Часть Азии. История Российского государства. Ордынский период (6") - Борис АКУНИН

С пленником обошлись, как с преступником: надели ему на шею массивную деревянную колодку, в которой человек становился совершенно беспомощным, не мог даже есть без посторонней помощи. В этом жалком состоянии Темучин существовал до тех пор, пока не сбежал. Ему помог один из тайчжиутов, отчего-то проникшийся к колоднику симпатией. Этот эпизод, подробно описанный в эпосе, важен – здесь ярко проявляется одно из главных дарований Темучина: он очень хорошо разбирался в людях и умел привязывать к себе самых лучших. Так будет и дальше.

Когда Темучин вернулся к своим, жизнь опять наладилась. Он был храбр и не по годам рассудителен. Вокруг него постепенно собирались надежные товарищи. Род усиливался. В восемнадцать лет юному вождю пришло время обзавестись собственной семьей.

История с женитьбой стала поворотным пунктом в судьбе Темучина.

Невесту ему подобрал еще отец – договорился с вождем дружественного племени унгиратов, что кланы породнятся. Мальчику было девять лет, невесте (ее звали Бортэ) на два года больше. Но за минувшие годы всё изменилось. Есугэй-багатура давно уже не стало, а его сын не являлся предводителем тайчжиутов – более того, враждовал с ними. Но юноша уже имел хорошую репутацию, а кроме того обладал талантом располагать к себе людей. Он понравился унгиратскому вождю, который решил сдержать слово. Так Темучин получил жену, которая станет его верной соратницей, сильного союзника в лице тестя и богатое приданое.

И здесь молодой человек совершил неординарный поступок. Из всего приданого главную ценность представляла собой соболиная шуба – большая редкость для степных монголов. Темучин отправился в стан кереитов, к могущественному Тогрул-хану, побратиму покойного отца, и почтительно преподнес ему этот роскошный подарок. Тогрул-хан был тронут и пообещал юноше свое покровительство. Примерно в это же время Темучин обзавелся еще одним важным союзником, храбрым и энергичным вождем по имени Джамуха. Они дружили еще с детства, но Джамуха, в отличие от Темучина, не подвергся изгнанию, и его род был много сильнее.

Оба эти союзника вскоре пригодились новобрачному. На его лагерь внезапно напали меркиты. Двадцать лет назад Есугэй-багатур украл у них девушку (ту самую Оэлун, которая стала матерью Темучина), а в степи такие обиды помнили долго.

Примечательна холодная рациональность, которую проявил в этой кризисной ситуации Темучин. Видя, что врагов слишком много и что сопротивляться бессмысленно, он вскочил на коня и ускакал в степь, бросив свою юную жену. Меркиты увезли Бортэ с собой, что, с их точки зрения, было справедливым воздаянием за поступок Есугэя.

В одиночку Темучин с меркитами не совладал бы. Он попросил помощи у Джамухи и Тогрул-хана. Те согласились. Три вождя (Темучин был самым младшим из них) ударили по врагу, убили много мужчин и захватили много женщин, в том числе и Бортэ.

Месть свершилась, когда Бортэ уже вынашивала ребенка – очевидно, от нового меркитского мужа. Однако Темучин принял его как своего первенца. (Впоследствии у Джучи, старшего сына великого хана, а затем и у старшего сына Джучи, рокового для русской истории Бату-хана, из-за «меркитского» эпизода будет несколько подмоченный статус.)

В этой войне молодой Темучин стяжал такую славу, что о нем заговорила вся Степь. И началось медленное, упорное восхождение к вершине, начавшееся с пустяка – собольей шубы.

Попытка анализа

К этому времени, началу восьмидесятых годов XII века, характер завоевателя уже сформирован; он демонстрирует все основные качества, благодаря которым сумеет создать великую империю.

Ранние годы жизни Темучина напоминают контрастный душ: периоды относительного благополучия сменяются тяжкими испытаниями. Постоянно попадая из огня в полымя, мальчик, а затем юноша не столько обгорел, сколько закалился. Каждый новый удар судьбы сначала сбивал его с ног, но в результате Темучин поднимался еще выше.

Мы видели, что он обладал даром разбираться в людях и редкой харизмой.

Даже в ранней молодости он был предельно прагматичен. Стремясь к труднодостижимому, умел отступаться перед невозможным – именно так следует трактовать некрасивую историю с брошенной на милость врага женой.

Есть еще одна иллюстрация этой характерной черты, присущей Чингисхану, – из поздней поры его жизни.

Достигнув пика земного могущества, великий хан, как это нередко случалось с мегаломаньяками, возмечтал о бессмертии. Он прослышал о том, что в Китае живет даосский учитель Чанчунь, владеющий секретом вечной жизни, и повелел привезти мудреца.

Старец очень долго добирался до ставки владыки. Наконец встреча состоялась. На вопрос хана о том, как достичь бессмертия, учитель честно ответил, что это невозможно. И Чингисхан удовлетворился этим ответом, согласившись выслушать совет о том, как, по крайней мере, подольше прожить. Чанчунь ответил расхожей истиной: избегать суетных тревог (что для правителя вряд ли возможно) и воздерживаться от излишеств.

Чингисхан наверняка был очень разочарован, однако отпустил даоса с почетом. (Не исключено, что тут сыграло роль предсказание, которое заодно произнес китаец: что он и хан умрут в один год. Это было со стороны Чанчуня мудро.)

Чингисхан, разумеется, был храбр, но никогда не рисковал собой без необходимости. Кажется, он был начисто лишен горячности. Достигнув высокого положения, он перестал участвовать в рукопашной и запретил это делать всем старшим военачальникам. Поэтому, в отличие от обычая, повсеместно распространенного в войнах той эпохи, монгольские главнокомандующие всегда руководили сражением издали и очень редко погибали в бою. Когда у Чингисхана появилась такая возможность, он обзавелся целой армией телохранителей – отлично понимал, что военные империи держатся на личности вождя и что эту личность нужно тщательно оберегать.

Знаменитая жестокость Темучина объяснялась всё тем же доведенным до абсолюта прагматизмом. Завоеватель не был садистом и проявлял безжалостность исключительно «в интересах дела». Именно это больше всего и потрясало людей той весьма немилосердной эпохи: холодность и расчетливость кровопролития.

Как эта чудовищная методология будет работать в период больших завоеваний, мы еще увидим, но и в родном краю, среди своих, Темучин вел себя точно так же.

Захватив в плен множество татар, народа ему враждебного и слишком многолюдного, Темучин велел всех мужчин истребить, а мальчиков провести мимо телеги: кто выше колеса – убить, остальных же отдать на воспитание в монгольские семьи. Очень рационально и ничего личного.

Когда один из собственно монгольских, то есть близких по крови родов в назначенное время не прибыл к месту сбора, Темучин предал всех без исключения смертной казни – чтоб раз и навсегда отучить подданных от недисциплинированности. (И отучил.)

Именно у Чингисхана в ХХ веке позаимствует концепцию холодной, математической жестокости Адольф Гитлер. (Немецкие фашисты вообще многому научились у великого хана, мы еще на этом остановимся.)

Ключ к личности Чингисхана, объяснение великого голода, побуждавшего этого человека проглатывать царства и народы, дает фрагмент из «Сокровенного сказания», описывающий беседу хана с соратниками.

«Однажды Чингисхан спросил у Боорчу-нойона, который был главой беков: «Наслаждение и ликование человека в чем состоит?» Боорчу сказал: «Состоит в том, чтобы человек, взяв на руку своего сокола синецветного, который питался керкесом и зимой переменил перья, и сев на хорошего мерина откормленного, охотился ранней весной за синеголовыми птицами и одевался в хорошие платья и одежды».

Чингисхан сказал Борохулу: «Скажи также и ты».

Борохул сказал: «Наслаждение состоит в том, чтобы животные, подобные кречету, летали над журавлями, пока не низвергнут их с воздуха ранами когтей и не возьмут их».

После того спросил так же у детей Кубилая, они ответили: «Блаженство человека состоит в охоте и в умении заставить (охотничьих) птиц летать».

Тогда Чингисхан ответил: «Вы неправильно сказали. Наслаждение и блаженство человека состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его из корня, взять то, что он имеет, заставить вопить служителей его, заставить течь слезы по лицу и носу их, сидеть на их приятно идущих жирных меринах, любоваться розовыми щечками их жен и целовать, и сладкие алые губы – сосать».

Однако одной лишь хищной алчностью империи не создаются, здесь необходима идеология. И она у Темучина-Чингисхана безусловно имелась.