Нож сновидений - Роберт Джордан

Уже несколько дней после памятного букетика шелковых цветов он не дарил ей никаких подарков, и решил, что уже начал замечать признаки разочарования, когда являлся к ней с пустыми руками. Тогда, через четыре дня после отъезда из Джурадора, едва солнце поднялось из-за горизонта, он вывел ее и Селюсию из фиолетового фургона. Что ж, ему нужна была только Туон, но Селюсия видимо думала, что она ее тень, и пресекала все попытки их разлучить. Однажды он отметил этот факт, представив все как шутку, но женщины продолжили разговор, словно ничего не слышали. Что ему хорошо было известно о Туон, это то, что ей нравились шутки, но порой ему казалось, что у нее совсем отсутствует чувство юмора. Селюсия закуталась в зеленый шерстяной плащ, оставив на виду только красный шарф на голове. Она подозрительно косилась в его сторону, но, впрочем, она так поступала всегда. Туон, кажется, никогда не беспокоилась о своей прическе, но все же ее короткие волосы не так бросались в глаза под капюшоном ее голубого плаща.

«Драгоценная, закрой глаза», – сказал он. – «У меня для тебя есть сюрприз».

«Обожаю сюрпризы», – ответила она, подняв руки к глазам. На мгновение на ее лице промелькнула улыбка, но только на мгновение. – «Некоторые сюрпризы, Игрушка». – Звучало похоже на предупреждение. Селюсия застыла за ее спиной, и хотя грудастая дамочка выглядела полностью расслабленной, ему она показалось похожей на кошку, изготовившуюся к прыжку. Похоже, ей сюрпризы не нравились вовсе.

«Жди тут», – предупредил он и метнулся за фургон. Возвращался он ведя под уздцы Типуна и бритву. Кобыла шла легко, подскакивая в предвкушении выездки. – «Теперь можно. Я подумал, что тебе нравится ездить верхом». – В их распоряжении было много часов, сейчас цирк не проявлял ни малейших признаков жизни. Только над парой фургонов из труб поднимался дым. – «Она – твоя», – добавил он и застыл, так как слова чуть не застряли в его горле.

В этот раз это случилось вне всякого сомнения. Едва он сказал, что лошадь ее, кости в голове внезапно стали стучать тише. Они не замедлялись, в этом он был уверен. Просто ему показалось, что изначально перекатывающихся костей было на один набор больше. Один остановился после его сделки с Алудрой, следующий в миг, когда он подарил лошадь Туон. Странно другое – что рокового в том, что он подарил ей лошадь? И, о, Свет! Теперь ему придется волноваться о том, сколько еще наборов костей осталось перекатываться в его голове? Сколько еще роковых мгновений его поджидает, готовых выскользнуть из-под ноги, чтобы сбросить его в пропасть?

Туон немедленно направилась к бритве, и так же как и он внимательно осмотрела ее с ног до головы, все время улыбаясь. В конце концов, она и в самом деле тренировала лошадей ради удовольствия. Лошадей и дамани, помоги ему Свет. Селюсия в это время с невозмутимым видом внимательно изучала его. Это из-за лошади или потому что он застыл столбом?

«Это – бритва», – сказал он, погладив Типуна по носу. Мерин был хорошо вышколен, но рвение бритвы, похоже, раззадорило и его. – «Чистокровная доманийская бритва, и вряд ли вы сможете увидеть вторую такую же за пределами Арад Домана. Как ты ее назовешь?»

«Плохая примета называть лошадь до того как проедешь на ней верхом», – ответила Туон, взяв поводья. Она вся сияла. – «Это прекрасное животное, Игрушка. Замечательный подарок. Либо у тебя хороший глаз, либо тебе очень повезло».

«У меня хороший глаз, Драгоценная», – ответил он осторожно. Она казалась очень довольной.

«Как скажешь. А где лошадь Селюсии?»

Мда. Что ж, попытаться все же стоило. Умный всегда предвидит возможность неудачной ставки, поэтому он свистнул, и Метвин вывел оседланного чубарого. Мэт сделал вид, что не заметил широкой усмешки Краснорукого. Светлокожий кайриенец был с самого начала уверен, что ему не удастся избавиться от Селюсии, но не стоило так лыбиться по этому поводу. Мэт решил, что десятилетний мерин достаточно спокойный для Селюсии – судя по воспоминаниям горничные редко были отличными наездницами – но женщина осмотрела лошадь почти столь же внимательно, как Туон. И когда она закончила, по брошенному на него взгляду Мэт понял, что во время поездки она не создаст проблем, но она находит лошадь не достаточно резкой. Женщины способны многое вложить в один единственный взгляд.

Выбравшись за пределы лагеря, Туон некоторое время вела бритву шагом по дороге, затем перешла на рысь, затем в кентер. Дорога здесь представляла собой укатанную желтоватую глину с вкраплениями древней брусчатки. Никаких проблем для хорошо подкованной лошади, а он убедился, что бритва была хорошо подкована. Мэт старался держаться рядом с Туон, как никогда прежде получая удовольствие от ее улыбки. Когда Туон была рада, то о существовании сурового судьи можно было забыть. Ее лицо лучилось чистым счастьем. Но его попытка погреться в лучах ее счастья была не долгой, так как Селюсия на мерине втиснулась между ними, и судя по косым взглядам в ее сторону и легкой улыбке на губах, она сполна насладилась своей проделкой.

Сперва вся дорога была в их распоряжении, если не считать пары телег, но через некоторое время навстречу им показался караван Лудильщиков – колонна медленно тянущихся с противоположной стороны дороги аляповато размалеванных фургонов, сопровождаемых громадными псами. Эти собаки были единственной реальной защитой Лудильщиков. Возница головного фургона такого ярко-красного цвета, как кафтан Люка, который был обведен желтой полосой и с огромными желтыми и зелеными колесами по бортам, привстал, вглядываясь в сторону Мэта, затем сел на место, и что-то сказал сидевшей рядом женщине, несомненно, успокоенный присутствием с Мэтом двух женщин. Осторожность по необходимости была в крови у Лудильщиков. Весь караван развернул бы лошадей и сбежал бы от единственного мужчины, если он представлял для них опасность.

Мэт кивнул ему, когда поравнялся с первым фургоном. Худой поседевший мужчина был в ярко-зеленом в тон колесам кафтане с высоким воротником, а на его жене было платье сшитое из ткани всех оттенков голубого, которому позавидовал бы любой актер цирка. Мужчина поднял руку чтобы помахать…

И внезапно Туон развернула бритву и с развевающимся за спиной плащом галопом рванула в чащу леса. Спустя миг Селюсия припустила за ней. Сорвав с головы шляпу чтобы ее не потерять, Мэт, пришпорив Типуна, бросился следом. Со стороны фургонов послышались крики, но он не обратил на них внимания. Он сосредоточился на Туон. Хотелось бы ему знать, что она задумала. Это определенно не являлось бегством. Вероятно, она просто хотела заставить его рвать на себе волосы. Если так, то она почти преуспела.