Po tu storonu - Chinenkov

– Лично я никогда ещё не видел, как работает эта машина, – с восхищением отозвался Боммер, сделав вид, что не услышал едких высказываний Мавлюдова. – А вот испытать её тебе поручаю…

– Мне? Но почему? – заупрямился Азат. – Здесь, в замке, полно специалистов, способных…

– Знаешь что, не проводи опыты над моими мозгами и моим терпением, коллега! – хмуро взглянул на него Боммер. – Все результаты, полученные в этом аппарате, будут совершенно секретны! А из всех специалистов, находящихся в замке, больше всего я доверяю тебе!

Увлечённые разговором, они не заметили, что дверь лаборатории отворилась.

– Господа! – прозвучал за их спинами женский голос. – Через пять минут ужин и…

– Это фрау Герда, – торопливо представил женщину Боммер. – Она только вчера прибыла в наши «пенаты», и я не успел представить её коллегам.

– Фрау Штерн, – уточнила она, осмотрев Мавлюдова с головы до ног колючим взглядом. На вид ей было около сорока. – Так вы что, господа, не собираетесь ужинать?

– Да-да, спасибо за напоминание, фрау Штерн, – заторопился Боммер. – Теперь за порядок в замке во время моего отсутствия я спокоен, – сказал он, когда они с Азатом шагали по коридору в столовую. – А за порядок в сфере исследований и экспериментов будешь ответственным ты, дорогой мой «Азат Гумарович»…

*

После того как сопровождаемая двумя грузовиками легковушка Боммера выехала из замка, Мавлюдов вернулся в свою комнату и распечатал пакет с инструкцией. Азат впился глазами в первую страницу, поднеся её к самому лицу, и начал читать.

Текст ошеломил его. В сильнейшем волнении он прошёлся по комнате, затем уселся в кресло и долго сидел, прижимая руку к вздрагивающей от возбуждения груди.

«Этого не может быть, – подумал он, уронив бумаги на пол. – Он мне даже выбора не оставил. Вот скотина!»

И тем не менее он был обязан выполнить оставленную Боммером инструкцию, хотя перечисленные в ней требования были просто невероятными!

Совершенно опустошённый и сбитый с толку, Азат тупо смотрел в сторону окна и никак не мог представить себе, как будет руководить экспериментом, в котором…

В отчаянии он провёл по лицу ладонями. Нервы его не выдержали, и он всхлипнул. «Это будет последняя черта, – подумал он с отчаянием. – Но почему Мартин заталкивает меня в такую трясину? Если он уже переступил черту, возглавляя и руководя чудовищными экспериментами, то почему он хочет сделать и меня таким?»

И вдруг в очередной раз перелистывая инструкцию, Азат понял, что голос совести замолчал внутри. «А что, он сам виноват, вот пусть и мучается, – стал оправдываться он в собственных глазах. – Не захотел исполнять то, чего от него требовали, вот и… Останется жив – его счастье. Ну а если нет… В конце концов моя жизнь для меня дороже. Если я не усажу его в барокамеру, то сам окажусь в ней вместо него…»

Азат взял стакан, бутылку и спустился в сауну. С некоторых пор, после экспериментов, он пристрастился мыться. Это стало для него ритуалом. Ни результаты, ни расчёты предстоящей работы уже не интересовали его. А вот Дмитрий…

Ему нравился Дмитрий Шмелёв. Более того, он доверял ему. Инстинкт Азата по отношению к земляку не подвёл его. Порой, когда водка брала верх над его разумом, он очень тосковал по общению с ним. Но, чёрт его подери, он не будет его жалеть, когда Дмитрий окажется в барокамере. Он налил полстакана водки, забрался в бассейн и сказал сам себе:

– Извини, сам на рожон пёр. Видишь ли, не хотел немцам подчиняться и плясать под их дудочку. Вот теперь и пожинай то, чего добивался, ну а я умываю руки!

Поднеся стакан к губам, он выпил.

Пару раз нырнув и вынырнув, Азат перешёл в парную, напустил побольше пару и сидел, распаренный, красный, чувствуя, как открываются поры и расслабляется его тело. Он блаженствовал, наслаждался истомой, «вкушая» прелести, отвлекавшие его от дурных мыслей…

16

Глядя в окно, дон Диего вдруг остро ощутил присутствие зимы, и ему стало грустно. В памяти пробудился разговор, который состоялся перед отплытием в Европу.

– Очень рискуешь, босс, – отговаривала его чуть не плача Урсула. – У тебя ведь много способов и возможностей добраться до Европы быстрее этих развалюх, гружённых нефтяными отходами.

– Иначе никак нельзя, – сказал он. – Вся операция должна быть под моим личным контролем…

Урсула ещё пару раз всхлипнула, затем решительно вытерла слёзы и заявила:

– Тогда и я еду с тобой!

– Нет, это исключено, – замотал головой дон Диего. – Тебе есть чем заниматься, вот этим и занимайся. А я сам закончу свои дела с этими предателями, считающими себя патриотами и почему-то избравшими меня орудием своих грехов! И ещё…

– Зачем тебе всё это надо, дон Диего? – не дав ему закончить, всхлипнула Урсула. – Война в Европе нас не касается. Какое нам дело, кто выйдет из неё победителем, Германия или Россия?

– Я хорошо понимаю тебя, моя мулаточка, – усмехаясь, потрепал её за подбородок дон Диего. – Пусть далёкая родина когда-то вышвырнула из себя род Бурматовых, но… Я не в обиде на неё за это. Господь Бог тому свидетель! Я искренне любил и люблю Россию и искренне желаю сделать то, что собираюсь. Пусть внесённая мною лепта будет малозначительной на фоне глобальных потрясений, но она будет очень значимой и укусит фашистов достаточно больно!

– Но твои расчёты ничем не гарантированы? – упрямо возражала Урсула. – Они основаны всего лишь на сведениях, полученных от Быстрицкого, а я не доверяю им.

Дон Диего ответил уклончиво:

– Сведения Быстрицкого правдивы, и в этом можно не сомневаться. Во время наших бесед я ничего не требовал от него и ничего не обещал. Так что темнить и лукавить у него не было смысла. И ещё, если бы немцы не оккупировали Россию, я даже и не подумал бы вмешиваться в их дела. Но в данной ситуации я мыслю по-иному и не желаю сидеть сложа руки. Поверь, я не могу по-другому.

Вымученно улыбнувшись, он продолжил:

– Нет, дорогая моя, я буду действовать так, как задумал. Кстати, мною уже налажены необходимые связи с нужными людьми в Германии, и у меня есть что предложить им!

Он умолк: остальное ей знать было необязательно.

– Чего замолчал? – насторожилась Урсула. – Не скрывай, какая-то опасность всё же существует, так ведь?

– Опасность существует всегда, – согласился дон Диего. – Можно споткнуться, упасть и умереть на ровном месте.

– А в океане можно попасть в шторм, который старые баржи просто не выдержат? – продолжила взволнованно Урсула. – А в Германии и вовсе твоя жизнь ничего не будет стоить, босс. Фашисты поступят с тобой так, как захотят, и ты будешь целиком в их власти!

– Нет, я приготовил им такое предложение, от которого они не смогут отказаться, – улыбнулся дон Диего.

– Поменять нефть на пленных из концлагеря, – хмыкнула Урсула. – Глупее ничего придумать невозможно. Вы будто в безоблачную благополучную страну собираетесь, а не в воюющую со всем миром Германию.

– Нет, обмен нефти на пленных – это сказка для Быстрицкого, – подмигнул девушке дон Диего. – Мы запустим эту утку, чтобы ошеломить фашистов. А тем временем я начну другую игру, серьёзную и совершенно по другим правилам…

…Дон Диего стряхнул с себя паутину воспоминаний. Мартин Боммер по-прежнему расхаживал по кабинету и что-то бормотал себе под нос. К своему удивлению, он заметил, что в помещении присутствует ещё один человек. Дон Диего, как ни напрягал память, так и не смог вспомнить, когда тот появился. Среднего роста, неизвестного возраста, в чёрном костюме, облегающим тело… Незнакомец, не представляясь, со стороны наблюдал за ним.

Боммер остановился, и дону Диего пришло в голову, что много лет назад, когда они впервые увидели друг друга, Боммер в такой же позе стоял в кабинете, уставившись в никуда. Дон Диего вспомнил просьбу руководства: «Беречь этого ценного осведомителя и делать всё, чтобы его не рассекретить…»

– Моё предложение по-прежнему в силе, – сказал он, посмотрев на незнакомца и поняв, что главный здесь именно он. – Но, по вашим словам и намёкам я понял, что вы всё ещё сомневаетесь в моей искренности.

– Для нас вы личность, полная загадок, – сказал Боммер, присаживаясь на спинку потёртого кожаного дивана. – Хотя… хотя я очень хорошо помню, что нам приходилось пересекаться с вами.

– Вам приходилось пересекаться не со мной, а с моим братом, Митрофаном Бурматовым, – уточнил дон Диего. – У нас с ним один отец, а матери разные. К тому же я не поддерживал с братом никаких отношений и проживал от него на значительном расстоянии, равно как и от России.

– Знаю, мы проверили это, – вздохнул Боммер, снимая с шеи галстук. – Мы наслышаны о гибели вашего брата и о том огромном состоянии, которое благодаря его смерти свалилось на вашу голову. Мы не поленились и проверили вашу причастность к смерти господина Митрофана, но… Мы убедились, что вы ни при чем.