Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction - Михаил Буканов

Проза

Дело было простым и ясным, сесть и написать хоть чего! Пионерское детство, рецепт изготовления жирофлэ жирофля без гарнира, или неописуемые моральные муки русского поручика при наличии отсутствия бобровой струи. Пьеса в трёх актах. Да вот не писалось одинаково ничего! Как мне и не пилось, не елось и из дома выйти не хотелось. Тут я рискнул оглянуться по-сторонам и с ужасом убедился – свершилось. Моя душа, с трудом протискиваясь по фибрам, покидала застывшее тело. Оно, подумалось тут же. «Ни тебе аванса, ни пивной!» И призадумался. Во- первых, я в жизни никаких таких авансов ни от кого не получал. Во всех смыслах! На службе – раз в месяц, на работе, пополам, два раза. Правда, авансом можно считать и некие предложения, время от времени мне поступавшие. Скажем осторожно, от заинтересованных лиц. Ясно, какого полу! Но, это только слова! Эфирное! Нематериальная вещь. Аванс, намёк, нескромное предложение. Как кому нравится. И, во-вторых! Ежели там моя душа с телом расстаётся, то я, собственно, где? Чем это я думаю, да и рассуждаю? Учёные люди мне толковали, мозг погибает первым. Остановилось сердце, мозгу через пять минут чистый кирдык. Я, таки, ещё и беседую! Вот те на! И, следовательно, для мышления мозг не нужен! Или он выполняет роль компьютера? Типа объединяет речь, слух, рефлексы и прочее там в единое целое? Инструмент, пусть высокоразвитый, но инструмент. А основа основ – душа? Так и она вона где. Выбирается! Тут меня озарило. А с чего это я взял, что осовобождается именно моя душа? Тело, похоже, моё. И только! А душа – дело тёмное, научно не разработанное. Всё больше клирики, циники и лирики по ней прохаживались. Ну, там, шизики, но местами! А смотрю я чем? Интересно. Почти, как в женской бане. Когда в результате многолетней эксплуатации, подмылась, в другом смысле, и аккуратно сложилась перегородка между мужским и женским отделениями! Никакого такого я не наблюдается. А рассказ вдруг начал писаться.

Автобус набирал скорость. За окнами был обычный подмосковный пейзаж. Смешанный лес, ёлки-палки, лес густой! С заднего сиденья доносились звуки магнитофона. Некто призывал Перепетую совершить с ним поцелуйный обряд, причём, за этот вполне невинный по нынешним меркам акт, готов был выложить вагон копчёной скумбрии. Но это при условии, если Перепетуя её любит. Дело было летом, за бортом градусов под тридцать, и, было похоже, человек принял на грудь изрядно и отдыхает. На просьбы окружающим, субъект реагировал добродушно, посылая всех по известному адресу. Со всех сторон послышались возмущённые голоса. Женщины, а их было большинство, призывали мужчин вмешаться и остановить трансляцию. Мужчины уже начали было задумываться, однако, на заднем сиденье поднялся на ноги здоровенный детина в гавайской расстёгнутой рубахе и драных джинсах и открыто заявил, что не потерпит произвола и даст ****янок любому, кто желает дать ему ****ы! О чём и вопросил громогласно! Мол, кто желает мне её дать, прошу подняться. И, действительно. Свершилось. С переднего сиденья приподнялась вообще гороподобная личность и густым басом спросила: Эй, ты! Тебя как зовут? Вася, – последовал какой-то робостный ответ. Иди сюда! А когда Вася подошёл, человек-гора положил ему руку на плечо и сказал: Ну! Кто нам с Васей даст ****ы? Сцена впечатляла. Водитель автобуса то ли от страха, то ли из-за любопытства, засмотрелся на двух идиотов и отвлёкся от вождения. Результат не замедлил сказаться. Огромная лосиха внезапно выбежала на дорогу. Водитель не среагировал, и автобус на средней скорости вмазался в зверя. С пассажирами почти ничего не произошло. Сидели, сидел и водила. Но, двое-то стояли как раз перед лобовым стеклом. Естественно, что от удара они, по- инерции, вылетели куда-то к чёртовой матери. Картина была умилительная. Лосиха лежала ногами вверх, а сзади, лицом на её промежности, валялись потерявшие сознание герои, они получили, то что искали.

Я увидел, что их души устремились куда-то к городу, а рядом, неприлично хихикая, летела эманация души лосихи. Использовав свою недюжинную силу, эта троица помогла наконец-то освободиться и душе моей. Та поблагодарила, и все исчезли в радужном сиянии светлого завтра. Смерти нет, – легко подумалось мне, найдут себе на неведомых планетах приключений, получат по новому телу, а милая лосиха, может, вообще станет каким-нибудь мастодонтом. Мне тоже пора, однако, и я вернулся на свою планету, поскольку время поджимало, мне надо было на нашем «Флексе» тащится за средней внучкой в школу!

Творческий семинар

Горацио: Смотрите, Гамлет, тута скоро произойдёт одно явленье, которое понять не сможет мудрейший даже среди мудрых. Из ничего средь мрака ночи фигура выйдет исполина, доспехи, шлём и даже шпоры напоминают всем кого-то. Того кто был и вам так дорог. Шута Иорика проказы сейчас ушли в чертоги Гебы, где и освоили пространство. Так он шутейно шлёт оттуда китайское предупрежденье. Холод ночи нам не вредит. Итак, вперёд!

Крузенштерн: Когда б я не был человеком в пальто, и, где-то, пароходом, боялся б летней я простуды. Сейчас же, в бронзе и каменьях, что осыпаются угрюмо, мне не доступен и нестрашен сей переплёт. Пусть житель Бронкса, некто Биндер, создав обрез золототканный, на переплёт моей обложки, печальный поместит сафьян. И Ипполиту отошлёт!

Гамлет: Горацио, о бледнолицый друг мой! Подай стакан с сидрахо Крузенштерну! Скажи, что я легко поверил в муки, которые он перенёс на сцене. Хотя сидевший рядом Немирович, скандаля с Данченко и заостряя темы, меня вот к Станиславскому послал. И я впервые в жизни не поверил, когда услышал где-то мозжечёчком, как мой гипофиз рёк: Гипоталамус тебе сказал конкретное «не верю!»

Уважаемые слеподраки нашего члегоноста! К вам обращаюсь я, друзья мои! Я бы мог бы вслед за гениальным автором этих строк продолжить, обкладывая всех присутствующих братьями и, даже, сёстрами, но, скромные анатомические и психофизиологические особенности наших органоидных прилямпкоидов, не позволяют мне сделать это! Мы сегодня собрались здесь, а, говоря по-научному, тута, для обсуждения вопроса, тесно связанного с нашей общественной деятельностью. Всех нас объединяет одна, но пламенная мразь, извините, страсть, к изучению материальной и моральной культуры, языка и прочих особенностей жителей отдалённой от нас миллионами промилей, а, я не побоюсь этого слова, и литров в микроэквиваленте, планеты, которую тамошние жители, так и не могущие в силу религиозных особенностей выговорить её истинное имя, называют просто и даже безыскусно – Матушка Земля! Да и сами обыватели, в силу своей сугубой религиозности, частенько посылают друг друга к такой же матери, именно это самое и имея ввиду! А, иногда, и вводят в еду непременно повторяя, что имею, то и иду. Я прошу меня извинить. Тонкие семантические, фоновые и словарно-фонарные особенности изучаемого языка иногда допускают самые двусмысленные для нас толкования. Две словарные конструкции остались на нашей планете памятниками в себе. «Одень на x** шапку, а то уши обморозишь» и «Да нет возможно!» Отсюда и все трудности в изучении. Смысловые особенности аборигенов и степень нашего познания соприкасаются, где-то сиренево-фиолетово. Во фразе «Сигнал к атаке три зелёных свистка вверх», мы не находим смысла, а для местного населения, одетого в одежду одинакового образца, эта фраза вполне понятна! Как и укорительно-ласкательное «Вот выведу тебя в чистое поле, поставлю лицом к стенке, да и пущу пулю в лоб! Не возрадуесси!» И на какой стадии выполнения обещанного местный субъект должен исполнить последнюю часть ритуала и не «Возрадоватьси?» Полагаю, после моего краткого и милого вступления, я могу передать место на кадковой пальме ещё одному прелегомену науки, старшему аршину сарсапарил, взявшему себе вполне земное имя Какодрокус! Мхур и ур на всё, что вы полируете! Этим дивным земляным приветствием я квадроциклю просперно! Сегодня я предлагаю вашему вниманию не компиляцию земных произведений и не чистое подражание голому постановлению! Я взял на себя труд создания из ничего эпохахального. Тщательно ознакомившись с доступными мне источниками, я приступил к написанию продолжения в целом смешной истории, в которой действуют Гамлет, Горацио, Крузенштерн, Ипполит и, некто, кот Матроскин. Да, вы все её помните. Там Гамлет ест отравленный Крузенштерном и другими розенкрейцерами бутерброд, Ипполит моется, не снимая пальта, которое Матроскин и предлагает считать человеком и пароходом! Стараясь погрузиться в особенности земляной жизни, я часто использую как реалии, так и иллюзии с аллюзиями. И это при неком наличии частичного отсутствия гипербол, метафор и, местами, амфибрахия и четырёхстопного ямба, перекрещенного гнутым чисто хореем! Вы сами, прочитав несколько строчек вступления, смогли бы оценить всю психоделичность задуманного! Нет! Не зря выношу я и всё членогонство моего кряка в строчки посвящения.