Мой милый победитель - Кристина Додд

— Я не…

— А скоро у нее будет маленький? — спросила Лейла, повернувшись к брату.

По щеке девочки скатилась слеза.

— Скоро, — заверил ее Робби. — Папа у нас плодовитый!

У Шарлотты даже кончик носа покраснел. Адорна подошла к окну, чтобы скрыть непрошеную улыбку. Но когда она обернулась, ее поразило выражение лица невестки. Она и раньше видела ее грустной, но теперь не оставалось никаких сомнений: Шарлотта была несчастна. И, более того, она твердо решила молча нести свой крест.

Детское непослушание не может стать для женщины причиной такой скорби. Тут не обошлось без Винтера. Адорна вздохнула. Не хотелось ей вмешиваться, но если ее родной сын проявляет такое невнимание и беспечность, у нее нет выбора. Вот только все семейные дела она станет делать после отъезда высоких гостей.

Эта мысль напомнила Адорне о причине ее прихода:

— Вы у меня такие ученые, может быть, вы знаете что-то и о традициях Сереминии? Я бы хотела устроить для наших гостей какое-нибудь развлечение.

Шарлотта гладила Лейлу по спине, но, судя по ее лицу, сама не меньше девочки нуждалась в том, чтобы кто-нибудь вот так погладил и ее.

— Женщины Сереминии славятся безрассудной смелостью. В молодости королева Евангелина была отважной женщиной, любила плавать по горным рекам, взбираться на отвесные скалы.

— Час от часу не легче, — Адорна сжала ладонями щеки.

— Еще королева Евангелина на всю Европу славится своими кулинарными талантами, — добавила Шарлотта.

— А король Дэниор? Вся надежда на то, что он такой же зануда, как и принц Альберт.

Шарлотта с сожалением покачала головой.

— Увы, у него иная репутация. Простите, матушка, больше ничем не могу вам помочь.

— И этого довольно… — Адорна ненадолго задумалась и улыбнулась. — Ты мне и так очень помогла.

Глава 31

Одетый в дорожный костюм, Винтер стоял на террасе и наблюдал, как слуги расставляют столы и стулья. Рабочие натягивали на деревянные рамы тенты для того, чтобы высокопоставленные гости при желании могли укрыться и от дождя, и от палящего солнца. В доме толпы местных жительниц, которых наняли временно, в помощь слугам, чистили, мыли, натирали все до блеска.

Мудрый хозяин отстранился бы от всего этого, предоставив каждому заниматься своим делом. Так на его месте поступил бы и Бараках. Какие же все-таки они с Винтером разные!

На пороге появилась мать с кипой бумаг в руке, такая свежая и солнечная в своем зеленом, цвета весенней травки, платье. Далеко не каждая женщина ее возраста могла появиться на людях в подобном наряде. Винтер говорил себе, что должен бы радоваться, что у него такая молодая мать, и при этом он может довериться мудрости ее суждений. Но сейчас он пребывал в подавленном настроении. Он чувствовал себя растерянным и несчастным, как человек, чья надежда на кров исчезла в разбушевавшейся, беспощадной песчаной буре.

Адорна остановилась, удивленная его скорым возвращением:

— Винтер, милый, я думала, ты вернешься домой вечером.

— Я так и планировал. Виконтесса посмотрела на солнце:

— Но сейчас не больше часа. А дорога отнимает два часа, не меньше.

— Мне хватает полутора часов, — если мчаться галопом и менять лошадей. Но мать в эти подробности посвящать необязательно.

— Полтора часа туда, полтора обратно — выходит, ты провел в городе не больше двух часов, — взгляд виконтессы прояснился. — Ты, наверное, и не заходил в контору, так ведь?

— Заходил. Мать погрустнела.

— Я не мог сосредоточиться на делах. — Как же ему не хотелось думать о делах в эти дни! Он долго готовился к этому разговору, и, наконец, решил, что время пришло. — Мама, нам нужно поговорить.

Рука Адорны невольно потянулась к воротничку, замерла на груди и, нервно вцепившись в платье, безжалостно смяла тонкую ткань.

— Дорогой, мой поступок — вынужденная мера.

— Твой поступок? — Почему мать ведет себя так странно? — О чем ты говоришь?

Адорна какое-то время смотрела на сына широко раскрытыми глазами, а потом принялась старательно разглаживать смятое платье:

— Я потратила на этот прием больше четырех тысяч фунтов.

— Что за чепуха? Причем здесь прием?

— Пустяки. Потратила, и ладно.

Винтер окинул взглядом террасу. Кругом суетились слуги.

— В этом доме есть хоть одно тихое место?

— Конечно, — Адорна жестом предложила ему следовать за собой. — Думаю, наедине мы сможем остаться только в моем кабинете.

Проходя мимо зеркала, Винтер глянул в него и заметил, что мать украдкой промокнула глаза платком.

— Неужели ты и вправду думала, что меня волнуют эти расходы? — спросил он, пытаясь проникнуться проблемами матери. Но собственные переживания жгли ему душу. О них Винтер и хотел с ней поговорить.

— Да, — голос виконтессы дрогнул.

— Деньги, которые приносит бизнес — твои деньги. — Взяв мать за руку, он помог ей обойти двух служанок, натиравших полиролью нижнюю ступеньку лестницы. — Я тебе не муж, чтобы контролировать твои расходы. Я твой сын. И к тому же далеко не безупречный. Если бы я был хорошим сыном, я бы остался с тобой после смерти отца. Тебе не пришлось бы так много работать. И мы бы сейчас не тратили время на поиски вора.

Поднимаясь по лестнице, Адорна оперлась на руку сына:

— Милый, что ты такое говоришь! Ты не должен так думать. Ты лучший сын, о каком только может мечтать женщина: умный, красивый, сильный — идеальный мужчина, преуспевший в настоящем и с многообещающим будущим. Мне не нужно другого сына. Может, мне и хотелось, чтобы ты поскорее вернулся, но… ты ведь не думаешь, что в чем-то виноват передо мной?

Нет, сегодня он, вопреки обыкновению, был готов признать все свои прегрешения:

— Мама, пусть даже я знал, что ты справишься, оставлять тебя одну в течение стольких лет я не имел права.

— Но мне нравится заниматься делами. Твой отец многому меня научил, и я с удовольствием воплощаю его уроки в жизнь, — в голосе матери Винтер уловил нотки мольбы. — Ах, милый, я не предполагала, что ты так близко к сердцу примешь эту недостачу.

Похоже, они снова заговорили каждый о своем, но у Винтера просто не было времени разбираться с переживаниями матери. Тем более, что они уже стояли на пороге ее кабинета. Наконец-то он сможет поговорить с женщиной, которая его непременно поймет, о другой женщине, которую он никак не мог понять. Подбоченившись, он выдал с ходу:

— Не получается с ней так, как я хотел. Адорна подняла брови:

— С кем, милый?

— С моей женой, с кем же еще?

Виконтесса опустилась на диванчик, удивленно глядя на сына.

— Она прекратила свое бессмысленное сопротивление. Она признала, что я был прав, заставив ее стать моей женой. Она благодарна за наряды и драгоценности, которые я дарю ей. И все же… — Винтер едва нашел в себе силы произнести это вслух. — И все же она несчастна, — он прошагал к окну и вернулся обратно. — Мама, ну почему она несчастна?