Анастасия - Александр Бушков

– Но я-то вернусь! – сказала Анастасия. – Ведь если не возвращаться, как оставшиеся узнают, что права я, а не они?

– То, что ты говоришь, – грех гордыни, – мягко попрекнул он.

– А возможна ли жизнь без грехов? – спросила Анастасия.

Он промолчал. Видимо, не имел на сей счет твердого мнения. Или его загадочные старейшины такового не имели.

– То-то, – сказала Анастасия скорее устало, чем злорадно.

Верстовой столб 5.

Там песок горюч...

Шагай пешком, не чуя ног,

и знай: в грядущем, озорник,

твой след, пролегший поперек

всех троп,тропинок и дорог,

поставит критику в тупик.

...и становилось все очевиднее, что заблудились они основательно. Вообще-то, карта для этой части Счастливой Империи была у них с собой (им еще не один день предстояло ехать по землям, подвластным деснице Императора фактически и формально), но они давно свернули с Тракта. А путешественник, намеренно или случайно свернувший с Тракта, порой вдруг обнаруживал, что старые лесные дороги, по которым он едет, чем дальше, тем гуще зарастают травой, а там и обрываются в порослях молодых сосенок. И наоборот, как-то незаметно возникают новые тропинки, неизвестно кем, когда и зачем проложенные. И завести они могут в самые неожиданные места – к жилищу отшельника, городу, разбойничьему лесному притону, купеческому складу, руднику, поместью дворянина, логову чудовища. Кому как повезет. Или кому как не повезет. Анастасия с Ольгой свернули с Тракта вполне намеренно, опасаясь погони Красных Дьяволят, и потому винить следовало лишь самих себя. Или, в крайнем случае, козни Гологолового Хру, как повелось. Страх перед Хру был, правда, чуточку поколеблен, но сейчас он готов был вновь напомнить о себе и захватить утраченные позиции – вокруг лес, лес, лес, иногда редевший, иногда непролазной чащобой стискивавший, душивший тропу, где два всадника не смогли бы держаться стремя в стремя.

Анастасия давно уже бросила поводья Росинанта, полагаясь на конское чутье. Однако незаметно было, чтобы конь чуял верный путь, – он просто шагал, размеренно и устало, плелись у его передних ног Бой и Горн, притихла Ольга, и два заводных коня понуро тащились на чембурах, отягощенные вьюками. Кавалькаду обуяло уныние. Шлем и кольчуга казались Анастасии непривычно тяжелыми. Лик Великого Бре отстоял от верхушек деревьев на высоту стрелы, не более.

Анастасия чувствовала себя скверно. Самое тяжелое в трудной и опасной дороге – первые шаги, первые переходы, когда ничего еще не ясно, когда опасности зыбки, туманны, не оформились в целое, неизвестны друзья и враги, и не вкусил еще радости первых побед и поучительной горечи первых поражений. Неизвестность. Самое тяжелое в жизни.

Поэтому Анастасия обрадовалась, когда Росинант вдруг поднял голову, шумно понюхал воздух и фыркнул. Вынула лук и наложила стрелу на тетиву. Поводьев не касалась. Ждала. Размеренно постукивали копыта. Насторожились собаки.

Лес редел. Ползли минуты, а все оставалось по-прежнему. Будь впереди звери или люди, иначе вели бы себя боевой рыцарский конь и привыкшие к странствиям псы, встречавшие и разбойников, и хищное зверье. Сейчас же Анастасия не знала, что и думать.

Ну вот, что-то определилось. Тропка, давно уже ставшая едва различимой, сейчас исчезла совсем. Впереди было дикое редколесье – но что-то там виднелось впереди, непонятное. Что-то продолговатое, и что-то блестящее вдали. Несомненно, дело рук человеческих. Анастасия обернулась, встретила взгляд оживившейся Ольги и кивнула:

– Вперед!

Она крупной рысью вылетела на опушку и остановила коня. Стремя Ольги звякнуло о ее левое стремя. Натянув луки, они всматривались. Оторопело переглянулись и снова уставились туда.

В несколько рядов стояли странные, удивительные предметы. Больше всего они походили на гигантские колбасы с аккуратньми рядами дырок по бокам – и одни дыры, зиявшие, позволяли разглядеть, что колбасы внутри пустые, а другие дыры закрыты мутным... стеклом? По бокам у колбас – нечто, напоминавшее гигантские плавники, отклоненные назад, и одни плавники отвалились, лежат рядом, помаленьку рассыпаясь в пыль, а другие пока что держатся. Хвосты колбас увенчаны косыми вертикальными плавниками, и на них – еще плавники, горизонтальные, и некоторые отвалились, а другие нет. На хвостах виднеются еще округлые спаренные бочки. Одни предметы стоят на трех подпорках с колесами – две подпорки под плавниками, одна под носом. Другие лежат брюхом на земле, развалились на части – видно, что у них были свои подпорки, но подломились. Все это брошено давным-давно – повсюду запустение, тлен, земля под предметами и далеко вокруг покрыта чем-то, некогда твердым и ровным, а сейчас потрескавшимся, и в трещины буйно проросла высокая сочная трава, а кое-где поднимаются и деревца. Одно выросло прямо сквозь «колбасу». Подальше, слева – серые руины огромного здания. Невозможно уже понять, как оно выглядело, когда было новьм. Вдали – ряд тускло поблескивающих круглых строений без дверей и окон, с плоскими крышами, больше похожих на перевернутые вверх дном исполинские ведра.

– Слушай, это все старое, – тихо сказала Ольга. – Ужасно старое. Гниль и ржавчина. Может, это Древние?

Вместо ответа Анастасия натянула тетиву и выстрелила. Стрела пробила бок ближайшей «колбасы», вылетела с другой стороны и упала наземь далеко позади предмета, на таком расстоянии, которое примерно и пролетит пущенная с таким усилием стрела. Взвились облачка трухи, остались дыры с кулак. Миг тишины, и предмет даже не рухнул – осел, рассыпался на крупные обломки, тут же раскрошившиеся при ударе оземь, словно подрезали невидимую становую жилу, на которой все держалось.

– Гниль, – сказала Анастасия. – Точно.

Вложила лук в саадак и затрубила. Хриплый рев боевого рога пронесся над полем и загадочными предметами, утих вдали. Треща крыльями, из серых руин взвилась ворона, унеслась прочь. Бой глухо рычал.

– Быть может, это все от Древних осталось, – сказала Анастасия. – Только что это?

– Такие дома?

– А где к ним лестницы? Где трубы?

– И все равно – ни на что больше это не похоже, только на дома. Может, лестницы они потом убирали внутрь, как залезут, – что мы знаем о Древних?

– Твоя правда, – сказала Анастасия. – Не знаем ничегошеньки. И ничего не узнаем – что тут поймешь? Одна труха.

– А вон там? Те блестящие? Это даже больше похоже на дома.

– Скорее на башни, только низкие какие-то... Поехали? Всадницы двинулись вперед, далеко объезжая загадочные исполинские предметы – казалось, они готовы развалиться от негромкого перестука копыт. Пытались рассмотреть, что же таится внутри – похоже, ряды тесно сдвинутых кресел с низкими спинками.

– Может, это храм? – спросила Анастасия, невольно понижая голос. – Они там садились и молились?

– Тогда там, впереди должны быть алтари? Попробуем?

– А не завалит?

– Осторожненько...

Они слезли с коней, на цыпочках приблизились к предмету с подломившимися подпорками и заглянули внутрь. Мутное стекло едва пропускало свет.

– Ну, вот видишь, – сказала Анастасия. – Там, позади, много кресел, и все рядами, а здесь – только два. Похоже, тут и сидели жрецы. Что-то вроде алтаря. Вот, сплошь кругляшки стеклянные, рогатины какие-то... И написано что-то... Нет, не разобрать. Буквы очень уж мелкие.

– Я залезу внутрь?

– Нет уж, – сказала Анастасия. – Не вздумай. Все-таки храм. Кто там знает насчет богов Древних и их силы...

Она все глубже погружалась в самую откровенную ересь. Точнее, старая вера, не больно-то крепкая, помаленьку таяла, а взамен не приходило ничего – одни загадки и Неизвестность.

Блестящие строения оказались и в самом деле домами без окон, без дверей. Исполинские ведра. Анастасия постучала в выпуклую стену кулаком. Звук получился глухой, как бывает, когда стучишь в наполненную до краев бочку.

– Вот теперь ничегошеньки не понимаю, – сказала она. – Если это дома – где двери? Если башни – где лестницы наверх? И в какой это печи можно выплавить столь огромный лист железа? Великаны тут жили, что ли? Но кресла-то – для обычных людей. И почему железо не заржавело?

– Может быть, в них ведут подземные ходы? И получается абсолютно неприступная башня.

– Может быть. Как, собачки?

Но Бой с Горном шныряли неподалеку, и древние башни их не интересовали. Девушки переглянулись. Узнать больше невозможно, но и уезжать не хочется. Анастасия пошла вдоль выпуклой металлической стены, ведя по ней ладонью, и вдруг остановилась как вкопанная.

– Ольга! – сказала она. – А ведь стены не из цельного листа сделаны. Посмотри, вот тут как бы стык. И вон там... Везде.

– Точно!

– Только как они листы соединяли? Заклепок не видно.

– А вот мы сейчас и посмотрим, – сказала Анастасия. Она отцепила от седла боевой топор с лезвием-полумесяцем, наточенным перед поездкой до того, что над острием, казалось, дрожат и завиваются струйки рассеченного воздуха. Сжала обеими руками древко, размахнулась как следует. Лезвие высекло искры, металлическая стена загудела. Посильнее упершись в землю каблуками, Анастасия рубила и рубила, целя в одно место, и топор вдруг ушел внутрь по самый обух. Анастасия пошатнулась, выдернула топор и отскочила – из дыры хлестнула струя прозрачной жидкости. Резко пахнуло чем-то непонятным, запах был диковинный, но никак не омерзительный. Девушки отступили – лужица прозрачной жидкости растекалась, ширилась. Собаки отбежали еще дальше – запах им не нравился. Лошади всхрапнули, попятились.