Луковое горе - Дмитрий Анатольевич Кадочников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странная неделя
Суббота и воскресенье пролетели в работе как один миг. Егор работал с утра до ночи, потеряв ход времени и ощущение реальности. В десять вечера охрана здания начинала операцию спасения – вызволяли людей, оставшихся поработать. Все вызволяемые имели странный измотанный вид, слабо сопротивлялись и в конце концов, нехотя передвигая затёкшие ноги, уходили в тёмную морозную ночь.
Остановка. Луна тускло светит, с трудом пробиваясь через жёлтые огни городских фонарей и морозную ночную дымку. Пустой автобус, с голодным рыком колыхаясь на ухабах, подкрадывается к группе людей, открывает двери, жадно поглощает стоящих на остановке замёрзших и уставших горожан, чтобы сыто отрыгнуть их в другом конце мегаполиса.
Вот Егор наконец-то на автопилоте добредает до своей квартиры, шатаясь от усталости, открывает ключам дверь, скидывает задеревенелую обувь, на ходу что-то быстро ест, раздевается. Грустно окидывает взглядом сладко спящих домочадцев, тяжело вздыхает, тихо ложится и тут же засыпает, не успев коснуться головой подушки. Только во сне он чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым.
Были, конечно, и другие дни, когда измотанный суетой Егор позволял себе поиграть в конце работы в принесённую Алексеем игру «Герои». Игра увлекала, уводила из реальности, приходилось бороться с соблазном играть часы и дни напролёт. Решение о том, играть или нет сегодня, было принято жёстко и бескомпромиссно.
Одна личность Егора будто подписала соглашение с другой на предмет поощрений. Компьютерная игра, являясь поощрением, полагалась по договору после удачного рабочего дня, но неудачных дней становилось всё больше и больше. Егор, не играя неделями, становился раздражённым и вспыльчивым, даже еда и сон не приносили того удовольствия, как виртуальный мир игры и ощущение всемогущества.
– Прямо наркомания какая-то. Синдром отмены, – говорил сам себе Егор, пытаясь усилить позиции правильного себя.
– Ну и что, ты же не пьёшь, тебе можно поиграть! – твердило слабеющим голосом второе Я.
В такие моменты хозяин двух Я, прикусив губу, брался за любую монотонную, нудную работу, пытаясь вновь слить себя в единое целое. Итогом неравной борьбы стало тотальное удаление всех игр с компьютера, в порыве злости за потерянные часы был безжалостно снесён великий «Тетрис». Теперь в минуты отдыха, обессилев, Егор, молча, смотрел в окно, бессмысленно считая падающие снежинки, мечтая вновь загрузить игрушку и рубиться в неё до рези в глазах, уйдя на долгие часы в мир грёз и иллюзий.
Наступил очередной понедельник, утро. Впереди неизбежная встреча с рекламными агентами и получение второй партии баксов. Как же спокойно и хорошо работалось в выходные: тишина, никого нет. Если бы предложили работать только по выходным, то Егор выбрал это.
Первым пришёл Лёха. Видно было, что выходные он провёл за рулем, таксуя, вид у него был страшно уставшим и злым. Коротко, с вызовом отчитался, мол, продаж баксов нет, опустил глаза и замялся при вопросе, когда же он, весь насквозь честный, всё же намерен заплатить Егору за проделанную работу, после молча взял партию баксов, тяжело вздохнул и уехал…
Конец девяностых – преддверие двадцать первого века – мало чем отличался от восьмидесятых в смысле коммуникаций, только недавно появился сотовый телефон – в девяностые статусная, редкая вещь. Пейджер – вот главный помощник мелкого бизнесмена. Обычный с виду человек, достав пищащий гаджет, сразу же обращал на себя внимание окружающих, возносясь по социальной лестнице вверх. Вся связь шла через е-майл с низкой скоростью по медленным линиям связи. Все, кто жил в то время, до сих пор вспоминают громкий треск, писк и шуршание модемов. Менеджеры сидели в офисах, на факсах выжидая нужный звонок, готовые подсечь клиента, или же занимались «интеллектуальным» обзвоним всех подряд по толстым, многокилограммовым справочникам предприятий. Мудрые руководители называли данную сложную и ответственную работу красивым словом «телемаркетинг»…
Хотя Егор и занимался вёрсткой и дизайном, иногда ему приходилось звонить в типографию, чтобы узнать сроки сдачи готового макета или дату получения готовой продукции, изредка ему с «полей» звонили рекламные агенты. Звонили они с уличных телефонов-автоматов, реже – от клиентов, коротко сообщив о проделанной работе, выясняли, какой товар можно брать в зачёт за рекламу, а какой нельзя. Звонки, как правило, напрягали, выбивая из рабочей колеи.
Вот и сегодня резкий звонок разрезал тишину. Егор нехотя берёт трубку. Он задерживает сроки печати, и уже какой день его донимают звонками недовольные клиенты. Но нет, повезло – это старый одногруппник, теперь работник администрации, «большой человек», хочет лично подъехать в обед и поговорить.
– О чём говорить? – попытался тут же узнать Егор, но одногруппник Костя резко оборвал.
– По телефону нельзя, приеду в гости, – в трубке неожиданно зазвучал голос с металлическими нотками, сразу ставший незнакомым.
– Приезжай, вы тут рядом, – Егор с волнением назвал адрес офиса. От неожиданного звонка перехватило горло, на лбу выступили капли пота…
Костя был старше Егора на три года. Познакомились они во время учёбы в институте, когда Костя демобилизовался из рядов вооружённых сил, куда был призван сразу после первого курса факультета двигателей, приборов и автоматики местного Политеха. В то время развитого социализма служили почти все, хотя у всех была военная кафедра. И вот Егор, ещё пара инвалидов и немногочисленная группа девушек остались в институте на второй курс. Лето, июль приходят дембеля, чтобы в августе поехать собирать картошку в подшефный колхоз.
Дембеля, ещё в душе дедушки советской армии, не привыкли к гражданке, вели себя крайне необычно. Ершистые, говорят, хитро сплетая мат и арамейский жаргон, понять их непросто… ЧПОК, КУСОК, ЧЕРПАК, ДУХ. Эти странные люди, прибывшие из неведомой страны, непохожи на только что ушедших туда одногруппников. Далеко не сразу, потихоньку студенты всё же начали общаться друг с другом без переводчиков.
Одним из первых, с кем смог найти общий язык Егор, в ту колхозную промозглую осень был именно Костя. Он травил байки о тяготах и лишениях, о непосильной службе в рядах внутренних войск, вкусно рассказывал о хлеборезах и последних месяцах службы, стращая неслуживших студентов ужасами первого года службы. В колхозе всячески искал работу полегче, притворялся больным и немощным. Такое поведение называлось «закосить». Костя «косил» умело, со знанием дела. Из-за чего не работал в поле, а работал в столовой либо помогал в кочегарке. Да уж, что-что, а «косить» – это главное качество, которое было присуще отслужившим, в народе это называли возмужанием.
Возмужавший Костя был хитёр, умело искал узкие места, тихие гавани, любыми способами втискивался туда, иногда поступаясь принципами. Постоянно нужно было льстить, наушничать, лгать и проявлять другие, столь же
