Разрушители Миров - Мэрион Брэдли

Римини, наконец снова начал тараторить, а Коннер лежал и смотрел в потолок. Он охотно рассмеялся бы. Но, нет, ему этого не хотелось.

Они говорят о воле к жизни, которую он проявил во время несчастного случая! Это был тяжелый несчастный случай. Один из огромных космических кораблей взорвался в космосе и у экипажа едва хватило времени, чтобы сесть в спасательный бот, а четыре человека надели надувные скафандры и выбросились в космос.

Других так и не нашли. Иногда Коннеру казалось, что ему хотелось бы быть одним из них: было бы милосерднее, если бы система жизнеобеспечения скафандра сразу вышла бы из строя, так, чтобы все они умерли бы как можно быстрее. А теперь не сошли ли они с ума в ожидании мучительной смерти? Плавали ли они когда-нибудь в бесконечной тьме и вечной ночи? Он отбросил эти мысли.

Надувные скафандры были придуманы для того, чтобы защитить человека на пару минут, пока спасательный бот не подберет потерпевших крушение. Коннер дышал регенерированным воздухом, ему делались внутривенные инъекции питательного раствора, и он остался в живых. Он жил все время. Дни, недели, месяцы, бесконечное падение в открытом пространстве, вращаясь в своем прозрачном скафандре-пузыре, а вокруг нет ничего, кроме триллионов и триллионов звезд.

Ему тогда не удавалось измерить время. Он не мог понять, где находится верх, а где низ, у него не было никаких ориентиров. Не было видно ничего, кроме далеких сверкающих точек звезд, кружащихся вокруг него, пока он целыми днями вращался вокруг своего собственного центра тяжести.

В самом начале создания науки о психологии человека людей помещали в бак на пять часов, где все их ощущения затухали и они постепенно сходили с ума.

Примерно первые десять дней - он рассчитал это уже потом - Коннер провел в отчаянной надежде на спасение и испытал все ужасы, но не сошел с ума.

Потом он замкнулся в своем собственном "я", на Вселенной, находящейся внутри него. Созерцая центр своей собственной Вселенной, он вращался в одиночестве, как Бог, и осознал, что в сумасшествии нет ни защиты, ни смерти. Не существовало даже голода, чтобы ориентироваться по нему.

Существовала только его собственная душа и Вселенная.

И таким образом он заставил себя пронизывать Вселенную, покинул свое тело и дал духу полную свободу. Он посетил тысячи тысяч миров, коснулся тысяч и тысяч мозгов, не отличая сна от яви.

И в результате невероятного, почти фантастического случая он был спасен через четыре месяца после катастрофы. Коннер сошел с ума, но очень странным образом. Его мозг, так долго остававшийся наедине с собой, обучился странствовать вдали и стал тем, чему не было названия, и что другие люди даже не могли себе представить. Теперь же он был закован в тело и подвержен голоду, жажде, силе тяжести, он больше не мог выносить этого, он больше не мог выносить жизнь и с удовольствием избавился бы от нее.

- Мистер Коннер,- оторвал его от мыслей чей-то голос.- К вам посетитель.

Он без любопытства выслушал его, ему хотелось, чтобы он ушел, пока тот не упомянул о Дарковере.

Он заботился только о том, чтобы избежать всяких контактов с больницей, потому что всякая попытка бегства была для него тупиком, мышеловкой для его души. Может быть, на планете телепатов был кто-нибудь, кто помог бы ему покончить со всем этим, стереть эти кошмарные воспоминания, которые одолевали его, которых он не желал.

И, может быть, он найдет там обладателя голоса из его снов...

Дэвид Гамильтон слепо прошел через дверь, ненадолго оперся о стену и вытер пот с лица.

Ему не хотелось снова делать это. О Боже! Слепая паника, словно от наркоза, затмила свет...

Нет, это уже слишком. Он должен отказаться. Вокруг него больница, заполненная людьми и нелюдьми, через каждую щель в стене сочится боль и несчастье, и хотя Девид уже в течение года занимается практикой и может исключить из своего сознания большинство из всего этого, его защитные силы были ослаблены оперативным путем. Теперь это снова нахлынуло на него со всех сторон.

- Неужели весь мир стонет от боли? - его разраженные нервы и мозг нарисовали ему абсурдную и жуткую картину, которая разламывалась как разможенный череп, шар, перетянутый по экватору. Он хихикнул и постарался в несколько мгновений овладеть собой, иначе у него произойдет припадок истерии.

Бесцельно. Я должен отказаться.

Я не сошел с ума. Я все это подробно изучил, когда мне было девятнадцать лет, и я даже поступил в медицинский институт.

Я уверенно выдержал экзамены по медицине, хотя мне пришлось собрать всю силу воли, но закончил бы я его или нет, у меня все равно осталась бы эта способность ставить диагноз, только прикоснувшись к больному кончиками пальцев. Но здесь, в больнице, этого для меня слишком много. Слишком много. Много симптомов, страха и ужаса людей. Слишком много боли, и я все это чувствую. Я хотя и делю с ними их муки, ничем не могу помочь.

Доктор Лакшман, смуглый и серьезный, глаза под шапочкой хирурга полны сострадания, прошел по палате и коротко пожал рукой плечо Дэвида. Дэвид, находящийся в таком состоянии, попытался уклониться от прикосновения.

Потом он расслабился. Лакшман, как всегда, был сама симпатия и дружелюбность, был дюной спокойствия в мире ужаса. Он спросил: - Вам плохо, Гамильтон?

Дэвид смог улыбнуться. Он чувствовал себя выжатой тряпкой.

- При сегодняшнем состоянии медицины нужно признать, что для лечения каждого вида сумасшествия существует свое средство.

- Это не сумасшествие,- ответил Лакшман,- и, к несчастью, против этого нет средств. Не здесь. У вас отклонение от нормы, очень редкое отклонение, Дэвид, и вот уже больше года я наблюдаю, как вас это убивает. Но, может быть, существует избавление от этого.

- Вы же не...- Дэвид испугался. Именно Лакшман злоупотребляет его доверием? Кому же он может доверять?

Старый доктор, казалось, следил за его мыслями.

- Нетля ни с кем не говорил об этом. Но когда пришло сообщение, я сейчас же подумал о вас. Дэвид, вы знаете, где находится Звезда Котмана?

- Не имею представления,- ответил Дэвид.- Это меня не интересует.

- У этой звезды есть планета - ее называют Дарксвер,- сказал Лакшман.Там есть телепаты, и они разыскали...- нет, услышали вас,- сказал он, когда Дэвид вжался под его рукой.- Может быть, там вам помогут чтонибудь разузнать об этом деле и возьмут вас под контроль. Если вы предпочтете остаться здесь, в больнице - ну, мы на данном этапе ничем не сможем помочь вам. Рано или поздно у вас наступит кризис. До сих пор вы великолепно справлялись со своей работой. Вы должны хорошенько подумать над этим. Или вам придется забыть о медицине и устроиться лесником на какой-нибудь незаселенной планете. Совершенно незаселенной.