Крест в круге - Дмитрий Герасимов

– Что с тобой? – испуганно спросил он, ухватив сестру за дрожащие худые плечи и вглядываясь в ее зареванное лицо. – Кто тебя обидел?

И тут у Лики началась истерика.

– Я уродка! – кричала она, сползая коленками в придорожную грязь. – Я страшилище! Я никому не нужна!.. Меня… Меня… Мне плохо…

Брат подхватил ее и отнес на руках домой.

– Послушай меня, – сказал он стальным голосом, когда Лика, все еще вздрагивая от беззвучных рыданий, допивала молоко из большой керамической кружки. – Ты – женщина. Красивая и самая лучшая. Никогда об этом не забывай. А тот, кто пытается тебя обидеть или задеть твою честь, всегда будет наказан, запомни это. Всегда! Для этого у тебя есть брат. Но когда меня не будет и когда не будет никого, кто бы мог тебя защитить, тебе придется это делать самой.

На следующий день Колька Круту попал в больницу с переломом ключицы и выбитыми передними зубами. А еще через день в квартире Бесарабов появился участковый.

– Пойдем со мной, парень, – кивнул он Ивану и вздохнул: – Сам себе жизнь исковеркал.

Лика на всю жизнь запомнила тот жуткий, дождливый вечер. Брат взял ее за плечи и, глядя в глаза, повторил тихо:

– Ты – женщина. Никогда об этом не забывай, сестренка…

Ему дали два года.

Выйдя на свободу, Иван опять получил срок. И опять… И опять…

Участковый оказался прав. Ликин брат исковеркал свою жизнь, но ни тогда, ни потом никто не слышал от него слов раскаяния или упреков.

– Ты – женщина, – повторял он, прижимая к себе сестру. – Красивая и самая лучшая.

В 1992 году жизнь Ивана оборвал румынский снайпер. Говорили, что это была красивая женщина. Она никому не мстила и ни от кого не защищала свою честь. Она просто была снайпером.

В пятнадцать лет Лика блестяще закончила десятый класс, и перед ее большой семьей встал вопрос: что дальше?

Отец вздохнул, провел огромной, жилистой ручищей по сухому лицу, словно снимая с него паутину усталости, и сказал тихо:

– Ехай в Кишинев, лакрима [17] . Науки тебе даются. Учись…

Тем же летом девочка поступила в университет. Она шагнула во взрослую жизнь, еще даже не имея паспорта, – угловато, неловко и в то же время отчаянно смело.

Чудо случилось вдруг, как по мановению волшебной палочки. Оно не подползало издалека и не напоминало мучительное, до боли в глазах, наблюдение за минутной стрелкой настенных часов. Оно обрушилось на голову семнадцатилетней студентки второго курса Лики Бесараб нежданным солнечным ливнем. Единственное, что она не успела сделать, это запомнить дату. Может быть, это была середина января, а может, и начало мая…

Девушка проснулась красавицей. От нее невозможно было отвести глаз. Высокая, стройная, с тонкой талией и аппетитной, упругой грудью, она стояла перед зеркалом и восхищенно наблюдала рождение лебедя. Распрямились противные кудряшки и пролились на плечи волнами блестящих темных волос. Глаза стали огромными и вспыхнули жаркими солнцами из-под длиннющих ресниц. Чуть-чуть выступающий вперед подбородок теперь не только не портил свою хозяйку, а, наоборот, придавал ей вид царской неприступности и своенравности.

– Королевишна! – ахали сокурсницы. – Владычица морская!

А парни улыбались. Игриво или мечтательно.

На третьем курсе у нее появился Антон. Тоже студент и тоже из другого города. Его дом, правда, был ближе к Кишиневу, чем дом Лики, – в Бендерах.

Он ухаживал долго и красиво. Лике нравилось его терпение. Они бродили по душистым аллеям старого кишиневского парка, ездили на Днестр кататься на юрких лодочках, ели мороженое в молодежном кафе и танцевали в студенческом клубе под дрожащими огнями светомузыки.

Антон умел нравиться. Он слыл хорошим рассказчиком, и Лике было с ним интересно и весело.

Как-то холодным февральским вечером он пришел к ней в общежитие и… остался на ночь. Лика могла его отправить восвояси, но не захотела. Ей нужно было почувствовать себя женщиной. Она распрощалась навсегда с угловатой, зареванной девчонкой, которой требовалось утешение: «Ты – женщина. Красивая и самая лучшая». Она наконец стала красивой и самой лучшей. Поэтому, когда Антон вдруг погасил свет и обнял ее, она в ответ обвила его шею руками и закрыла глаза…

А еще через пару месяцев он сделал ей предложение.

Была ли это любовь? Тогда, в комнате общежития, в сладкой темноте, вздрагивающей от ударов сердца, Лика отвечала сама себе на этот вопрос утвердительно. Но это знакомое многим чувство потом, спустя годы, называют «юношеской влюбленностью», «первым серьезным увлечением», но не любовью.

Они расписались в Кишиневе, а после защиты диплома уехали в Бендеры. Ютились в крохотной квартирке, где, кроме Антона, жили еще его родители и младший брат.

Лика устроилась на работу младшим редактором в книжное издательство «Днестр». Антон же с трудоустройством не спешил. В Бендерах, как и всюду по стране, начинало поднимать голову юное, но уже зубастое кооперативное движение. Повсюду появлялись семейные кафешки, открывались лавчонки, заваленные сигаретами, шоколадками и контрацептивами, на дорогах скрипели тормозами авто первых частных водителей.

Как-то поздней осенью Антон торжественно объявил:

– Я открываю кооператив! Продуктовый магазин.

Для аренды помещения и первых закупок требовались деньги. Семья Антона едва наскребла половину необходимой суммы. И Лика, подумав, отправилась на другой берег Днестра – в Тирасполь. Она нередко навещала родных, но денег попросила впервые. Отец, как всегда, когда принимал серьезное решение, провел рукой по лицу и вынул из шкафчика небольшой сверток в газетной бумаге.

– Возьми, лакрима… Мы с матерью откладывали на черный день. Но вы у нас все уже взрослые, детки. Авось не бросите родителей помирать одних.

Поначалу дела шли хорошо. Магазинчик был чуть ли не единственной продуктовой точкой в микрорайоне. Антон едва успевал делать закупки на продовольственных базах. Деньги потекли сначала тоненьким ручейком, а спустя короткое время – полноводной рекой.

Но очень скоро в районе появился еще один магазин, потом еще один, а за ними следом открылись сразу три продуктовые лавки. Покупателей стало заметно меньше.

– Как у вас дорого, – разочарованно вздыхали домохозяйки и спешили через дорогу в соседний ларек.

Антон упорно не снижал цены. Падение доходов вызывало в нем сначала гнев, а потом – отчаяние. Он не мог смириться с тем, что теперь приходилось отказываться от всего, к чему он успел привыкнуть за очень короткое время.

Между тем товар стал залеживаться на прилавке, а на закупку нового опять требовались деньги. Два продавца, которых Антон успел нанять на работу, перестали получать зарплату и в скором времени сбежали, оставив после себя недостачу денег. Ликин муж раздумывал недолго и с отчаяния ударился в загулы. Он пропадал сутками, а потом заявлялся домой грязный и злой. За ним тянулся шлейф ароматов, сотканный из коньячного перегара, женских духов и кислой блевотины. В довершение ко всему Антон заразился триппером.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});