Морские сапоги. Рассказы - Андрей Некрасов

И, словно чудом, вместе с темнотой пропал ветер. Он затих сразу, будто ему надоело играть с волнами. Серые водяные горы все еще толпились вокруг, но они стали вдруг бессильными и вялыми. Они еще раскачивали наш маленький кораблик, но уже чувствовалось, что это последние удары шторма.

Мы во все глаза смотрели по сторонам. «Крестьянки» нигде не было видно. Но радист все время держал с ней связь и уверял, что она недалеко. Тогда наш гарпунер-ударник решил забраться на мачту и посмотреть, нет ли где поблизости затерявшейся шхуны.

Кнут Иванович весил без малого сто килограммов. Он был толстый, как бочка. Но он очень ловко лазал по мачтам, по трапам и по канатам и скорее всех нас умел находить в море фонтаны китов.

Когда кит всплывает подышать, он с такой силой выдыхает воздух, что вода могучим фонтаном поднимается на несколько метров кверху. Не будь этих фонтанов — кита и за сотню метров трудно было бы заметить. А по фонтанам китобои еще издали сразу замечают кита и быстро настигают его в море.

Для китов эти фонтаны — самое большое несчастье. Зато для нас — это большое удобство: иначе не имели бы мы тысяч тонн превосходного жира, вкусного мяса и многих других продуктов, которые почти задаром дают нам киты. Ведь китов ни кормить, ни пасти не нужно. Они сами пасутся и кормятся в океанах, да еще сигналят своими фонтанами: «Эй, китобои! Вот я где!»

Кнут Иванович знал все повадки китов и по виду фонтана за несколько километров мог сказать, какого вида, какого размера кит, сытый он или голодный, пасется или отдыхает. И понятно, что, когда шла охота, он считался самым главным на судне. На промысле даже капитан беспрекословно выполнял все его приказания. Но в ту минуту мы были не на промысле, и, прежде чем лезть на мачту, Кнут Иванович попросил раз-решения у капитана. Конечно, капитан разрешил.

Кнут Иванович поглубже натянул свою шляпу — он всегда и на судне и на берегу носил дорогие мягкие шляпы, закурил кривую трубку, не спеша надел кожаные перчатки и, взявшись за ступеньку трапа, легко подтянулся на ней. Потом подтянулся на второй руке, а потом, быстро перебирая ногами, побежал вверх, как будто перед ним была не крутая веревочная лестница, а ровная тропинка.

Снизу казалось, что не шестипудовый человек лезет на мачту, а взлетает сам собой маленький воздушный шар.

Минуту спустя гарпунер по самые плечи стоял в узкой бочке, укрепленной на верхушке мачты, и только шляпа его виднелась снизу. Зато сам-то он видел во все стороны одинаково хорошо и, разыскивая шхуну, медленно обводил горизонт глазами, то и дело поднимая бинокль. Но и с мачты не разглядел он «Крестьянку», видимо, «Парти-зан» недостаточно близко подошел к ней.

Пока искали шхуну, небо очистилось от туч, выглянуло солнце. Море стало голубым и спокойным. Волны совсем улеглись, и не хотелось верить, что еще так недавно все кругом кипело, как в котле, и ветер свирепо бросал на палубу горы холодной воды.

Стало тепло. Многие сняли ватные куртки и повесили их посушить над решетками кочегарки.

Повар приготовил завтрак и пришел приглашать капитана в кают-компанию. Но Михаил Михайлович решил не уходить с мостика: в любую минуту могла показаться шхуна.

Наконец, не выдержав, он пошел к радисту узнать, что слышно со шхуны. Но не успел Михаил Михайлович дойти до радиорубки — навстречу ему вбежал радист с последним сообщением с «Крестьянки»:

«Опасность миновала. Вода в трюме продолжает прибывать, крен выправить не удалось, однако в случае хорошей погоды своим ходом дойдем до Олюторской. Машину и руль исправили своими средствами. В помощи не нуждаемся. Не беспокойтесь. Капитан Козлов».

Михаил Михайлович пробежал глазами телеграмму, сунул ее в карман и, взяв медный рупор, крикнул на мачту:

— Кнут Иванович! Слезайте. Завтрак стынет. А «Крестьянка» без нас обойдется. Давайте быстренько!

Кнут Иванович шариком выкатился из бочки, шариком покатился вниз по трапу… Вдруг он остановился, показал рукой куда-то направо и громко крикнул:

— Михаил Михалыч, кит!

И, пока мы всматривались в горизонт, стараясь разглядеть фонтан, замеченный гарпунером, тот уже спустился с мачты и, захлебываясь от волнения, уговаривал капитана:

— У нас шестьдесят три кита, Михаил Михалыч, пусть это будет наш шестьдесят четвертый. Я хочу сделать свой маленький подарок к вашему большому празднику.

Возражать тут, понятно, было нечего.

— Держать на фонтан! — приказал капитан рулевому, а сам вместе с гарпунером спустился в кают-компанию. Наскоро проглотив завтрак, капитан снова поднялся на мостик, а Кнут Иванович пошел к пушке, укрепленной на самом носу судна. Он снял чехол, осмотрел пушку и стал заряжать ее.

Сперва он прочистил ствол тугим банником, похожим на головку огромного камыша. Потом сунул прямо в дуло шелковый мешочек с порохом, следом за ним загнал толстый пыж и плотно забил его шомполом.

Когда с этим было покончено, Кнут Иванович махнул рукой, и боцман — его главный помощник по промыслу — подхватил тяжелый гарпун из стойки, поднес его к пушке и засунул в дуло. Гарпун весь вошел туда, снаружи остались только лапы — каждая по полметра длиной, да резьба для гранаты.

Кнут Иванович проверил, хорошо ли привязан канат к кольцу гарпуна, потом достал из ящика острую гранату-наконечник, насыпал в нее пороху из мешочка, поплевал на резьбу и привинтил гранату к гарпуну. Теперь осталось только капсюли поставить, но это Кнут Иванович всегда делал перед самой стрельбой. А пока что он встал у пушки, широко расставив ноги, взялся рукой за прицельную рукоятку, попробовал, как пушка хо-дит вверх и вниз, вправо и влево. Потом, как командир перед боем, еще раз окинул глазами море, палубу, снасти, людей и, убедившись, что кит уже недалеко, поставил капсюли и громко скомандовал:

— К промыслу, по местам!

Повторять команду ему не пришлось. Недаром Кнут Иванович вышколил нас еще с весны. На промысле каждый знал свое дело — в темноте разбуди, все равно никто бы не сбился. И тут, по первому слову команды, мы все встали, где кому нужно.

А «Партизан» тем временем несся вперед, туда, где каждые пятнадцать — двадцать минут поднимался над морем высокий белый фонтан. С каждым разом он появлялся все ближе и ближе, и вдруг все сразу увидели впереди широкую, мокрую, блестящую спину кита.

— Полный вперед! — скомандовал Кнут Иванович.

«Партизан» рванулся вперед, но было уже поздно. Над водой на секунду показался черный треугольный плавник величиной с хорошую дверь, потом широкий хвост (этот уже с целые ворота) мягко шлепнул по воде, и кит исчез.

Мы, стоя на местах, тихонько переговаривались друг с другом: