Дураков нет - Руссо Ричард

– Папа, – сказала Тина, и мисс Берил вздрогнула от неожиданности, на мгновение она забыла о девочке, хотя держала ее за плечи.

Мисс Берил попыталась увести ребенка от окна, но Тина, как и предсказывала Джейни, не двинулась с места. Тогда мисс Берил задернула тюль – каждое утро она отдергивала его, чтобы в комнате стало светлее, – и выключила торшер. Сквозь тюль они с девочкой видели, что делает мужчина: он открыл заднюю дверь “кадиллака” и достал ружье. Потом хлопнул и этой дверью, олень соскользнул еще ниже, его рога треногой уперлись в снежный асфальт. Мужчина с ружьем обошел вокруг машины, посмотрел на оленя, покачал головой, повернулся к дому, вскинул ружье и выстрелил. Треск выстрела слился со звоном разбитого стекла.

Второго выстрела мисс Берил дожидаться не стала. Позвонила в полицию. Разговор с полицейским прерывали выстрелы – муж Джейни Доннелли методично разносил окна второго этажа в доме соседки и невнятно кричал жене между залпами: выходи, твою мать, или я сам тебя выведу.

– Ну и ну, – сказал полицейский. – Похоже, стреляют. Это точно не в телевизоре?

Когда мисс Берил вернулась к окну, мужчина уже не стрелял, и мисс Берил поняла почему. Рядом с ним под фонарем стояла Джейни Доннелли, явно разъяренная и ни капельки не напуганная. Ружье мужчина держал не на плече, а у груди – одна рука на стволе, другая на ложе. Он внимательно слушал жену, а та, помимо прочего, скорее всего, втолковывала ему, что он стрелял по окнам не того дома. Еще она, кажется, объясняла ему, кто он такой.

Вдалеке завыла сирена. Патрульная машина подъехала в тот самый миг, когда мужчине, очевидно, надоело слушать жену. Мисс Берил увидела, как мелькнул приклад, как дернулась голова Джейни Доннелли. Женщина рухнула на тротуар, мисс Берил вскрикнула, протянула руку, чтобы закрыть Тине глаза, и обнаружила, что ребенок исчез. Мисс Берил обернулась – девочки не было в комнате. Дверь на половину мисс Берил и входная дверь были раскрыты.

Первым делом они заехали в супермаркет, где Салли купил самую маленькую упаковку говяжьего фарша, какую сумел найти.

– А булки? – рассеянно спросил Питер и взял пакет.

Вот что Салли меньше всего нравилось в сыне: тот редко обращал внимание на что-либо. Где бы он ни был, складывалось такое впечатление, будто он наполовину не здесь. Хотя сейчас у него имелось оправдание. Вчера, когда Ральф поехал за Уиллом в кафе, где Салли кормил мальчика мороженым, а Вера с Питером повезли Роберта Холзи обратно в Шуйлер, в пансионат для ветеранов, Шарлотта усадила Шлёпу и Энди в “гремлин”, собрала их игрушки и вещи и была такова. Она предупреждала Питера, что хочет уехать, даже предлагала ему уехать вместе. Он заберет Уилла, и они уедут. По крайней мере, вернутся в Моргантаун всей семьей. Но Питер отказался, попросил Шарлотту успокоиться, они все обсудят, когда они с Верой вернутся из Шуйлер-Спрингс. Шарлотта снова предупредила его, что обсуждать будет не с кем, однако он не принял ее угрозу всерьез. Он знал, что Шарлотта в бешенстве и что у нее есть на то причины. Просто он не поверил, что она действительно уедет. Соберет вещи и укатит в Западную Виргинию одна, да еще ночью.

Ссору спровоцировала Вера: терпение ее, и без того короткое, лопнуло, и она упрекнула Шарлотту за испорченную ванную. Вера настаивала, что ванная испорчена, что вода залила не только пол, но проникла под плитку и теперь придется ее отдирать, а это тысячи долларов. Шарлотта сочла это вопиющей ложью. Воды на полу дюйм от силы, а значит, она не под плиткой, а на ней. Ванная не испорчена, в ней просто мокро. И плитку надо вытереть, а не сдирать, о чем Шарлотта опрометчиво сообщила свекрови, указав тем самым, что дела не настолько плохи, как представляется Вере. А та в ответ высказала невестке все, в чем та, по ее мнению, виновата. Это из-за Шарлотты Питера не приняли в штат, хотя он заслужил, заявила Вера. Может, причину назвали другую, но всем известно, что зачастую у мужчины карьера не складывается из-за недостатков жены. Шарлотта повинна не только в том, что их дети не умеют себя вести, но и в том, что у них с Питером все плохо и брак несчастлив. “Все беды моего сына из-за тебя”, – прошипела Вера, театрально рухнула на колени и принялась собирать воду с пола новехонькими банными полотенцами, причитая, что теперь их тоже придется менять, как и плитку. Всё испортили, абсолютно всё.

Шарлотта поначалу онемела от излившихся на нее обвинений, но потом от ярости к ней вернулся дар речи и она выразила Вере искреннее убеждение: дерьма в свекрови больше, чем в праздничной индейке; тут на пороге ванной возник бледный и слабый Роберт Холзи, задыхаясь от долгого путешествия из гостиной.

– Будьте… так добры… – выдавил он пронзительно, – отвезите меня… домой.

Вера ахнула, с трудом поднялась на ноги.

– Видишь, что ты наделала, – всхлипнула она, сверля злым взглядом не только Шарлотту, но и Питера (он безуспешно пытался успокоить мать). – Посмотрите на него! – потребовала она. – Вы все пытаетесь его убить!

О случившемся Питер рассказал отцу очень скупо, сообщил лишь, что Шарлотта уехала с двумя сыновьями, что отъезд ее стал прямым следствием вражды – между Шарлоттой и Верой давно тлела неприязнь, и вот теперь полыхнуло в открытую. Правда, Питер намекнул, что были и другие причины, не связанные с его матерью.

Салли удивился, что сын сообщил ему даже эту малость. Тем более что сам он никогда ни о чем не узнал бы. И, как нередко бывает с признаниями, откровения сына вызвали у Салли недоумение. Питер так рассказал о случившемся – точнее, обрисовал в общих чертах, – будто бы эти события не имеют к нему отношения и ни капли его не трогают. Он и правда был из тех мужчин, кто за рулем орет на других водителей, но из машины нипочем не выйдет и в драку не полезет. Об отъезде Шарлотты он известил Салли буднично, как бы между прочим, разглядывая прилавок с мясными полуфабрикатами, словно надеялся вычитать на этикетках котлет объяснение случившемуся. Даже взял их в руки и осмотрел.

– Собаки булки не едят, – заверил Салли в ответ на вопрос Питера, не понадобятся ли им булки.

– Ты покупаешь фарш для своей собаки? – рассеянно, безо всякого интереса спросил Питер.

Салли решил ничего не объяснять, пока Питер не проявит искренний интерес.

– У меня нет собаки, – сказал он. – Это для чужой.

На кассе Салли расплатился и схватил упаковку фарша, так что кассирша не успела положить ее в пакет.

– Это лишнее, куколка, – сказал он.

– Чек нужен? – настырно вопросила кассирша.

– Зачем? – спросил Салли.

На улице он бросил Питеру ключи от “эль камино”:

– Ты за рулем.

– А почему ты не взял собачьи консервы? – спросил Питер, выехал задом с парковочного места и свернул на улицу.

– Чтобы наверняка, – пояснил Салли, разрывая целлофановую упаковку. – Вдруг эта собака не любит консервы.

Питер ехал за город, следуя указаниям отца. Салли нашарил в кармане штанов пузырек с пилюлями Джоко. Вытряхнул две таблетки и воткнул в фарш.

– Этого должно хватить, – сказал он, – как думаешь?

Питер недоуменно покосился на мясо.

Салли не удержался от ухмылки. Почему-то люди с высшим образованием неспособны признать, что чего-то не понимают. Его молоденький преподаватель философии такой же – входит в класс, слышит разговор о спорте и притворяется, будто понимает, о чем речь.

– Может, ты и прав. – Салли вытряхнул третью таблетку. Ему самому хватило и двух, но он решил перестраховаться и упрятал в фарш третью таблетку. – Сюда. – Он указал на двор, где Карл Робак держал тяжелую технику. – Давай к задним воротам.

Питер послушно так и сделал, по-прежнему ничего не понимая.

– Жди здесь, – велел Салли и вылез из машины.

Распутин, доберман Карла Робака, уже с рычанием прыгал на изгородь. Салли поискал взглядом щель под забором, куда можно просунуть кусок фарша; Распутин в ярости бросался на изгородь, изо рта у него шла пена. Салли нашел щель, положил фарш на землю и палкой просунул под изгородь. Распутин перестал лаять, за пару секунд проглотил весь фарш и вновь кинулся на изгородь.