Размытый след галактики иной - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в плохих героев Аслан вселяет ужас, они боятся его совсем другим страхом, тем, который замешан на ненависти. Им очень плохо рядом с Асланом. Известная история. Аслан бывает ласковым и нежным, он может лизнуть в нос, может подарить душе покой всего лишь несколькими словами, которые прошепчет на ухо. Но он может рычать и показывать клыки, заставляя вспомнить о том, как Христос изгонял торговцев из храма и обличал фарисеев.
Аслан всегда рядом с героями, но они видят его не часто. Он всегда им помогает, но они редко об этом догадываются. Герои умываются слезами, проходя через море страданий, они вынуждены совершать то, что вообще не считали возможным, а его всё не видно и не видно. Но он есть. И они с ним. Как всё это знакомо…
Нет смысла перечислять все совпадения образа Аслана с образом Христа. Их много, и любой христианин, конечно, их увидит. Может быть, самое главное в том, что Аслан выписан с удивительным религиозным тактом. Отсылки к Евангелиям ненавязчивы, не дословны, но всегда достаточно очевидны. Льюис воистину совершил невозможное, балансируя на грани допустимого с удивительным изяществом. Всего лишь шаг в сторону, и получилась бы туповато-назидательная притча. Шаг в другую сторону, и получилось бы кощунство. А он сумел избежать и того, и другого.
Мир «Хроник Нарнии» это не просто волшебный мир, это мир мистический. И это чистейшая христианская мистика. В ней столько тонкой красоты и мудрой доброты… Каким же удивительным было сердце этого писателя.
Но не могу сказать, что Льюис показал нам, как надо делать настоящие христианские сказки. Кажется, за ним невозможно пойти, то что он сделал невозможно повторить. Да и кто рискнет написать «что-то в этом роде»? А может всё-таки?..
Мастер и Пилат
Вы, профессор, воля ваша, что-то
нескладное придумали. Оно, может, и
умно, но больно непонятно.
«Мастер и Маргарита»
История отношений
«Мастера и Маргариту» я впервые прочитал в начале 80-х в читальном зале областной библиотеки. Булгаков тогда уже не был запрещен, но ещё не был и разрешен, то есть его уже издавали, но нести в массы не торопились. И речи не могло идти о том, чтобы купить Булгакова в книжном магазине, и даже в библиотеке его на руки не выдавали. Думаю, даже не для того, чтобы ограничить распространение нехотя разрешенного писателя, а просто если бы эту книгу выдать на дом, так её бы обязательно «потеряли». За потерю библиотечной книги в те времена полагался штраф в размере её пятикратной стоимости, тогда это могло составить 10–15 рублей (при минималке — 80 руб.) А за «Мастера и Маргариту» многие готовы были заплатить и куда побольше.
Так вот тогда, в читальном зале, я проглотил «Мастера и Маргариту» буквально залпом, даже не вспоминая ни про жесткий стул, на котором было неудобно сидеть, ни про окружавшую меня толпу народа, которая должна была мешать мне читать, но не мешала. Сказать, что я был потрясен этой книгой, значит ни чего не сказать. Я вообще-то много читал, и удивить меня хорошим романом было довольно сложно, но Михаилу Афанасьевичу это удалось.
Времена тогда менялись стремительно, и вот уже лет через семь я купил «Мастера и Маргариту» в питерском букинисте. И опять залпом её проглотил. И опять был потрясен. Кажется, даже больше, чем в первый раз.
В Бога я тогда не верил, так что ни каких сложных вопросов этот роман у меня не вызвал, лишь восхищение талантом автора. Впрочем, христианство вызывало у меня интерес и симпатию, но ведь это можно было сказать и про Булгакова. Короче, это была «моя книга». Все русские интеллигенты похожи друг на друга, несмотря на то, что очень немногие из них гениальны.
Шли годы, я пришёл в Церковь, и уже успел отпылать ревностью неофита, когда появился фильм «Мастер и Маргарита». Фильм восхитил меня не меньше, чем роман. Блистательные актерские работы, безупречное «попадание в текст», удивительное волшебство кинематографа, когда воспринимаешь всё происходящее на экране, как стопроцентную реальность. В этом фильме хорошо всё. А мне, старому брюзге, таких слов не доводилось говорить ни про один фильм ни «до», ни «после». «Мастера и Маргариту» я посмотрел три раза.
Но фильм я смотрел уже с неспокойной совестью православного, который, конечно, не должен любить «такое», но что же делать, если именно такое я и люблю? Наверно, я очень плохой христианин? Или как? Конечно, у меня были ответы на эти вопросы, но они меня самого не устраивали, оставляя в душе тревогу.
Потом я прочитал книгу диакона Андрея Кураева ««Мастер и Маргарита»: за Христа или против?» Я очень люблю книги отца Андрея и прочитал их все до единой. Он очень близок мне и как богослов, и как церковный публицист. Кураев многое открыл для меня и многому меня научил. Особенно я благодарен ему за книги «Наследие Христа» и «Вызов экуменизма». Его книгу про «Мастера и Маргариту» я тоже прочитал на едином дыхании. Хорошая книга. Там много дельного. Но его концепция для меня неприемлема, потому что строится на вымученных натяжках и очень слабо обоснованных утверждениях. Короче, Кураев не успокоил мою православную совесть. Он не смог примирить в моём сердце любовь ко Христу и любовь к роману Булгакова.
Откровенно говоря, Булгаков мне надоел. Я чуть ли не всю сознательную жизнь думаю о романе «Мастер и Маргарита», и очень от этого устал. Михаил Афанасьевич должен сказать мне: «Отпускаю». Конечно, он не создал меня, как Мастер Пилата, но, если честно, он принял участие в моем создании.
Мне надо освободиться от этой темы, а способ тут только один — всё разложить по полочкам. Итак, я в четвертый раз посмотрел фильм, в третий раз прочитал роман и во второй раз прочитал книгу Кураева. С неё и начну.
Мастер, Маргарита и Кураев
Отец Андрей исходил из того, что хоть «пилатовы главы» и кощунственны, но не отражают позицию самого Булгакова. «Булгаков предлагает художественную версию толстовско-атеистической гипотезы. Но при этом вполне очевидно, что учение Иешуа не есть кредо Булгакова… Итак, Булгаков явно не ставит себя в ученики «этого самого Га-Ноцри». Писатель создает образ вроде-бы-Христа, образ довольно заниженный и при этом не вызывающий симпатий у самого Булгакова». ««Шмыгающий носом» Иешуа —
