Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова - Егор Станиславович Холмогоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Иоанн, Божьею милостию государь всея Руси…, наияснейшему и величайшему другу и брату нашему возлюбленному здравие, радость и честнейшее животование! Твое величество прислал к нам Михаила Снупса, и мы для дружбы и братства с тобою приняли его ласково и держали в своем жалованье. Он просил нас, чтоб мы отпустили его в дальние земли нашего государства, которые лежат на востоке, на великой реке Оби; но мы его туда не отпустили по причине большого расстояния, дальнего пути: и наши люди, которые отправляются за данью, проходят туда с большим трудом. Потом он просил, чтоб мы отпустили его в Турцию и Польшу; но мы и туда его не отпустили из страха, чтоб не сделалось с ним там беды, а отпустили его к вам, в Немецкую землю, тем же путем, каким пришел».
Такие эпизоды должны были побудить великого князя жестко и однозначно подчинить Югру власти Москвы.
Экспедиция 1499/1500 года должна была поставить подчинение Югры на прочную основу. С самого начала она была задумана с большим размахом — 4041 воин, которыми командовали князь Семен Фёдорович Курбский (сын предыдущего покорителя Югры Феодора КурбскогоЧерного) — в его отряде было 1304 вятчанина и 500 вычегжан, князь Петр Ушатый, принадлежавший к той же группе ярославских князей, что и Курбские (1920 важан и пенежан), и Василий Иванович Гаврилов-Бражник (200 вятчан, 100 арян [удмуртов], татар и «отяков» [вотяки-удмурты или остяки-ханты?]). К экспедиции были приписаны «дети боярские» и вятчане-жильцы [то есть служилые люди, выведенные из провинциальной области в Московскую землю для службы при Государе]. Наказом отряду было идти «на Югорскую землю в Коду», а по пути занять Ляпинское княжество на левых притоках Оби.
В день введения Пресвятой Богородицы во храм, 21 ноября войска от устья притока Печеры — Щугоры отправились «к Камени» то есть к Уральским горам. Основная часть войска во главе с С. Ф. Курбским шла «через Камень щелью», то есть по льду Щугоры, прорезающей Урал насквозь. До Урала шли две недели, насчитав за спиной 4650 верст пройденного пути.
Особенностью этого похода было использование вместо более традиционной для русских тактики речного сплава, совсем другой — войско шло на лыжах-«нартах». Лыжные походы для русского войска в XVI веке не были редкостью. Основную часть пути даже князь Семён Курбский шел, как сообщает Герберштейн, «пешком» (то есть на лыжах). Впрочем, суда везли (и несли) с собой, и в бассейне Оби действовали уже привычным для лета способом.
Этот образ потомка Ярославских князей, идущего на лыжах через Урал, как нельзя лучше состыкуется с нарисованным Герберштейном портретом князя — аскета и строгого ревнителя православных канонов: «человек старый, сильно истощенный крайним воздержанием и самой строгой жизнью, которую вел с молодых лет. Именно в течение многих лет он воздерживался от употребления мяса, да и рыбой питался только по воскресеньям, вторникам и субботам, а по понедельникам, средам и пятницам во время поста он воздерживался и от неё. Великий князь посылал его в свое время главным воеводой с войском через Великую Пермию в Югру для покорения отдаленных народов. Значительную часть этого пути он совершил пешком из-за глубокого снега, а когда тот растаял, остальную часть пути проплыл на судах».
Переход через горы сопровождался обследованием местности и Семен Фёдорович даже предпринимал попытку забраться на «Столп». «Он потратил семнадцать дней на восхождение на гору и все-таки не смог одолеть её вершины, называемой на его родном языке „столп“», — рассказывает Герберштейн. По мнению исследователей под «Столпом» имеется в виду гора Тельпосиз (1617 м) — одна из высочайших и красивейших гор Урала, нависающая над Щугорой.
Пройдя Урал, русское войско вышло к реке Ляпин, притоку Северной Сосьвы, «от Камени шли неделю до первого города Ляпина». Из Обского устья, с Обдора, прибыли на оленях Югорские князья уже бывшие союзниками Москвы. По всей видимости, именно югорцы привезли необходимое для зимы транспортное снаряжение и «от Ляпина шли воеводы на оленях, а рать на собаках».
Дальше началась масштабная военная экспедиция, о которой, как ни странно, сведения сохранились в намного более общем виде, чем о путешествии. Нам известно, что Курбский и Ушатый «поимали 33 городы, да взяли 1009 лутших людей, да 50 князей привели». Отдельно действовала экспедиция В. И. Гаврилова-Бражника, следовавшая, по всей видимости, южнее — на Лозьве, Пелыме, Конде (в районе действий экспедиции 1483 года). «Да Василей же Бражник взял 50 городов». Экспедиция князей Курбского и Ушатого победоносно возвратилась в Москву на пасху 1501 года.
Дипломатия Третьего Рима
Хитроумие и масштабность мысли большого стратега распространялись у Ивана Великого и на его дипломатию. Государь всюду умел находить друзей, сталкивать друг с другом врагов, привлекать к себе даже вчерашних противников.
Иван III успешно внедрил в русскую внешнюю политику принцип «дружбы с врагами врагов» и применял его с невероятной эффективностью. Противостояние с ханом Большой Орды Ахматом на Угре вряд ли было бы выиграно, если бы не союз Ивана с крымским ханом Менгли-Гиреем. Против ближних врагов и конкурентов — Швеции и Ганзы Иван III нашел ценного партнера в лице Дании.
Установив связи с Империей Габсбургов, искавших союзников против Турции, Иван немедленно начал добиваться единого фронта с Веной против Польши. Австро-Русская ось в XVI веке стала для Польши-Литвы серьёзным сдерживающим фактором. Характерный факт — империя Габсбургов отнеслась к державным притязаниям Москвы не только без враждебности, но и подогревала их. Первый же посол из Вены предложил Ивану королевскую корону и династический брак дочери князя с императором, на что получил ответ, что русские государи издревле самодержавны и в пожаловании короны не нуждаются.
«Византийский брак», заключенный при поддержке папского престола, резко повысил международный престиж России — великий князь Московский сразу начал рассматриваться как легитимный и статусный игрок на европейской дипломатической арене, с которым престижно и выгодно было поддерживать дипломатические контакты.
Понятно, что главное, что интересовало гостей с Запада — это возможность втянуть Москву в антиосманский союз. И здесь тема «византийского наследия» русских государей была как нельзя кстати. Однако дипломатия Ивана III и его сына Василия III придерживалась национальной ирредентистской программы — возвращение «русской óтчины». В ответ
