Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом высоком уровне первым начал налаживать мосты с Москвой стал «борисковский» Леонид Дворников, он же Лёша Француз. По легенде, он вступился в ресторане «Арбат» за «бауманских» в драке с чеченцами, что сблизило с их лидером Бобоном. Опрошенные мною герои книги как один характеризовали Француза как человека коммуникабельного и делового, поэтому нет ничего странного в том, что дружба с «бауманскими» быстро переросла в деловые отношения и Дворников начал потихоньку подтягивать казанских в Москву.
Тех татарстанцев, кто тогда осел в столице, некоторые СМИ пытались назвать «Казанской группировкой», хотя на деле это было не совсем так. Те, кто приезжал к Французу, были уже самодостаточными персонами и занимали в своих группировках значительное положение, здесь они собирались скорее по принципу бригады или семейки. Не раз упоминавшиеся ранее «Севастопольские» по сути тоже были частью этой истории: их первый лидер Линар Речапов, как и Француз, был выходцем из «борисковских».
Один из героев этой книги Роман Лебедев в 1980-х мотался за улицу, в 1990-х работал в казанской милиции, а позже поступил на юрфак, переехал в Санкт-Петербург и стал криминальным журналистом Агентства журналистских расследований, а затем сценаристом «Улиц разбитых фонарей» и «Бандитского Петербурга». Среди своих жизненных достижений он особенно гордится тем, что приложил руку к знаменитой книге Андрея Константинова «Бандитский Петербург». По словам Романа, в ней он написал развернутую главу про представительства казанских группировок в культурной столице – «Казанское ханство».
В этой главе в том числе подчеркивается, что приезжавшие в Петербург казанцы были раздроблены: «Необходимо отметить, что в Питере настоящего казанского сообщества не возникло, все бригады действовали друг от друга достаточно автономно, являясь по сути филиалами группировок, находившихся в Казани. Например, „кировские“ с 1996 года держат в Питере две бригады, которые работают отдельно друг от друга. „Кварталовские“ работают тремя группами». Помимо московского и питерского пирога, казанские претендовали на участие в дележе доходов Таллина, Дагомыса, Тольятти, Ижевска (в основном из-за оружейного завода).
1972 г.р. Саша Фашист
Московский панк
Мне не повезло, я живу рядом с тремя вокзалами. В течение нескольких лет район был оккупирован сначала люберами, затем казанскими. Любера заняли Новорязанскую, Курский, Казанский вокзалы, круглосуточную пельменную на Лубянке. Появлялись в Сокольниках и Парке культуры. Затем они ушли в криминал, оставшихся лохов потеснили Казань и прочая мордва. Они заняли все вокзалы, общежитие Бабаевской фабрики на Верхней Красносельской, Новорязанскую улицу. К началу 1990-х Казани уже практически не было.
На Новорязанской улице оставляли на ночь троллейбусы, там ночевал всякий сброд – сначала любера, затем Казань. Оказаться ночью между троллейбусами и глухими стенами Новорязанской было смертельно опасно. Один раз там серьезно попал: получил белочкой [207] под дых и мне порезали нос, чудом убежал.
У меня друзья жили на Верхней Красносельской. Пока идешь по Краске, встречаешься с тремя-четырьмя бригадами. Если любера качались, ходили группами около десяти человек и доебывались в основном по неформальным причинам, то татары, хоть и переняли их стайл (широкие штаны и заправленные свитера), были обсосы. Но у них был упор на холодное оружие. Мы носили с собой отвертки – остальное отбирали менты, и на Красносельской во дворах были схроны с ножами на случай стычек, которые возникали порой по несколько раз в день.
1970 г.р. Роман Лебедев
Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции
Криминальный журналист, сценарист
Если сравнить люберов и казанских, то были и интересные отличия, и очень интересные схожести. Отличия в том, что в Казани все-таки блатная романтика очень крепко стояла среди группировщиков, не обязательно было, конечно, в местах заключения находиться, но все равно блатная романтика довлела. А у люберов этого не было – у них был больше курс на здоровый образ жизни. А вот из общего – какая-то ненависть ко всему неформальному, ко всему, что как-то связано с заграницей, с какими-то новыми молодежными течениями, то есть для Запада – старыми, для нас – новыми. Панки, металлисты, много кого тогда было.
1972 г.р. Саша Фашист
Московский панк
Казанские переняли форму у люберов [208]: пидорка [209], стриженые налысо, но с блатной челкой, свитер на несколько размеров больше, заправленный в штаны-трубы, сшитые обычно мамой из материала для пальто типа «елочка», сумка типа спортивной из кожзама. В сумке холодное оружие, разрешенное. Серьезные ножи, телескопические дубинки, кастеты менты просто забирали себе. Широкие штаны были обязательными, «кишки» [210] могли быть любые, но максимально убогие и дешевые, которые не жалко отдать жертве, ведь в основном кидали на одежду. Ну и так было удобно, не приходилось таскать криминал [211].
Были в Москве сутки, кидали, увозили стаф, снова приезжали. У всех – это прям стандарт – один и тот же прием: тебя останавливает ребенок, подходят двое постарше, потом еще один или двое, старшина пятнадцати-шестнадцати лет мог быть общим на несколько команд. Ножей к горлу не было, могли полоснуть по лбу, сразу кровь заливает глаза. Могли ебануть белочкой или ножом в бок, складным, с маленьким лезвием – убить не убьешь, но напугать – только в путь. Были еще шары металлические, облитые резиной, но я с этим не встречался.
1971 г.р. Рустем Х.
Состоял в группировках «Хади Такташ», «Зорге»
Работает в сфере городского хозяйства
Я ездил в 1988-м, там были с технаря пацаны. Я уже тогда с «Хади Такташа» ушел. «Зоргенский» Яшка был, покойный уже, с «Квартала» пацаны, всего нас трое-четверо было. Приехали в Москву. В то время кафе «Метелица» на Арбате было, в 1990-х и нулевых фешенебельное заведение, а тогда кафешка обычная,
