Автово - Андрей Портнов

Однако, кольцо в носу я решил оставить. Скорее всего, думал я, для брови кольцо и в самом деле было слишком большим, но для носа, может быть, сойдёт.

Но, так или иначе, я считал, что в таком виде выгляжу куда более пристойно, и народ будет реагировать на меня не так сильно. Не правда ли, глупо?

Впервые свою глупость я понял в метро, когда ехал на Московский вокзал. Делая вид, что читают газету, люди искоса, рискуя напрочь окосеть, наблюдали за мной всю дорогу и опять около меня никто не рискнул встать.

На вокзале на меня подозрительно смотрели менты и ходили за мной по пятам, когда я рассматривал здешние ларьки, боясь, кабы я чего не спёр.

Впрочем, подозрительность у питерских блюстителей порядка я вызывал уже не первый раз.

Однажды, тоже на Московском вокзале, приехав, как и сейчас, встречать астраханский поезд, меня при выходе из метро остановили трое ОМОНовцев. Вот уж не знаю, что такого подозрительного в моей внешности было тогда. Вроде бы лицо моё не такое уж и страшное: прыщей и оскалов не наблюдается, так что… А в то время (да и сейчас тоже) останавливали почти всех лиц кавказской национальности и типов с бандитскими рожами. Ни к тем, ни к другим я вроде бы не относился.

Ну, окружили они меня, а один таким голосом, каким в церквях батюшки службы читают, монотонно говорит:

— Ваши документики.

Не знаю почему, но когда говорят «документики», я всегда представляю себе только паспорт. Естественно паспорт я с собой не носил, поэтому ответил:

— Нет у меня с собой никаких документов.

— Так… сколько лет?

Я знал, что выгляжу моложе своих лет, поэтому запросто мог что-нибудь соврать. Помню даже один случай, когда нам с Рудиком в Петродворце хотели протянуть два детских билета, на что я, оскорблённый в лучших чувствах, гордо заявил, что мы — студенты! А после укорял себя, что не взял такие дешёвые билеты…

— Двадцать, а что? — ответил я ОМОНовцу.

— Так… а почему же тогда документиков с собой не носите.

— Не считаю необходимым.

— Это как же так? — удивился ОМОНовец. — Документики должны быть обязательно! Ладно, — он решил сменить тему и снова по-заученному затянул:

— Огнестрельное, холодное оружие, наркотики при себе имеете?

Я от опупения просто врос в землю.

— Вот тебе и весь сказ! — подумал я. — А как же, целый пулемётик под пиджаком прячу!

Моё второе «я» подбивало меня сказать ему «Да» и посмотреть, что из этого получится. Потом вдруг подумалось, что меня будут обыскивать, а чтобы найти наркотики, натравят на меня специальных служебных собак. А ещё лучше свиней! Я где-то читал, что у свиней нюх (а особенно на наркоту) более обострён, чем у собак, и сейчас таможня некоторых стран использует с успехом именно свиней.

Мысль о том, что меня будет обнюхивать какая-то свинья, мне сразу не понравилась, поэтому здравый смысл заставил сказать меня «Нет».

— А что у вас в карманах? — спросил всё тот же ОМОНовец.

— Ну, вот, — размышлял я, — и какая им разница от моего ответа. Можно подумать, что им кто-то отвечает «Да».

— Личные вещи, — обобщил я.

ОМОНовец подошёл ко мне, велел расставить руки и принялся по мне шарить. Мимо проходил народ и с интересом поглядывал в нашу сторону, а некоторые сердобольные бабульки укоризненно качали головой.

Нет, какое хамство — при всех меня лапать, а я стоял и ничего не мог поделать.

— А это что? — мужик обнаружил в кармане что-то твёрдое.

— Очки! — честно ответил я, не уверенный, что после его обыска они ещё не треснули.

— Достаньте.

Я полез в карман и вместе с очками достал свой студенческий билет, который лежал там же. Тут мне вспомнилось, что на нём есть моя фотография, а значит, это документ, удостоверяющий личность.

— А вот, кстати, студенческий, — невинным голосом произнёс я, — подойдёт?

Мужик набросился на него как коршун на падаль.

— А что же вы раньше молчали? — упрекнул он меня и, посмотрев на фотографию, вернул студенческий обратно со словами:

— Можете идти, — и нехотя отдал честь.

— Ну, надо же, — ухмылялся я про себя, — если я студент, то и оружия у меня при себе быть не может — сразу отпускают!..

Сейчас, вспомнив этот случай, я невольно улыбнулся и посмотрел на надоевших мне ментов. Как будто специально кольцо в носу вызывающе блеснуло на солнце. Менты подозрительно напряглись, но, видя, что я, похоже, ничего дурного не замышляю, расслабились. Я же, не обращая на них внимание, потопал к нужной мне платформе.

А вот и долгожданный астраханский поезд с посылкой на моё имя. Вот из вагонов выползают провинциальные астраханские бабы.

Я полез в свой вагон, как вдруг короткий, но резкий крик «О, Боже!» заставил меня и окружающих круто остановиться.

Орала баба, выходящая мне навстречу. Казалось, что её децибелы разнеслись в радиусе на несколько километров вокруг. Причину столь отчаянного крика души выяснить было совсем не трудно, поскольку баба в упор таращилась на меня, а её губы, похоже, шептали слова молитвы.

— Бедная женщина, — подумал я, — приехала в Питер отдохнуть, посмотреть, так сказать, прекрасное, а тут такое…

Баба с периферии, действительно, была напугана до смерти и не могла больше вымолвить ни слова. Но и того одного её крика было достаточно, чтобы к нам сбежались почти все пассажиры и проводницы с соседних вагонов. Не видавшие ничего подобного в своей жизни, астраханцы смотрели на мой нос как на ожившего сфинкса, пока я, плюнув на них, не зашёл в вагон и взял, наконец-то, свою посылку…

Приехав в родное Автово и зайдя в общагу, я решительно, молча подошёл к зеркалу и безо всякого уже сожаления снял последнее кольцо с носа…

Вот и всё! Так и закончилась самая грандиозная метаморфоза Рыжего.

Пусть она длилась без малого всего три дня, но за эти три дня я заставил говорить о себе чуть ли не всё общежитие. С помощью профилакторцев и не в меру болтливого Сони теперь обо мне знали почти все. А разве не этого я добивался?

Теперь уже никто и никогда не скажет, что ему нечего сказать об астраханцах и об одном дураке, в частности. Мой план сработал, мечта осуществилась, и пусть хоть на три дня, но я стал «звездой». Несколько специфичной «звездой», конечно, но я познал это новое для меня чувство.

Это был мой апогей! Мой пик! Пик моих самых бредовых безумств, потому что я знал, что дальше уже пойти не смогу. И если я ещё и попытаюсь выкинуть что-нибудь эдакое, то всё это померкнет в ярком свете этих трёх дней!

И что-то мне немного взгрустнулось. Теперь я опять самый обыкновенный Рыжий и сморкаюсь как самый обыкновенный человек…

ЧАСТЬ 21. Дискотека № 1, или Девочки сверху

Утром следующего дня после вышеизложенных событий я проснулся с каким-то странным новым ощущением. Явно чего-то не хватало.

— Ну, конечно же, колец! — были мои первые мысли. — Надо же, а я к ним, оказывается, уже привык.

Пока я лежал и потягивался на своей кровати, передо мной пронеслись события последних трёх дней.

— Что и говорить, — думал я про себя, — это были весёлые денёчки! Жаль, что всё кончилось так быстро, но это не от меня зависело.

Я встал, оделся, взял полотенце и пошёл на водные процедуры.

— Интересно, что скажет Сони, когда увидит меня? — думал я, умываясь и плескаясь как утка холодной водой. — Наверное, обидится очень. Зря только столько трудился.

Вернувшись обратно, я обнаружил, что Рудик с Владиком уже проснулись. Подождав, пока они умоются, мы пошли в столовую.

Принимая во внимание тот факт, что с Владиком мои отношения никоим образом не изменились, издалека мы, должно быть, представляли странную картину.

Впереди шли мы с Рудиком. Позади, делая вид, что спотыкается на каждом шагу, и тем самым как бы случайно отставая от нас, ковылял Владичка. Так, некогда дружная 215-ая теперь шла по коридору отдельными кучками, делая вид, что совершенно незнакомы друг с другом. Хотя Рудика это, естественно, не касалось. Он был, так сказать, нашей нейтралью, и если мне необходимо было что-то передать Владику (или ему мне), то Рудик охотно играл здесь роль переводчика. Конечно, ничего важного в этих просьбах не было, поэтому это были фразы типа «Скажи ЭТОМУ, чтобы постирал, наконец-то, свои платочки и освободил таз» или «Передай очкастому, что к нему заходила святая и звала его с собой на проповедь».

Возвращаясь из столовой все в такой же последовательности, мы имели счастье лицезреть, как эта самая святая с Васильевым под ручку уже кандыляла в «школу», из чего мы сделали вывод, что и нам не мешало бы поторопиться.

В «школе» перед лекцией Гармы на меня с упрёками набросился Лёха:

— Рыжий! Ты что! Зачем снял кольца? Ты же обещал мне, что я буду присутствовать, когда ты будешь пугать Гармашёва! А Бронников? Неужели ты лишишь доброго дедушку такого зрелища?