Доставить живым или мертвым - Александр Ольбик

Президент думал о Щербакове. Из головы не выходили его последние слова "я мертвец", которые были несовместимы с веселым характером и здравомыслием Щербакова. "А что ты скажешь перед тем как уйти в тот мир? -- спросил он себя. -- Впрочем, это может случиться в любой момент... А может, уже случилось и я пребываю в своем последнем сне? Нет, это не сон -- реальнее реальности не придумаешь. Впереди идет пожилой человек, кости и жилы которого старее моих на целых десять лет. Конечно, он устал и ему такая гонка ни к чему... А этот парень, благодаря которому мы выбрались из ада и движемся к чему-то неизвестному и, возможно, еще более страшному испытанию -- что он чувствует? Усталость, желание отомстить, восторг от предвкушения схватки?"

-- Володя, давай руку, -- донесся до него голос Шторма.

Путин поднял голову и на фоне бледнеющего неба увидел силуэт полковника, взобравшегося на скальный выступ..

Гул вертолета между тем приближался. Нарастал снежным комом и они побежали. Впереди заросли вереска, три или четыре карликовые сосны и -поляна. Видимо, на нее и был настроен садиться вертолет.

Дыхание начало срываться и на мгновение Путин остановился, чтобы схватить воздуха. К нему вернулся Шторм.

-- Еще рывок и мы на месте, -- тоже срывающимся голосом произнес полковник.

Ночь сдавалась.

"Каждая нация считает себя выше других наций. Это порождает патриотизм и войны... Кто же сказал эти замечательные слова? Сейчас доберусь до того дерева и вспомню... А что Толстой думал о патриотизме? Прибежище подлецов... Нет, нельзя путать патриотизм с национализмом, это совсем другая опера..."

Дистанция была слишком близкая, а потому небезопасная для них. Но по другому нельзя -- кустарники и редкие деревья не позволяли атаковать с более рациональной дистанции. Шторм, разумеется, это прекрасно понимал и потому предложил:

-- Володя, не будем рисковать всем гамузом, тебе надо немного отойти, прикрыть нас.

"Эх, старина Шторм, твою хитрость, шитую белыми нитками, я, конечно, ценю, да только это не про нас. Отошли лучше в тыл Сайгака. Ему еще жить и жить..." -- подумал президент, но вслух сказал другое.

-- Летают, сволочи, словно у себя дома.

Они залегли как раз в тот момент, когда над поляной завертелись ураганные вихри. Машина шла на посадку без единого огня и лишь по абрису можно было догадаться, что это легкий вертолет, способный взять на борт не более трех-четырех человек.

-- Вот черт! Вы видите? -- Шторм смотрел левее вертолета, откуда появились люди. Двое несли носилки, двое других вели под руки человека, одетого в светлое. И это одеяние многое им рассказало.

-- На носилках, видимо, труп Тайпана, а этот баклан с подбитым крылом наш Эмир...

-- Но я не вижу Барса, -- сказал Путин, для чего ему нужно было поднести губы к самому уху полковника.

Но Шторм не ответил, он, словно подслушав мысли президента, что-то сказал Сайгаку и тот, сорвавшись с места, пригнувшись, скрылся за кустами. До Путина не долетели слова, сказанные Штормом Сайгаку: "Отсюда нам самим уже не выгрестись, беги, сынок, на 502-ю высотку, к нашим и соединись с Касьяновым, он в курсе... Пусть пришлет пару-тройку вертолетов с десантом, тут скоро может многое измениться...И запомни пароль: "Перелетные птицы остаются зимовать". Эти слова откроют тебе дорогу..."

Когда Сайгак уже поднимался с места, вдогонку ему Шторм бросил: "Если, не дай Бог, больше не увидимся, обними Виктора и скажи ему, что батя его очень любил..."

Вихри от вертолетных винтов продолжали бушевать в предутренних кустарниках.

-- Пусть все усядутся и тогда...-- полковник вытащил из подсумка еще одну гранату и положил рядом с автоматом. -- У тебя заряжено? -- спросил он, имея в виду подствольный гранатомет.

Путин кивнул.

-- Тогда в два смычка сыграем эту увертюру, -- в голосе Шторма слышалось не то бравурность, не то непроизвольное желание как-то подбодрить своего президента. -- Я бью в винт, а ты постарайся засадить в брюхо...

Путин опять кивнул. Хотелось спросить -- куда Шторм отправил Сайгака, но тут их отвлекли.

Сначала хотели занесли в вертолет носилки, но человек, соскочивший с него на землю, отметающими жестами дал понять, что до них еще не дошла очередь. Носилки поставили на землю и несшие их люди стали наблюдать, как медленно, словно речь шла о фарфоровой статуэтке, в вертолет стали вводить Эмира. Ему надо было преодолеть три ступеньки, сброшенной с борта лестницы и, видимо, эти три ступени были для него настоящим Эверестом. Его поддерживали под руки, но входя в дверь, автомат одного из сопровождавших боевиков зацепился за корпус вертолета, не позволяя войти во внутрь. Стоящий внизу человек, из тех, которые сопровождали носилки, поспешно поднялся и высвободил зацепившийся ствол. Когда боевик спустился обратно на землю, случилось непредвиденное: из вертолета возник короткий трассер и двое у носилок, словно подкошенные, упали возле них.

-- Барс, сволота, кажется, уносит ноги, бросает своих союзничков...А вот он и сам, -- и действительно из темноты, низко пригнувшись, придерживая рукой на голове берет, показался Барс. За ним -- двое с большими баулами. Барс остановился у вертолета и подождал пока груз занесли во внутрь. И вновь в дверном проеме появился человек и стал что-то жестами объяснять Барсу. Но тот тоже замахал руками и, выхватив из поясной кобуры пистолет, наставил его на стоящего в дверях. Однако это не помогло: людей Барса постигла судьба тех двоих, оставшихся лежать у носилок...Из-за спины стоявшего в дверях бородача, кто-то дважды выстрелил и двое приближенных Барса тут же уткнулись носами в землю. Человек подал Барсу руку и тот, засунув пистолет за пояс, принял помощь и залез в вертолет...

Шторм, встав на колено, прицелился. То же самое сделал и Путин -- через прорезь прицела нашел нижний обвод вертолета и указательный палец на казеннике гранатомета медленно заскользил к спусковому крючку.

Вертолет, набирая обороты, задрожал, его хвост вздернулся вверх и было очевидно, что груз в нем неподъемный. Однако через силу винты преобороли таки земное притяжение, машина еще больше завибрировала и как будто начала отрываться. И в эти напряженные секунды, произошло непредвиденное: что-то сверкнуло с той стороны, откуда пришел Барс, прочертило предутреннее пространство и огненно соприкоснулось с вертолетом. Рвануло. Винты хаотично заплелись и, подчиняясь центробежной силе, тяжело рухнули на землю и несколько метров своими острыми ребрами гибельно скребли землю. Вторая граната, пущенная с несколько смещенного угла, клюнула дюралевый бок вертолета и к небу взметнулся гигантский стог огня и того, из чего состоял и что в себе таил геликоптер...

Носилки взрывной волной подняло и, как осенний лист, протянуло метров на двадцать в сторону ущелья. Человек, лежащий на них, вывалился на землю и остался лежать лицом вниз. Но несколькими мгновениями раньше, Шторм, сорвавшись с места, сделал в сторону президента немыслимый прыжок и отгородил его от огня и осколков пораженного насмерть вертолета...

Их тащило вместе несколько метров по земле, пока сознание не погасло. Когда Путин снова открыл глаза, увидел спокойное пламя и россыпь огненных очагов -- это горели островки разбрызгавшегося керосина.

Он огляделся, но никого рядом с собой не обнаружил. Он еще не понимал, что на какое-то время потерял сознание и времени прошло больше, чем ему казалось. Он хотел позвать Шторма, но язык не повиновался. И ноги, когда он попытался встать, тоже не подчинились. Пополз, но двигаться мешали карманы и то, что в них было. Перевернувшись на спину, он какое-то время так и лежал, вперившись пустым взглядом в небо. И его губы помимо воли стали произносить то, что болезненно подсовывала память: "Сверх меры мир в пространстве небосвода, запасы света в дальних закромах. Как странно нам величие исхода, но как близки прощание и страх! Звезда упала. На устах у всех за нею вслед желанье просияло: что истекло и что нашло начало? Кто провинился? Чей искуплен грех?" (Рильке "Ночное небо и звездопад").

Сколько он пролежал в полузабытье, он не знал. Рука, лежащая на земле, ощущала сырое прикосновение травы, другая рука сжимала ремень от автомата. Само оружие находилось где-то у изголовья и он, подтянув его к себе, положил на грудь. И закашлялся. Нащупал флягу и сполоснул ее содержимым рот. Сделал глоток, второй...в ноги потекло тепло, в душу -- обманное успокоение.

Когда он поднялся на ноги, весь мир кувыркнулся, но тут же встал на место. В тех местах, где, по его воспоминаниям, еще недавно пылал огонь, теперь стояла серая мгла, в которой отчетливо выделялись кусты и деревья. Он сделал шаг и ощутил под собой не очень надежную твердь. Ему показалось, что где-то за кустарниками, именно в той стороне, откуда прилетел вертолет, раздались одна за другой короткие очереди. Затем -- два одиночных выстрела...

Дойдя до границы кустарника, огляделся и то, что больше всего боялся увидеть, увидел. Шторм лежал на боку без признаков жизни.