Изгнание владыки (Часть 2) - Григорий Адамов

На откинутой площадке подводной лодки появилась группа пассажиров в сопровождении капитана.

– Ну, еще раз спасибо, товарищ капитан, за приятное плавание, – обернулся к капитану Лавров. – Идем, идем, товарищи! Вот и Гуревич спешит сюда, сейчас будет потасовка. Готовьтесь, товарищ Березин, – с веселой усмешкой сказал он, повернувшись к своему спутнику.

– Ну что же, – вздохнул Березин, смущенно улыбаясь и проводя ладонью по круглой бритой голове. – Я уже привык быть козлом отпущения.

– Такова, кажется, участь всех работников снабжения, – рассмеялся кто-то позади.

Разговаривая, все сошли с площадки и стали на влажное стеклянное дно тоннеля.

– Здравствуйте, Сергей Петрович! Здравствуйте, Николай Антонович! – приветствовал приезжих Гуревич. – Давненько не видали вас в нашей подводной берлоге.

– Немало, вероятно, здесь перемен, – говорил Лавров, пожимая Гуревичу руку и направляясь к выходу из порт-тоннеля.

Все последовали за ним. Вокруг сновали электрокары, в вышине проносились краны с тяжелыми грузами в цепких лапах.

– Немудрено, Сергей Петрович, ведь вы у нас не были, пожалуй, месяцев пять. Позвольте вам представить Андрея Глебовича Красницкого, начальника насосной станции.

– Рад познакомиться с вами, Андреи Глебович, – сказал Лавров. – Мне много говорил о вас Самуил Лазаревич – и только одно хорошее. Вы здесь, кажется, всего месяца два? Ну как? Втянулись уже в работу?

– С головой, Сергей Петрович, – ответил, слегка смущаясь, Красницкий. – Работа уж очень интересная. Я ведь с самого начала, как только быт опубликован проект, стал его горячим сторонником. Я даже темой дипломного проекта взял разработку детали гидромониторной установки.

– Ах, вот как! – сказал Лавров, уступая дорогу стремительно несущемуся электрокару. – Так это ваш проект прислал мне Московский гидротехнический институт? Теперь я и фамилию вашу отлично припоминаю. Очень рад познакомиться с вами. – Лавров, улыбаясь, оглядел юношу, потом вдруг прищурился и медленяо произнес: – Позвольте… и лицо ваше кажется мне знакомым, где-то я вас видел. Вы не помните? Не встречались мы?

Красницкий смущенно посмотрел на Лаврова:

– Не помню, Сергей Петрович, не думаю.

– А! Вспомнил! – воскликнул Лавров, кладя руку на плечо Красницкому. – Ведь это вы выступали на дискуссии во Дворце Советов и предложили просить правительство о созыве комиссии?

– Ах, это… – смешался Красницкий. – Да, это был я. Но ведь вас не было тогда на докладе профессора Грацианова.

– Какие пустяки! – засмеялся Лавров. – А экран телевизефона? Я следил из своей комнаты за дискуссией от начала до конца. Очень рад видеть вас здесь. – И, повернувшись к Гуревичу, он забросал его деловыми вопросами: – Ну, как у вас с выработкой? Как ведут себя механизмы? Сколько проходите в день? Последняя сводка дает почему-то снижение.

Позади, оживленно беседуя друг с другом и осматривая все окружающее, следовали спутники Лаврова. Еще дальше, отстав от всех, шли Березин и Гоберти.

– Господин Гоберти! – внезапно крикнул Лавров. – Что же вы отстали? Идите скорее сюда! Смотрите!

– Бегу, бегу, Сергей Петрович! – ответил Гоберти, торопливо приближаясь к Лаврову и Гуревичу.

Стоявший впереди электрокар с горою пухлых тюков отошел в сторону, и перед гостями, подошедшими к выходу из тоннеля, открылся необычайный вид.

Под высоким полукруглым сводом в свете огромных шаровых фонарей показался поселок. По его левой стороне виднелись ряды небольших, кубической формы коттеджей, полускрытых в кудрявой зелени кустов и деревьев. Справа тянулись здания молчаливых, словно заснувших складов, четырехугольных двухэтажных мастерских, из которых доносился приглушенный шум обрабатываемого металла. Поближе к центру высилось здание электростанции, дальше были насосная и компрессорная станции. В центре поселка, упираясь в вершину свода, находилась гигантская башня из прозрачного материала, с ажурным сплетением балок, тросов и лестниц, заполнявших ее внутри. Из основания башни выходили наружу мощные трубы, которые тянулись, подобно круглым валам, до наружной стены поселка, проходили сквозь нее и скрывались во мраке подводных глубин. Наружная стена была также прозрачна.

Это зрелище поразило всех, кто был здесь впервые, особенно Гоберти. Он глядел, слегка испуганный и словно зачарованный, на эту существующую и в то же время словно отсутствующую преграду между поселком и океаном. Там, за стеной, шла своя таинственная жизнь. На уровне дна вспыхивали разноцветные огоньки, загорались и гасли на короткие мгновения какие-то высокие стебли, покрытые узорными листьями и странными цветами. В вышине, над ними и над сводом поселка, изредка мелькали в разных направлениях то темные гибкие тени, то цветистые гирлянды и точки огней, блеклых и туманных, едва заметных сквозь сильный свет из поселка. Молчание длилось долго. Наконец Гоберти глубоко вздохнул, снял клетчатую кепку и вытер платком высокий морщинистый лоб.

– Это стекло? – хрипло спросил он.

– Стекло, – ответил Лавров, – но только стальное стекло, очень легкое и в то же время необычайно прочное. Я вам говорил о нем, теперь можете убедиться, что это не мистификация.[17]

– Я не мог себе этого представить, – пробормотал Гоберти.

– Имейте в виду, дорогой Гоберти, мы теперь не довольствуемся лишь тем, что нам предлагает в готовом или полуготовом виде природа, хотя бы это было лучшее из того, что она может предложить. Нет! Мы сами изготовляем для своих нужд именно тот материал, который нам требуется. Благодаря успехам физической и синтетической химии[18] мы настолько проникли в таинственные глубины вещества, в законы его внутреннего строения, образования и расположения молекул, что, беря из природы самое простое, дешевое, имеющееся всюду в изобилии, мы создаем из него нечто совершенно новое, чего в природе даже не встретишь. И, уверяю вас, этот новый материал получается у нас гораздо лучше, чем тот, что выходит из мастерской природы.

– А эта прозрачная сталь?

– Эта прозрачная сталь – просто пластмасса. Но по своей необычайной твердости, легкости, кислото – и жароупорности она превосходит все известные стали и сплавы металлов.

– И все же, – спросил Гоберти, – над нами, вероятно, огромное давление воды?

– Не такое огромное, как может показаться, – ответил Лавров. – Глубина здесь не достигает и двухсот метров, следовательно давление воды на свод не превышает двадцати атмосфер. Примите во внимание также идеальную сопротивляемость геометрически точного полусферического свода, который к тому же опирается на башню, построенную из того же материала. Такое сооружение может выдержать значительно большую нагрузку. Однако пойдем дальше. Сначала в шахту, Самуил Лазаревич, – повернулся Лавров к Гуревичу и сейчас же, спохватившись, воскликнул: – Да, простите! Забыл вас познакомить. Самуил Лазаревич Гуревич – начальник строительства и главный инженер шахты номер три – товарищ Красницкий. Эрик Гоберти – корреспондент иностранных газет.