Лучшее средство от северного ветра - Даниэль Глаттауэр

Всего самого доброго.

Лео

Р. S. Моя новая пижама не поддается описанию, ее нужно видеть и осязать.

Через полтора часа

RE:

В следующее воскресенье, с 15 до 17 в кафе «Хубер»?

Всего доброго.

Эмми

(Лео, Лео, это Ваше «ее нужно видеть и осязать» — самое настоящее, откровенное «кадрилово». Если бы это были не Вы, я бы сказала даже — слишком примитивное «кадрилово»!)

Через пятьдесят минут

RE:

Отлично! Но мы не должны заявиться туда ровно в три и уйти ровно в пять. И слишком откровенно изучать публику в поисках друг друга — тоже. И вообще — никаких саморазоблачительных действий. Вы не должны бросаться на меня в состоянии аффекта с вопросом: «Вы ведь Лео Лайке, верно?» Мы действительно должны дать друг другу шанс остаться анонимами. Хорошо?

Через восемь минут

RE:

Хорошо, хорошо, господин профессор-лингвист, не беспокойтесь, я уж постараюсь не наступать Вам на пятки. А чтобы не усугублять сложность задачи, я предлагаю до воскресенья объявить взаимный запрет на переписку. Свяжемся только после теста, согласны?

Через сорок секунд

RE:

Согласен.

Через тридцать секунд

RE:

Но это совсем не означает, что Вы теперь каждую ночь должны торчать в плюшевом баре.

Через двадцать пять секунд

RE:

Конечно нет. Тем более что это доставляет удовольствие только в том случае, если Эмми Ротнер потом целый час читает мне мораль за одну лишь гипотетическую возможность подобных приключений.

Через двадцать секунд

RE:

Ну, тогда я спокойна.

До воскресенья!

Через тридцать секунд

RE:

До воскресенья!

Через сорок секунд

RE:

До воскресенья!

И не забывайте чистить зубы!

Через двадцать пять минут

RE:

Эмми, признайтесь: Вы любите, чтобы последнее слово всегда оставалось за Вами, верно?

Через тридцать пять секунд

RE:

В общем-то, да. Но если Вы сейчас хотите сказать еще что-нибудь, то я охотно уступлю его Вам.

Через сорок секунд

RE:

Послесловие к пижаме. Я написал: «ее нужно видеть и осязать». Вы ответили, что если бы это был не я, то Вы бы сказали: «слишком примитивное кадрилово». Я против такой дискриминации и требую, чтобы в дальнейшем Вы засчитывали мне «слишком примитивное кадрилово» как «слишком примитивное кадрилово», не делая разницы между мной и другими Вашими корреспондентами. Я желаю быть примитивным ровно настолько, насколько есть.

Теперь к делу: моя пижама действительно стоит того, чтобы ее пощупать, она потрясающая на ощупь. Готов выслать ее по указанному Вами адресу, чтобы Вы сами смогли в этом убедиться. (Все еще примитивно?)

Спокойной ночи!

Через два дня

Тема: Дисциплина

Эмми, я поражен Вашей дисциплинированностью. Поздравляю! До послезавтра в кафе «Хубер».

Ваш Лео

Через три дня

Без темы

Привет, Лео!

Вы были там?

Через пять минут

RE:

Разумеется!

Через пятьдесят секунд

RE:

Блин!.. Этого-то я и боялась.

Через тридцать секунд

RE:

Чего Вы боялись, Эмми?

Через две минуты

RE:

Все мужчины, которые теоретически могли бы быть Лео Лайке, абсолютно «недискутабельны». Я имею в виду, чисто визуально.

Мне очень жаль, это, наверное, звучит зверски, но я говорю все как есть.

Лео, признавайтесь: Вы действительно были в кафе «Хубер»? То есть не спрятались в туалете и не окопались в здании напротив, а именно находились у стойки или в зале — сидя, стоя, лежа или на коленях?..

Через минуту

RE:

Да, Эмми, я действительно был там.

А какие мужчины могли бы теоретически быть Лео Лайке, если мне позволено будет задать этот вопрос?

Через двенадцать минут

RE:

Дорогой Лео!

Мне становится худо от одной только мысли, что я должна подробно описать Вам этих господ.

Скажите мне только: Вы, случайно, не тот квадратный тип маленького роста… э-э-э… как бы это выразить… с прической «девственные джунгли после тропического урагана», в некогда белой футболке с завязанным на бедрах бутафорским лыжным свитером фиолетового цвета, он еще сбоку у стойки пил кампари или что-то в этом роде — что-то красноватое? Если это Вы, то могу сказать Вам следующее: о вкусах, конечно, не спорят. Наверняка найдется много женщин, которые пришли бы от такого красавца в дикий восторг. И я нисколько не сомневаюсь, что среди них рано или поздно появится именно та, о которой он мечтает. Но признаюсь Вам честно: Вы, скажем, не совсем в моем вкусе.

Мне очень жаль, Лео.

Через восемнадцать минут

RE:

Дорогая Эмми!

Честь и хвала Вашей обезоруживающей и разоблачающей саму себя откровенности, но деликатность и терпимость явно не самые характерные Ваши качества. Внешность для Вас, похоже, и в самом деле имеет первоочередное значение. Вы так разволновались, как будто Ваша любовная жизнь ближайших десятилетий зависит от того, насколько физически привлекателен для Вас Ваш партнер по электронной переписке. Впрочем, могу Вас успокоить: косматый монстр у стойки, озиравшийся в поисках свежего мяса, не имеет ко мне никакого отношения. Так что можете продолжить перечисление тех, кто, по-вашему, еще мог быть Лео Лайке. Попутно один вопрос: если я окажусь одним из тех, кого Вы называете «недискутабельным», то наша переписка на этом закончится?

Через тринадцать минут

RE:

Дорогой Лео!

Нет, конечно же, мы, как ни в чем не бывало, продолжим переписку. Вы ведь знаете мою склонность к преувеличениям. Если уж я что-то вбила себе в голову, то никакие доводы разума уже не действуют. Вчера в кафе я не увидела ни одного мужчины, который вызвал бы у меня хотя бы десятую долю того интереса, который вызываете в своих письмах Вы, дорогой Лео. Именно этого я и боялась: ни одна из этих пресных воскресно-послеобеденных физиономий в кафе «Хубер» даже с большой натяжкой не подходит к робкой, внимательно-предупредительной, удивительно точной и образной, временами откровенной, по-медвежьи восхитительной, иногда даже чувственной, во всяком случае, невероятно тонкой манере Ваших писем ко мне.

Через пять минут

RE:

Неужели ни одна? Может, Вы меня просто не заметили?

Через восемь минут

RE:

Дорогой Лео!

Вы вселяете в меня надежду. Но я не думаю, что могла проглядеть кого-нибудь, кого не должна была проглядеть. Очень милыми мне показались два торчка с пирсингом, сидевшие за третьим столиком слева. Но им было лет по двадцать, не больше. Один очень интересный тип — может, даже вообще единственный, заслуживающий внимания, — стоял в глубине у стойки, справа, с какой-то длинноногой белокурой топ-моделью, этакой ангелоподобной женщиной-вамп, и держал ее за ручку. Этот, скорее всего, не видел и не хотел видеть никого, кроме своей спутницы. Еще там был чемпион Европы по гребле с туловищем в форме знака «Уступи дорогу», довольно симпатичный, но с улыбкой дебила, — нет, Лео, это были не Вы!

А остальные? Погонщики мелкосадовых газонокосилок, держатели акций пивоваренных заводов, коллекционирующие крышки от пивных бутылок, переносчики кейсов в конфирмантских пиджаках, постоянные клиенты строительных супермаркетов с заскорузлыми пальцами-мутантами в виде гаечных ключей… Любители дельтапланеризма с инфантильно-мечтательными глазами — короче, вечные мальчишки. И ни одного-единственного харизматика на всем горизонте. Отсюда мой вопрос, мой испуганный крик души: кто из них мой лингвопсихолог? Кто из них мой Лео Лайке? Неужели кафе «Хубер» навсегда отняло его у меня в это роковое воскресенье?

Через полтора часа

RE:

Дорогая Эмми!

Рискую показаться Вам слишком самоуверенным, но: я знал, что Вы не узнаете меня!

Через сорок секунд

RE:

ЛЕО, КТО ИЗ НИХ ВЫ? СКАЖИТЕ МНЕ!..

Через минуту

RE:

Продолжим завтра, сейчас у меня дела, дорогая Эмми. И благодарите Господа Бога за то, что Вы уже нашли мужчину «навсегда».

Кстати, позвольте одно маленькое робкое замечание: Вы не заметили, что мы ведь еще совсем не говорили о Вас? Кто же из присутствующих дам была Эмми Ротнер? Но об этом завтра.