Дуэйн Берри. Файл №205 - Андрей Лазарчук

Шаги.

— Алло! Доброе утро, Скалли. Это Крайчек.

— Алекс, где Молдер?

— Он… э-э… пытается урегулировать этот кризис. Он поменялся собой с…

— Что?!

— Ну да. Он там, у этого… Берри.

— Алекс, слушай меня внимательно. Нужно во что бы то ни стало вытащить Молдера от этого психа.

— Но он ведет переговоры… Почему, Скалли? В чем дело?

— Потому что Дуэйн Берри вовсе не тот, кем его считает Молдер…

Ричмонд, штат Вирджиния

8 августа 1994, 4 часа утра

— Сколько лет было твоей сестре?

— Восемь…

Берри сидел на полу за спиной Молдера. Оттуда ему были видны все, а разговаривать… разговаривать можно и не глядя в лицо собеседника. Иногда так даже проще.

— Я иногда видел там детей. Да. Чаще девочек. Они почему-то чаще брали девочек.

— Что они с ними делали?

— Что делали… То же, что и с остальными. Какие-то исследования. Бесконечные исследования. Ну… сам знаешь. Всякие анализы…

…Молдер и сам чувствовал себя подопытным: он был намертво привязан к креслу, и из него, вытягивали, наматывая на что-то, длинную-длинную нить. Если гак продлится достаточно долго, то очень скоро от него ничего не останется… И в этом было основное отличие случая Дуэйна Берри от всех тех, прочих. От Берри исходила какая-то энергия. Даже сейчас, когда он сидел сзади, и Молдер слышал только его голос. Не просто энергия убежденности — это свойственно многим психопатам и шизофреникам. Нет — энергия осознанного отчаяния. Отчаяния абсолютно одинокого человека, знающего, что его никогда не поймут, — и потому сорвавшегося на столь безумные действия…

Но если так… и если он хочет подсунуть инопланетянам кого-то вместо себя?..

Молдер зажмурился. Да. Да. Да! Наконец-то — узнать наверняка, самому…

Потом он открыл глаза и вздрогнул. Это что, бред?

Краем глаза Молдер вдруг что-то заметил.

Из стены — довольно высоко, почти под потолком, — показалась головка маленького черненького червячка. Молдер моргнул. Головка не исчезла. С любопытством огляделась…

Им надоело слушать, понял Молдер, и они решили посмотреть.

Как я.

— …Я говорил им, чтобы они не плакали…

— Им делали больно?

Пауза.

— Да. Иногда… И иногда — очень больно. Настолько больно, что просто хочется умереть… Знаешь, как это… потом, после… — Берри тяжело вздохнул. — Когда знаешь, что пройдет еще немного времени, и тебя опять выволокут из постели и… да что говорить. Живешь, как с приставленным к виску пистолетом. Тебе хорошо — ты не знаешь, что с тобой будет завтра. А я — знаю, что будет завтра. Завтра меня опять возьмут, распнут, станут делать больно… так больно…

— Дуэйн, — сказал Молдер. — А может быть, ты все-таки отпустишь других? Мы с тобой… и хватит? А? Пусть они возьмут меня…

Берри тяжело рассмеялся за спиной.

— О, тебе несдобровать, если они услышат!..

— Вот на это, Дуэйн, мне плевать.

— Не-ет, — протянул Берри, — я бы с тобой так не поступил… Кроме того, у нас с доком уже назначена одна маленькая процедура. Верно, док?

Молдер вдруг почувствовал потребность оглянуться. Доктор Хакки смотрел на него, и в глазах его плыло безумие — едва ли не большее, чем у пациента…

Оператор за стеной показал большой палец. Теперь на экране большого монитора были видны почти все: женщины в углу, мужчины, привязанные к креслам… Террорист мог скрываться в одном месте: в мертвой зоне, непосредственно под объективом.

Ричмонд, штат Вирджиния

8 августа 1994, 7 часов утра

— За все время наблюдения он попал в поле зрения лишь дважды, — докладывал оператор. — Вот, на плане отмечена мертвая зона, где он и находится практически постоянно…

— Он что, знает о наблюдении? — пробормотал Рич.

— Догадывается, — сказала Люси Картер. — Интуиция. А может быть, просто инстинкт… Что там за шум?

— Сейчас посмотрю…

У дверей отеля шел разговор на повышенных тонах. Спорила женщина с одним из агентов.

— Нет, это вы не понимаете ничего. Я только что специально прилетела из Вашингтона…

— Здесь кризис с заложниками, и мы не имеем права пропустить вас…

— Да я битый час добиваюсь, чтобы вы позвали кого-нибудь, кто имеет право!

— В чем дело, мэм? — подошел Рим. — Успокойтесь.

— Вечно мне говорят, чтобы я успокоилась! Я агент Скалли из Вашингтона. У меня есть информация, жизненно важная для успеха ваших переговоров…

— Какая? — это уже была Люси Картер. Она подошла незаметно и быстро.

Скалли перевела дыхание.

— Здесь критическая ошибка. Этот человек, Дуэйн Берри. Который утверждает, что его контролируют инопланетяне…

— Да. И что?

— Тут можно где-нибудь сесть? Желательно за стол… Так вот, он страдает редким психическим заболеванием…

Она стала выгружать из портфеля распечатки медицинских карт и томограмм.

— История такова: в восемьдесят втором году при исполнении служебного долга федеральный агент Дуэйн Берри получил пулевое ранение в голову, в левую лобно-височную область. Ему спасли жизнь, но и только: в результате повреждения мозговой ткани у него развился тяжелейший синдром Гейтца. Знаете, что это такое? Он назван по имени рабочего с фабрики мягких игрушек по имени Уильям Гейтц, который сто лет назад получил удар стальным болтом по голове — именно в лобно-височную область. Гейтц стал социопатом и патологическим лжецом. Он жил в мире своих фантазий и регулярно пытался воплощать их в жизнь…

— Ясно, — усмехнулась Люси Картер. — А как вы оказались замешены в эту историю?

— Раньше я работала с Молдером, — сказала Скалли. — И теперь он позвонил мне и попросил собрать недостающую информацию.

— Вот уж он обрадуется, — Люси прищурилась. — Как никогда в жизни.

— Я смогу до него добраться? И передать ему эти сведения?

Берри катался по комнате на стуле. Стул был с колесиками.

— Правительство, между прочим, прекрасно обо всем осведомлено, — сказал он, подъезжая к Молдеру. — Без их согласия эти нелюди не смогли бы орудовать здесь, как в каком-то вонючем виварии. Несколько раз я видел среди этих тварей людей. Обычных людей. Как мы с вами. Только они всегда были в черных очках. Они организуют какую-то секретную корпорацию…

— Вот он, — сказал оператор. — Плечо и часть головы. Это он, клянусь. Я же говорил — все время в мертвой зоне…

— А кто именно в правительстве знает об этом?

— Как — кто? Военные, конечно. У них с человечками своего рода соглашение. Те кое-что дают военным, а военные делают так, чтобы о человечках никто ничего не знал. Или, на худой конец, не верил в них.