Снова влюблена? - Эмеральд Бакли

– Чаю с лимоном.

– Лимона нет, – отрезала стюардесса.

– Тогда кофе. Без сахара и сливок.

– А вы не передумали, сэр? Апельсиновый сок?

Странно, но Брайан не улыбнулся в ответ на явный флирт, а только нахмурился. Что это с ним? Устал от легких побед? Или, может, у него просто болит голова?

– Сколько продлится полет? – поинтересовалась Констанс, когда самолет вырулил на взлетную полосу.

– Понятия не имею, но думаю, не более часа. – Может быть, поговорим о нашей проблеме?

– Конечно, чем раньше возьмемся за дело, тем лучше, – в тон ей ответил Брайан.

Легко сказать. Полет начался гладко, но у Брайана было такое чувство, что его захватило мощным течением и несет к водовороту. Оставалось только надеяться, что рано или поздно поток схлынет, а он останется на берегу.

Брайан искоса взглянул на свою соседку. Сегодня в ней появилось что-то новое, и, приглядевшись повнимательнее, он понял: брючный костюм. Никогда раньше Констанс не приходила на работу в брючном костюме, пусть даже и в таком, совершенно строгом. Вслед за первым открытием последовало второе: другим был и макияж. Брови стали темнее и, похоже, тоньше, ресницы странным образом удлинились, а губы сделались ярче.

Интересно, в чем причина такого преображения? Конечно, легче всего было бы предположить, что Констанс расстаралась ради него. Но тогда к чему неприкрытая сдержанность и холодность? Если делаешь шаг вперед, глупо одновременно пятиться назад.

– Или ты считаешь, что такой подход в данном случае неоправданно рискован?

Какой подход? О чем, черт возьми, идет речь?

– Э-э-э… думаю, здесь еще не все вполне ясно, – пробормотал Брайан, отводя взгляд от соблазнительно пухлых губ своей соседки. – Полагаю, нам придется определять стратегию уже по прибытии на место.

Ее глаза полыхнули холодным пламенем.

– Да ты и не слушаешь!

– Конечно, слушаю! – горячо возразил он, ловя себя на том впервые попал в положение оправдывающегося. – Как ты можешь так говорить!

В течение последующего получаса ему пришлось сидеть с умным видом, слушать рассуждения Констанс, суть которых постоянно, уплывала от него, время от времени кивать, морщить лоб и разводить руками. Трудно сказать, насколько убедительно выглядела эта пантомима, но, по крайней мере, Констанс больше не отворачивалась к иллюминатору, не хмыкала и не фыркала.

– Насколько я могу судить, основная работа свалится на тебя, – закончила она. – Мне же останется только проверить целостность коллекций и связаться с проводившими оценочную экспертизу специалистами.

– Думаю, старик Уолшэм для себя уже все решил, а его дочь не станет выдвигать никаких дополнительных условий, потому, как заинтересована в том, чтобы поскорее получить денежки и убраться в Штаты.

– Значит, никаких проблем?

– Если кто и может испортить нам праздник, так это «Корона». Но у нас есть союзник, секретарь Уолшэма, Малкольм Кенвуд. Он уже приезжал в Лондон два или три месяца назад, когда переговоры только начинались, и тогда им занимались лично Маккормик и Паркер. Хотя я с ним тоже встречался. Ездил два раза в Эдинбург.

Пассажиров попросили пристегнуть ремни, и блондинка-стюардесса снова прошлась по салону, как бы нечаянно задев бедром плечо Брайана.

Констанс поджала губы. Брайан усмехнулся.

Путь от аэропорта до отеля «Мажестик» занял не более получаса.

– Расплатись с таксистом и займись вещами, – сказал Брайан, – а я пока узнаю, какие у нас номера.

Не успела Констанс открыть рот, чтобы возразить против такого распределения обязанностей, как Брайан уже вышел из машины и исчез за стеклянной дверью отеля.

Портье, невысокий лысоватый мужчина в синем форменном костюме, встретил гостя сияющей улыбкой.

– Чем могу помочь, сэр?

– Моя фамилия Дорретти. Брайан Дорретти. Портье раскрыл журнал и, перелистав страницы, утвердительно кивнул.

– Так и есть, сэр. Мы приготовили для вас прекрасные апартаменты. Отличный вид на Принсиз-стрит. Четвертый этаж. Номер четыреста восемнадцать. Вы к нам надолго?

– Пока не знаю. – Брайан взял лежащую на столе ручку. – Где расписаться? Кстати, а какой номер у мисс Эллингтон?

Улыбка на лице толстяка немного поблекла, а взгляд ушел в сторону.

– Э-э-э… у вас один номер, сэр. Женщина, делавшая заказ, сказала, что…

Только теперь Брайан вспомнил, какие указания отдал Крисси Корнуэлл. «Констанс не станет привередничать, так что определитесь с номером сами». Вот она и определилась. Отомстила. А выпутываться теперь ему.

– Я передумал, – прошептал он, бросая взгляд через плечо. – Найдите ей другой номер. Только, ради Бога, поскорее.

Констанс уже появилась в холле в сопровождении носильщика с чемоданом и сумкой.

– О, понимаю. Маленькая размолвка в самолете. – Толстяк многозначительно подмигнул Брайану.

– Нет, дело не в этом. Вероятно произошла какая-то ошибка. Мы с мисс Эллингтон вовсе не муж и жена…

– У вас не будет никаких проблем, – поспешил заверить гостя портье. – Мы же не какие-нибудь дикари и все понимаем. Я и сам порой думаю…

– Вы неправильно меня поняли, – с досадой остановил поток излияний Брайан. – Мы коллеги и прибыли сюда по делу. Каждому из нас необходим отдельный номер.

Портье нахмурился.

– Очень жаль, мистер Дорретти, но свободных номеров у нас сейчас нет. Такая уж выдалась неделя. Фестиваль. В городе тысячи туристов.

– Что еще за фестиваль? – недовольно пробурчал Брайан. – Неужели у вас не осталось хоть одного свободного номера?

– Что за фестиваль? – В голосе портье прозвучала обида. – Эдинбургский фестиваль музыки и театра.

– Значит, сделать уже ничего нельзя? Вместо ответа толстяк только вздохнул и втянул голову в плечи, словно ожидая, что сейчас на него обрушится поток оскорблений.

– Где мне расписаться? – спросила Констанс. – И какой у меня этаж?

Брайан повернулся и твердо посмотрел ей в глаза. Главное – не оправдываться. Перед женщинами никогда нельзя оправдываться – их надо ставить перед фактом.

– Крисси Корнуэлл заказала нам апартаменты. Две спальни, две ванные и одна общая комната, которую можно использовать под офис. Тебя это устраивает?

Она побледнела, и Брайан понял, что ее это не устраивает, а потому отвернулся, давая понять, что иного варианта нет.

Конечно, ее это не устраивало. Констанс думала, что самое худшее позади, что сейчас она уединится в своем номере, приведет себя в порядок и примется за работу. Она надеялась, что, по крайней мере, не увидит Брайана до следующего утра. Этого времени должно было хватить, чтобы взять себя в руки.

И вот теперь одна пытка сменялась другой. А если он пригласит ее пообедать? А если еще улыбнется при этом? А если положит руку ей на плечо? Уже при одной мысли об этом у нее задрожали колени.