ интригана из ЦРУ. Но она твердо решила не позволить ему увидеть, что она поддается на его убеждения.

— Но какие же здесь могут быть мотивы? Или вы говорите о каких-то фанатиках из ЦРУ?

Остроу помотал головой.

— Боюсь, что не знаю там никого, кто питал бы сильные чувства к чему бы то ни было, кроме разве что политики составления графика отпусков.

— Тогда с какой же стати все это происходит? Еще раз спрошу: какие все же могут быть мотивы?

— Мои предположения на этот счет? Позвольте, я кое-что вам расскажу. — Остроу снял очки и протер стекла о рубашку. — У вас есть список мошенников и капиталистов, маленькая, но горячая работенка для того, чтобы приготовить большое жаркое. Когда дело доходит до имевших место сразу же после войны взаимоотношений ЦРУ и нацистов, оказывается, что там захоронено немало внушительных скелетов. Какова моя теория на этот счет? Некто высокопоставленный — я имею в виду: по-настоящему высокопоставленный — заметил, что несколько имен, относившихся к давно прошедшим дням, могут вылезти на свет божий.