Принц Терний - Марк Лоуренс

— Значит, ты отправился туда отпустить грехи беднякам? — заглянул ему в глаза.

— Ну…

— Поехал за Хэнтон, к самой границе топей, в опасный район, — продолжил я. — Ты прямо святой, отец.

Он опустил голову.

Джессоп. Внутри словно звякнул колокольчик, напоминая о чем-то, вот только вспомнить, о чем он вызванивает, у меня никак не получалось… Название казалось таким знакомым.

— Джессоп расположен там, где течения достигают поглощающих мертвых топей, — произнес я, словно считывая с губ старого наставника Лундиста. Представил карту за его спиной, прикрепленную к стене учебного класса, где течения отмечены черными чернилами. — Их движение неспешно, но неумолимо. Топи хранят свои секреты, но не везде, Джессоп — место, где их можно раскрыть.

— Тот здоровяк, Райк, душит толстяка. — Отец Гомст кивнул в направлении города.

— Отец послал тебя туда, чтобы посмотреть на мертвых, — я не позволил отцу Гомсту увести разговор в сторону, — потому что ты узнал бы меня.

Губы Гомста сложились в «нет», но все остальное говорило «да». Всегда считал священников более искусными лжецами, учитывая, чем они промышляют.

— Неужели он все еще разыскивает меня? Спустя четыре года! — Даже четыре недели было бы чересчур.

Гомст подался в седле назад и беспомощно развел руками:

— Королева носит дитя. Сэйджес предрек королю рождение мальчика. Я должен был подтвердить право наследования.

Ах вот оно что! «Право наследования». Это больше походило на отца, которого я знал. А королева? Последняя сделка.

— Сэйджес? — спросил его.

— Язычник, гадатель на костях, недавно появился при дворе, — произнес Гомст с кислым видом.

Пауза затянулась.

— Райк! — Я не стал кричать, но сказал достаточно громко, чтобы тот услышал. — Отпусти Толстяка Барлоу, иначе придется тебя выпотрошить.

Райк послушался, Барлоу грохнулся оземь, словно кусок свиного сала весом более трехсот фунтов,[5] которым, впрочем, он и был. Из них двоих физиономия Барлоу выглядела багровее, но лишь чуть-чуть. Райк двинулся к нам, выставив сцепленные кисти рук, будто репетировал захват моего горла:

— Ты!

Макина не видно, а от отца Гомста против разъяренного Малыша Райки мало толку.

— Ты! Где гребаное золото, которое наобещал? — Тут же два десятка голов высунулось из окон и дверей сожженного города. Даже Толстяк Барлоу приподнял башку, с шумом втягивая воздух, словно через соломинку.

Я позволил руке соскользнуть с эфеса меча. Нехорошо жертвовать пешками. Райку оставалось пройти всего дюжину ярдов. Я спрыгнул с седла и погладил Геррода по носу, город оставался позади.

— В Норвуде есть чем поживиться, кроме золота, — сказал я достаточно громко, но не усердствуя. Затем развернулся и прошел мимо Райка, даже не глянув на него. Дай такому, как Райк, возможность, он ею не преминет воспользоваться.

— Только не говори мне о фермерских дочках, ты, маленький ублюдок! — с диким рыком он последовал за мной, но я позволил ему распаляться дальше. Пускай выпустит пар. — Этот отморозок граф уже побросал их всех в костер.

Вышел на Мидвей-стрит, протянувшуюся от дома бургомистра до рыночной площади. Когда проходили мимо брата Гейнса, тот отвернул голову от костра, разведенного для приготовления пищи. Он не без труда поднялся и последовал за нами, не желая пропустить веселье.

Башня мало чем напоминала зернохранилище. Сейчас и вовсе не впечатляла: обгоревшая, с кое-где разошедшейся каменной кладкой. Мешки с зерном, прежде прикрывавшие потайной лаз, сгорели. Я обнаружил его, обследовав пол. Райк натужно пыхтел за спиной.

— Открывай. — Я показал на кольцо, вставленное в каменную плиту.

Райку не нужно было повторять дважды. Он нагнулся и потянул вверх плиту, словно та ничего не весила. Они были там, покрытые пылью, бочонок за бочонком, прижатые один к другому в темноте.

— Старый бургомистр держал пиво к празднику под зернохранилищем. Все местные знали об этом. Внизу течет небольшой ручеек, поэтому оно всегда прохладное и вкусное. Гляди, их, похоже, штук двадцать? Двадцать бочонков золотистого пива к празднику, — улыбнулся я.

Правда, Райку было не до смеха. Стоя на четвереньках, он осторожно смотрел вверх на лезвие моего меча. Представил, как оно опускается ему на шею.

— Теперь понятно, Йорг, брат Йорг, я не собирался… — заканючил он, жалкое зрелище, и даже меч у шеи его не извиняет.

Макин с шумом зашел в зернохранилище, встал рядом. А я продолжал держать лезвие у шеи Райка.

— Может, я и маленький, Малыш Райки, но не ублюдок, — сказал я незлобиво, но убийственным тоном. — Не правда ли, отец Гомст? Ради ублюдка не пришлось бы тебе рисковать встречей с мертвяком?

— Принц Йорг, позвольте капитану Борте убить этого дикаря. — Должно быть, к Гомсту вернулось хладнокровие. — Мы поскачем в Высокий Замок, и ваш отец…

— Мой отец может, черт возьми, подождать! — заорал я, но тут же прикусил язык, не желая сболтнуть лишнего, раздосадованный, что дал волю гневу.

На мгновение Райк забыл о мече у горла:

— Что это за чертово говно о принце? Что это за чертово говно о капитане Борте? И когда я получу свое гребаное пиво?

Все, кто были вокруг, собрались послушать.

— Что ж, — ответил я ему, — раз уж ты соизволил поинтересоваться, брат Райк, поясню.

Макин недоуменно посмотрел на меня и сжал меч. Я успокоил его взмахом руки:

— Говно о капитане Борте касается Макина, который на самом деле Макин Борта, капитан Имперской гвардии Дома Анкратов. Говно о принце касается меня, любимого сына и наследника короля Олидана из Дома Анкратов. Пиво можем выпить сейчас, поскольку сегодня мой четырнадцатый день рождения, так, может, произнесешь тост за мое здоровье?

8

Любое братство основано на подчинении. С окружающими меня братьями никто не захочет стать замыкающим. В противном случае рискуешь быть затюканным до смерти. У брата Джоба оказалось правильным соотношение малодушия и бешенства, поэтому он все еще оставался жив.

Итак, мы сидели на развалинах дома бургомистра и попивали пивко. Братья вливали его в глотки, периодически выкрикивая мое имя. Кто-то орал «брат Йорг», кому-то пришлось по душе «принц Йорг». Безусловно, я предстал перед ними в новом свете. Райк наблюдал за мной, пивная пена осела на коротко стриженной бороде, на шее виднелся след от меча. Райк явно взвешивал все «за» и «против». Мыслительный процесс проявлялся медленным танцем кожи низкого лба. Я не стал дожидаться, когда слово «выкуп» вырвется наружу.