Тайна России - Назаров Михаил Викторович

Впрочем, впервые ли "сильные мира сего" так себя ведут по отношению к нашей стране?. [Сокращаем здесь два абзаца об антирусской политике "мировой закулисы", описанной в разделе I данного сборника. — М.Н., 1998]

После всего этого — не лицемерны ли «антикоммунистические» поучения США о том, какой парламент и какое правительство сейчас нужны России? Должна ли Россия вообще Западу нынешние десятки миллиардов долларов (которых он надавал нашим разрушителям) — или же Запад сам в неоплатном долгу у России, поскольку столь активно способствовал нашей трагедии?

Однако Ельцин называет президента США "верным другом, чье видение помогает России и всему миру" Торжественно заявляет, что новая российская конституция составлена "по самым передовым западным образцам"; спешит почтить своим присутствием открытие в Москве закусочной «Макдональдс» ("Новое русское слово", 5–6.6.93)… Клинтон, в свою очередь, провозглашает Ельцина "единственным за тысячу лет свободно выбранным" главой России (ни о древнерусском вече, ни о роли Земских Соборов в Московской Руси он, похоже, не слыхал, поскольку у американцев всемирная история совпадает с их собственной, 200-летней…).

А уж когда у «единственного» от радости в зобу сопрет дыханье, — тут не до интересов России. Взять совместный американско-российский «успех» в отношении Украины: ее "отказ от атомного оружия" есть не что иное, как продажа России незаконно удержанных российских же ракет, с которыми кравчуковцы и обращаться не умеют, — за огромную сумму их долга России (энергоносители!) и за признание Россией большевицко-кравчуковских государственных границ (включая Крым) плюс гарантии их безопасности со стороны США и НАТО, куда Кравчук стремится войти…

Столь подобострастное преклонение российского правительства перед Америкой (вплоть до передачи секретов, интересующих ЦРУ) — ведет к сдаче страны под контроль "сильных мира сего". А поскольку их инструмент власти — деньги — эффективен лишь в обществе, где вытравлены более высокие ценности: национальные, религиозные — в такое общество они и стремятся превратить Россию. Радиорупор США заявляет: нужно "русского человека выбить из традиции", "изменить духовный строй русского человека… Должна произойти мутация русского духа" (PC, 3.12.89; 7.3.89)…

То есть, в отличие от Ельцина, "сильные мира сего" за последние столетия прекрасно почувствовали именно духовное отличие русской православной цивилизации от материалистически-иудаизированной западной — этим и объясняется их натиск на русское самосознание как "утопическое, антисемитское, фашистское".

Это о них сказал первоиерарх Русской зарубежной Церкви митрополит Виталий: "Будут брошены все силы, миллиарды золота, лишь бы погасить пламя Русского Возрождения. Вот перед чем стоит сейчас Россия. Это почище Наполеона и Гитлера" ("Литературная Россия", 1989, с. 52).

Сейчас эти силы беспрецедентно вмешиваются в российские события, а российская власть своими прозападными иллюзиями вольно или невольно действует им на руку — и в оборонной, и в экономической, и в духовной сферах. Впрочем, появилась причина поважнее иллюзий: только в своих западных покровителях, а не в собственном народе, нынешние правители России видят главную опору своего режима.

Итак, после победного третьего путча «демократы» взяли на себя всю полноту власти — но и всю полноту ответственности, приблизив момент оплаты по счетам. Счет уже предъявлен самой российской жизнью — за то, что Ельцин не учел в ней закономерностей, не зависящих от его путчей. Они привели к тому, что программу президентского «Выброс» а" поддержали лишь 15 % голосовавших (8 % всех избирателей РФ!), а на месте расстрелянного «красно-коричневого» парламента как феникс из пепла возник «коричнево-красный». Он, правда, теперь бесправный,[72] но это не делает позиции президента прочнее: узурпация политической власти и удушение оппозиции не решает экономических проблем.

При таких катастрофических «реформах» и таких настроениях в народе — прогноз будущего имеет не так уж много вариантов, которые все ведут к одному: к банкротству нынешней власти. Новая же власть получит поддержку народа, лишь если возьмется отстаивать попранные национально-государственные интересы России.

Ельцин уже сделал вывод из поражения на выборах — умерил пыл реформаторов, подпустил патриотизма во внешней политике, пообещал заботиться о русских в "ближнем зарубежье". Но поздно. Его покаянное «прозрение» еще могло быть принято летом 1992 г., когда стала очевидна утопичность чикагско-гайдаровского эксперимента. Однако после двухлетнего упорствования в этих «реформах» и после пролитой из-за них крови Ельцин выиграть президентские выборы не сможет (впрочем, его команда опасается, что до 1996 г. президент вряд ли дотянет из-за алкоголизма).

Если же он поддастся на давление Запада (уже звучат крики об "отказе от реформ" и о "новом русском империализме") и продолжит шоковую терапию (которой, как утверждают Гайдар и его западные спецы, "по-настоящему еще и не было"), — то обвал власти произойдет быстрее. Парламент может ускорить этот процесс, требуя доступа к телевидению, расследования всех путчей и обвинений в коррупции…

Многое будет зависеть от силовых министерств. Но вряд ли устойчивости Ельцина поможет переподчинение служб госбезопасности — скорее это усиливает оппозицию в этой среде. Вряд ли также, купив армейскую верхушку, президенту удалось купить саму армию — она, как известно, голосовала за Жириновского. А самим фактом расстрела парламента, нарушив обещанный нейтралитет армии, Ельцин ввел в ее психологию новый фактор: оказывается, перевороты возможны и допустимы.

К тому же, чем больше будет нарастать хаос, тем больше сам народ будет связывать надежды с национальной диктатурой, на которую издавна надеялась и русская эмиграция. В том числе православные философы от И. Ильина до с. Франка — они считали, что только такая власть может спасти Россию в труднейший переходный период от тоталитаризма к правовому государству "Декомпрессионной камерой для избежания кессонной болезни" назвал это когда-то "Посев"…

К сожалению, много времени для этого варианта уже упущено; кессонная болезнь произвела ужасные разрушения. Но по принципу "нет худа без добра", можно считать, что нынешнее смутное время имеет и свой положительный смысл: он заключается в изживании Россией иллюзий о механической пересадке западной модели. После тоталитарной несвободы маятник общественных настроений должен был неизбежно качнуться в сторону западнического подражательства. И оно должно было в полной мере проявить свою чуждость российскому самосознанию — чтобы быть отвергнуто уже сознательно (а не по коммунистической инерции). Лидеры западных стран, и прежде всего США, своей эгоистичной поддержкой компрадорских реформ этому очень помогли.

Огульно оклеветав государственно-патриотические силы нашего народа как «красно-коричневые», они поддержали все путчи наших перекрасившихся недавних угнетателей. Называя "имперским шовинизмом" малейшую озабоченность о миллионах наших соотечественников в "ближнем зарубежье", они безоговорочно поддержали шовинизм национал-коммунистических вождей в самостийных республиках, в полном соответствии со своим законом о расчленении России. Неужели они думали, что русский народ этого не заметит?

Он сейчас начинает осознавать и то, что все последние столетия цель западной политики была — ослабить православную Россию как альтернативную цивилизацию, сопротивлявшуюся денежной власти "сильных мира сего". Многое им удалось, ибо разрушать легче, чем созидать и духовно укреплять. Однако их усилия так и не достигли конечной цели. Потому что Россия обнаружила в себе непредвиденные ими, материалистами, качества.

Так, она оказалась непригодна ни для западнических реформ Петра I, оставивших болезненные, два столетия заживавшие (так до конца и не зажившие) раны; ни для масонского Временного правительства, сгнившего за одно лето и бросившего власть на улице… И даже интернационалистический марксизм, который "сильные мира сего" долго у нас поддерживали, — он подвергся на русской почве непредвиденной мутации, не выдержав конкуренции с тысячелетней русской историей. В нем, вопреки первоначальному сатанинскому замыслу, обнаружился другой, провиденциальный смысл: перехватив у февралистов власть, большевики ценою огромных жертв невольно удержали Россию от присоединения к западному энтропийному процессу, оставив нам шанс на иную роль после освобождения.