Святые старцы - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новаторство молодого священника поначалу не встретило понимания ни у прихожан, ни у его собратий. Отец Алексий впоследствии вспоминал: «Один протоиерей говорил мне: “Как ни пройду мимо твоего храма, все у тебя звонят. Заходил в храм - пусто. Зря стараешься, ничего у тебя не выйдет”». И действительно, восемь лет - с 1893 по 1901 год - «служил я литургию каждый день при пустом храме». Звучит просто, но стоит только вдуматься в эти слова. Восемь лет! Другой человек отчаялся бы, махнул рукой на свои «ненужные» нововведения через месяц, может быть, через год. Возможно, не обходилось без непонимания близких - родителей, жены. Но отец Алексий, не обращая ни на что внимания, ревностно продолжал служить так, как будто у него была большая паства. И понемногу положение стало меняться.
Первыми к отцу Алексию потянулись обитатели окрестных домов на Маросейке. И, конечно, это были не те, кого принято считать «благополучными» людьми. Сохранилось несколько историй тех лет. Так, однажды под Рождество священника позвали на дом причастить больную. С трудом отыскав ее комнату, он был потрясен, увидев ободранный чердак, по полу которого ползали голодные полуголые дети. Причастив больную мать, священник незаметно оставил на столе свой кошелек и вернулся домой без копейки. Между тем жена попросила денег - купить продуктов к празднику. Попросив обождать, отец Алексий задумался: правильно ли он поступил? Ведь там - дети чужие, а дома - собственные. Незнакомые люди живут в нищете, но ведь и его семья не роскошествует. Сомнения помогла разрешить молитва. И когда священник начал собираться ко всенощной, в дверь неожиданно постучали и передали пакет с деньгами и записку с просьбой помянуть родственников. Отец Алексий горячо возблагодарил Господа за Его милость... А та, неведомая женщина, которой он оставил содержимое своего кошелька, наверняка не смолчала - рассказала о чудесном священнике знакомым.
Ранним утром на берегу Москвы-реки городовой заметил бродившую туда-сюда женщину. Это показалось ему подозрительным, и он подошел к незнакомке. Выяснилось, что она собиралась топиться. Полицейский вступил с ней в разговор и убедил не совершать губительного поступка, а сходить в храм Николы в Кленниках: «Там можно исповедаться и причаститься каждый день». Нет сомнения в том, что молитвы отца Алексия за отчаявшуюся женщину были услышаны.
В другой раз в храм вошел какой-то пьяный, с трясущимися руками оборванец. Ухватив батюшку за рукав, он, еле выговаривая слова, косноязычно забормотал:
- Я совсем погиб, спился. Погибла душа моя. Спаси, помоги мне. Не помню себя трезвым. потерял образ человека.
Отец Алексий с любовью заглянул в мутные глаза падшего, положил руки на его плечи:
- Голубчик, пора нам с тобой уж перестать винцо-то пить.
- Помогите, батюшка дорогой, помолитесь!
Взяв пьяного за руку, священник подвел его к алтарю Казанского придела, раскрыл Царские врата и, поставив оборванца рядом с собой на амвоне, начал служить молебен. Пьяный, заливаясь слезами, горячо молился вместе с ним. В конце отец Алексий трижды перекрестил человека, подал ему просфору и трижды поцеловал.
А через некоторое время в храм вошел хорошо одетый мужчина, который заказал благодарственный молебен. Увидев его, отец Алексий радостно воскликнул: «Василий, да ты ли это?!» Тогда недавний оборванец с рыданиями бросился к нему в ноги. Выяснилось, что он совершенно бросил пить и устроился на хорошую работу.
В другой раз к храму подъехала красивая карета с лакеем на запятках. Из кареты вышли четыре молодые дамы в дорогих нарядах. Купив свечи, они встали было в очередь на исповедь, но отец Алексий внезапно сам направился к ним со словами:
- Не только не могу вас исповедовать, но даже и начать литургию, пока вы не оставите храм.
Смутившись, дамы начали упрашивать его, но священник неумолимо выпроводил их наружу. Видимо, ему было открыто что-то такое об этих женщинах, что не позволило приступить к богослужению в их присутствии...
Конечно, такие случаи передавались из уст в уста. Молва о «добром Батюшке», у которого можно исповедаться и причаститься каждый день, по молитвам которого совершаются исцеления, который никогда не оставит в беде, а к богослужению и прихожанам относится строго, невзирая на лица, постепенно распространялась по городу. И в начале ХХ столетия в Николу в Кленниках потянулись не только жители Маросейки и окрестностей, но и москвичи из других кварталов. Женщины и мужчины, чиновники и офицеры, знатные и безродные, дворяне и купцы, мещане и приехавшие в город крестьяне - все они находили утешение и помощь в маленьком храме на Маросейке. Понемногу на свет отца Алексия начали стремиться и состоятельные прихожане. Их стараниями был проведен капитальный ремонт храма, сделаны электрические паникадила вместо свечных, куплены новые облачения вместо ветхих.
Между тем в семейной жизни Мечёвых надвигалась беда -здоровье Анны Петровны, подорванное многочисленными родами, ослабевало с каждым месяцем. Лечение в Крыму не помогало. Водянка дошла до такой степени, что Анна Петровна не могла обуться самостоятельно: стоило ей нагнуться, как она начинала задыхаться. Она умоляла мужа перевестись на другой приход, сменить сырую и холодную квартиру на более достойную. И, как отцу Алексию ни было грустно расставаться со «своим» храмом, он благословил свояченицу Ольгу подыскать подходящий дом для причта, чтобы начать хлопоты о переводе. Но из этого ничего не получилось.
Страдания Анны Петровны были так велики, что отец Алексий, уходя из дома, каждый раз не знал, застанет ли супругу в живых. А она просила его перестать молиться о ее здоровье - настолько ей было тяжело... Первым словом его, когда он открывал дверь квартиры, стал короткий вопрос: «Жива?..» 29 августа 1902 года Анна Петровна не отозвалась на него. На момент смерти ей было тридцать шесть лет.
Несмотря на то, что состояние жены было тяжелым уже давно, ее смерть стала для священника сильнейшим потрясением. Говоря надгробное слово, он содрогался от рыданий. Трагедия этих дней аукалась отцу Алексию до конца жизни - он глубоко тосковал по жене и много лет спустя. Одному знакомому священнику даже признался:
- Вот мои дети, все хорошие ребята, любят, заботятся обо мне, но не могут мне заменить моей покойницы, та все мои слабости знала и их любила.
Сам отец Алексий так вспоминал о своем горе:
