Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Детективы и Триллеры » Криминальный детектив » Секретные поручения - Данил Корецкий

Секретные поручения - Данил Корецкий

Читать онлайн Секретные поручения - Данил Корецкий
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 99
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Байдак был здесь. Худой, дерганый, как на пружинках. Большой остренький нос, светло-светло-голубые глаза. Очень светлые, голубизны, бывает, и не видно. Он кивнул Сергею, вытер красное пористое лицо бейсболкой. Приподнялся с дивана, вытащил из-за черной кожаной спинки початую бутылку бренди и поставил на пульт.

— Здоров, — сказал Сергей.

— Хайль! — вскинул прямую руку Байдак.

«Довыеживался, — раздраженно подумал Сергей. — И еще продолжает! Хотя он пока ничего не знает…»

— Примешь?..

Родька показал глазами на бутылку.

— Жарко.

— Неполную.

— У меня дело, — сказал Сергей.

— Да пошел ты, — сказал Ашот.

— Ашот прав, хоть он и контуженый, — кивнул Байдак. — Делу — время. Всему свое время.

Сергей сел рядом. Диван под ягодицами послушно прогнулся, а потом чуть подбросил его вверх, снова прогнулся и снова подбросил. Как будто приглашал поиграться.

— Сдал? — спросил Сергей, принимая наполовину наполненный стакан.

— Арийцы не сдаются, — широко улыбнулся Байдак.

— Кончал бы ты с этой херней…

— А чего? — продолжал улыбаться Родька. Но улыбка застыла и превратилась в оскал — так бывало всегда, когда кто-то ему возражал, не слушал или другим образом проявлял непочтение.

— Ничего… Лидия зуб на тебя точит.

— Ее сраная точилка… Она давно сломалась, Серый. Вот так. А теперь пьем. Чтоб все — и у всех.

Выпили. Ашот достал из-за спинки дивана литровую банку со свежей вишней-скороспелкой. Прежде чем взять самому, он протянул банку Байдаку.

Ашоту тридцать лет, он помощник декана, трижды женат, у него двое детей. А Родику только двадцать два. Зато его папаша работает начальником квартирного бюро в горисполкоме; в условиях Тиходонска, как и любого крупного российского города, это все равно что работать на раздаче воды в пустыне. Дело даже не в самих квартирах — дело в великом множестве больших и малых людей, которые считают себя обязанными Байдаку-старшему. Они и в самом деле обязаны. Вот ректор университета Петренко, например, чья дочь недавно встала на расширение, имея семью в количестве трех человек и двухкомнатную квартиру площадью тридцать шесть метров. Тесновато, конечно. Но норма для постановки на квартучет — четыре метра на человека, как в могиле. И в каждом районе стоят в очереди десятьдвенадцать тысяч таких бедолаг.

Но Байдак-папа пошел профессору Петренко навстречу, выделил дочурку из безликой серой массы, она торжественно сдала свои две комнаты в пользу города, а взамен получила три — пятьдесят «квадратов», в старом фонде. Хорош старый фонд — сталинский дом напротив памятника Ленину, где «Гастроном»! Самый центр, высоченные потолки, ни одной трещинки, еще сто лет простоит! А по бумагам выходит вроде бы все законно. В то же самое время Родька написал сочинение на «двойку», да и устные сдал на «тройки» и при конкурсе четыре абитуриента на место успешно поступил на первый курс. Так все и решается.

Потому Родион Байдак совершенно спокоен. Взять, к примеру, того же Петренко — и преподавателя зарубежной литературы доцента Лидию Николаевну Певзнер, чью кафедру в июне — июле ждет плановое сокращение. Лидии Николаевне пятьдесят шесть, у нее артрит, тахикардия и острый хронический идеализм. Если ее турнут с работы, вряд ли она сможет открыть кооператив или хотя бы устроиться на курсы бухгалтеров.

«Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!..» Весь этот древнегреческий пыл, весь этот темперамент — херня и говно, Лидия Николаевна только в теории знает, что это такое. Она загнется через год после увольнения, точно. Пойдет стеклотару собирать в Кировском сквере, будет предлагать выпивохам пластмассовые стаканчики. И презервативы… Нет-нет, конечно, Лидия не захочет увольняться.

Нет. Она мысленно заставит злостного прогульщика Родика выпить чашу с ядовитой цикутой, после чего поставит ему жирный «зачт». Возможно, процитирует вслух что-нибудь саркастическое из Архилоха, сверкнет глазами, тонко улыбнется. Никто ничего, конечно, не поймет — и никто не обидится.

— …Что? — переспросил Сергей.

— Ашот говорит, у Цигулихи на большой губе кольцо золотое, — смеялся Родик. Он несколько раз значительно подмигнул Сергею.

— А чего смеешься? Чего мигаешь, глупый? — кипятился Ашот. — У меня лобок до сих пор в синяках, говорю тебе! Показать?

Он быстро спустил брюки и трусы, словно боясь, что скажут: да пошел ты, не надо.

— Смотри, глупый ты человек!

Там было черно от шерсти. Если бы даже кожа у Ашота была ультрамариновой в желтую полоску — все равно не разглядеть за волосами. Родик взял банку с вишней и опрокинул ее в трусы Ашоту. Ашот инстинктивно захлопнул трусы, на ткани проступили пунцовые пятна, ягоды с мягким стуком посыпались из брючин на пол.

— Ты почему это делаешь, а?

Родик катался по дивану. Короткие, соломенного цвета волосы растрепались, бесцветные глаза выкатились из орбит и налились слезами.

У Ашота глаза как маслины, сейчас они потускнели, будто долго лежали на тарелке и рассол совершенно высох, он шумно задышал и собрал пальцы рук щепотью, покачивая ими при каждом слове.

— Разве я тебя обижал, Родион? Не-ет. Разве я тебе давал повод так поступать?

Нет! Разве ты меня больше не уважаешь? — горестно причитал он.

Байдак перестал смеяться и протянул ему стакан.

— Пей. Я не хотел.

Ашот выпил, снял трусы, стал выковыривать оттуда ягоды. Несколько вишен он бросил в рот.

— Я чистый, — сказал он гордо. — От меня никогда плохо не пахнет.

И показал на свой член. Сергей подумал, что не будет пить из одного стакана с Ашотом.

А через минуту все-таки выпил — потому что ему позарез нужно поговорить с Родиком; а если с Родиком не пить, то и разговаривать не о чем. И сидеть с ним в одной комнате тоже необязательно. На свет из-за спинки дивана появилась еще одна бутылка.

— У меня проблемы, Родик, — повторил Сергей после третьей.

— Я понял, — сказал тот серьезно. И тут же налил четвертую. В дверь постучались.

Ашот оделся и пошел спросить, кто там; споткнулся на вишне, чуть не упал. За дверью была Салманова, она сдавала зарубежку по высокой протекции Ашота, а Лидия Николаевна ее хладнокровно зарубила. Салманова плакала и возмущалась. Ей подали полный стакан.

— Ты дура, — сказал Ашот. — Тебе было ясно сказано: четвертый билет, уголок два раза проколот иголкой. Где были твои глаза, Салманова?

— Четвертый взяли до меня! — пискнула Салманова. — Какая-то зараза схватила!.. Я как идиотка всю ночь читала этого припыленного Зюскинда, его «Контрабас» — до сих пор во рту гадко, а кто-то — раз! И получил зачет за мой счет!

Сергей выпил еще стакан, взял сигарету, прикурил. Выходило, что это он зараза и он получил зачет за счет несчастной Салмановой. Значит, и перед ней он виноват.

В пустом желудке заурчало, в голове разгонялась звонкая безудержная карусель.

Ашот кормил Салманову с рук раздавленными вишнями, которые минуту назад достал из своих трусов.

— Вот, кушай, Салманова, — ворковал он, — и не бери в голову. Все будет нормально.

— Она меня обозвала при всех куриными мозгами — Лидия, представляешь?

— Послезавтра у нее вторая группа, пойдешь и сдашь вместе с ними. И все дела.

Они зашептались о чем-то. Родик Байдак поднялся, включил единственную рабочую камеру, навел ее на лицо Салмановой. Большой монитор ожил. Жующий рот крупным планом, маленькие прозрачные усики над верхней губой, пятно сока в уголке.

Салманова высунула свернутый трубочкой красный язык; он был похож на собачий член, под ним виднелись синие прожилки и тонкая вертикальная перепонка.

— Родь, у меня проблемы, слышь? — повторил Сергей в двадцатый раз.

— Да, Серый, — спокойно ответил Байдак и кивнул на монитор. — На спор: догадаешься по губам, о чем они договариваются?

Догадаться было нетрудно. Сергей с Родиком выпили еще по полному стакану и вышли на улицу, оставив Ашота и Салманову готовиться к послезавтрашнему зачету по зарубежной литературе.

* * *

В тенистом дворе университета, через высокую арку — парковка. По какой-то непонятной и совершенно логически непостижимой закономерности класс машин находился в обратно пропорциональной зависимости от социального положения их владельцев. У профессоров вообще не было личного транспорта, несколько потрепанных «единиц», «шестерок» и «троек» принадлежали доцентуре, хозяином разукрашенной двадцать четвертой «Волги» являлся Ашот. На «восьмерках», «девятках» и даже престижнейших «девяносто девятых» катались студенты. Имелись тут несколько видавших виды иномарок: два «Пассат-универсала», убитый «БМВ» — «тройка», «двухсотый» «мере» с проржавевшим кузовом.

И ярким пятном настоящего заграничного великолепия выделялась красавица «Ланча-тема» цвета вишни-скороспелки. Родику пригнали ее из Италии, прямо с завода, весь капот и багажник были в беловатой консервирующей смазке — будто только-только с конвейера. Двадцать две тысячи долларов. Отец Родика, Дмитрий Павлович, чуть инфаркт не получил, неделю шипел: как смел так засвечиваться, сукин сын?! Потом еще неделю не разговаривал. Но времена уже наступали вольготные, безответные, и однажды утречком сам Байдак-старший уселся за руль иностранной красавицы и поехал на работу — рисануться перед сослуживцами.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 99
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈