Ялос-2015 - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я мечтал бы прожить, как буддистский монах…»
Я мечтал бы прожить, как буддистский монах,Обитающий сразу во всех временах,Отрешась от мирской круговерти.И выращивать розы ветрам вопреки,И следить за теченьем неспешной рекиВ размышленьях о жизни и смерти.
Я мечтал бы не биться, как рыба в сети,А с улыбкой провидца по жизни брести,Чётки времени перебирая.И проделав богами отмеренный путь,Под ракитой присесть и спокойно уснуть —Где-нибудь на обочине рая.
Но к несчастью в другой я родился земле —Где кровавое солнце вставало в золе,Где вели на костер и на дыбу,Где кипящей смолой заливали уста,Где огнём и мечом насаждали ХристаИ катили сизифову глыбу!
В этой дикой стране я родился и рос.И вонзались под кожу шипы её роз,И полярные звёзды сияли.И бессмертный пахан усмехался в усы,И страну раздирали под грохот попсы!И всем этим отравлен не я ли?!
Так что мне не сидеть на речном берегу,И не взращивать сад в ледяную пургу,И духовной не мучиться жаждой.А рыбешкой потерянной биться в сети,И с улыбкой по минному полю брести,И, конечно, взорваться однажды.
«Пусть в груди безжизненно и пусто…»
Пусть в груди безжизненно и пусто,Пусть не видно света впереди —В церковь Иоанна ЗлатоустаУлочкой извилистой приди.
Здесь, вдали от торжища и гвалта,Пива, чебуреков, шашлыковМедленно плывут над старой ЯлтойБелые баркасы облаков.
А в проулках юркают мальчишки,Солнце отливает янтарём.И толпятся белые домишки,Словно паства перед алтарем.
И глядишь, хандре бросая вызов, —Пленник благодарный этих мест —Как над частоколом кипарисовЗолочёный вспыхивает крест.
Не ищи ни избранных, ни званыхТам, где свечки теплится слеза,Там, где из окладов деревянныхСмотрят Богоматери глаза.
Где, сжимая боль твою до хруста,На безвестный укрепляя бой,Церковь Иоанна ЗлатоустаВновь тебя возносит над собой!
И на воздух выйдя, окрылённый,В будто бы преображённый свет,Вдруг замрёшь пред будущей Мадонной —Девочкой четырнадцати лет.
«А Бог повсюду и везде…»
…Всем, кого люблю – на Земле
и на Звёздах…
А Бог повсюду и везде.Где страха нет, где люди – братья.На полюсе ли, на звезде,В постельных горестных объятьях…
В Неваде, в крымских ли горах,В татарском крохотном ауле…Лишь только б не нахлынул страх,И шашкой бы не рубанули!
И бродит маленький еврей —С цветами – в городе нацистском…Лишь только б вырваться скорей…Кольцо сжимается – уж близко…
Эйнштейн, Мессинг, Мессершмитт,Чапай с горящими глазами!..И «сладко» Лещенко хрипит…И наци клацают тузами!
А по экрану – впопыхах —Раскрашенный порхает Штирлиц!И тошный подступает страх,И брошенный вихляет «виллис»!..
Проснуться, броситься к окну,Услышать птиц, увидеть горы,Ворваться в зелень, тишину!Но сонно лязгают затворы!
И ты летишь – «несчастный Грин» —В канаву, в бездну, в преисподню!И вялый облезает грим —И обрывается «сегодня»!
И душный нарастает сон.И – астма, судороги, ступор…Нет – пляж, джазисты в унисонИ Руст, не раскрывавший купол.
Он тает, тает в небесах,Сливающихся с океаном!..И сохнут слезы на глазах…«Билетов нет. Ступайте, Анна…»
Не Соловьев, а соловьи.И ласточки в силках не бьются!И все мечтают о любви!А боги горестно смеются!
Звёзды эпохи
Предсмертные хрипы и храпы.Оставлен последний редут.Уходят налево сатрапы.Поэты направо идут.
Походкой негнущейся флотскойИдут Ворошилов и ТроцкийИ прочий крикливый кагал.А там – Модильяни и Бродский,И грустный волшебник Шагал.
Не вечна посмертная слава.Потомки – сотрут в порошок!Уходят поэты направо.А те – Вельзевулу в мешок!
Идёт хит-парад негодяев.А может, героев, как знать!А там – Мережковский, Бердяев —Культуры немеркнущей знать!
Но снова налево – колонны!И «левый» доносится марш.Угрюмые грозные клоны —Те, кто вырезал миллионыПод фраз кровоточащий фарш!
Вам больше не будет пощады —Нерон, Муссолини, Хусейн!С подмостков нырнёте дощатых —В прогнивший летейский бассейн!
А справа – огромные звёзды:Набоков, Сезанн, Пастернак —Прожившие гордо и розно.Но встретиться вовсе не поздно —Вам подан для этого знак!
Ну что же, подводим итоги.Вердикт – справедливо суров.Направо – поэты и боги.Налево – жрецы катастроф!
Но люди не учат уроки.А Небо – упрямо молчит.И в нём Бонапарт одинокийВандомской колонной торчит!
«Что все перипетии века…»
…Сожгли библиотеку у меня в усадьбе.
Из писем А. БлокаЧто все перипетии века,Штандартов пёстрых мельтешня —Когда горит библиотека,Горит в усадьбе у меня?!
Сгорают Пушкин и Гораций,И Данте корчится в огне —Средь обречённых декорацийВ забытой Господом стране!
Я собирал их по крупицам,Любовно гладил корешки —Чтоб всё досталось краснолицымРабам, рванувшим за флажки!
Вершись, разбойная потеха, —Всё безысходней, всё ясней!Горит моя библиотека —И вся усадьба вместе с ней!
Мой планетарий, моя Мекка,Ковчег мой на семи ветрах —Горит моя библиотека,Державу превращая в прах!
В предсмертных судорогах века,В горниле беспросветных днейГорит моя библиотека —И я сгораю вместе с ней!
«Запущен в небеса, как дротик…»
Запущен в небеса, как дротик,Не сбитый снайпером пока,Летит бумажный самолетик —И прошивает облака!
Он снизу – крохотная точкаВ потоке турбулентных лет.И облачная оболочкаЕго окутывает след.
Но рвётся яростный разведчикУпрямо – выше облаков —К соцветиям небесных свечек,К мигалкам звёздных маяков!
В бездумной фанатичной тяге —Запущен детскою рукой —Тот сложенный листок бумаги —С моей дымящейся строкой!
29.01.2015
Памяти поэта Льва Болдова
Константин Фролов (Симферополь)
Болдову Лёве
От людского безумия,Помотавшись по свету,Ты ушёл в новолуние,Как и должно поэту.
Нет ни озера с плёсами,Ни реки с берегами,Только звёздные россыпиУ тебя под ногами.
То бои, то скитания,От рутины подальше…Бог даёт испытания,Чтоб писали без фальши.
Бог даёт одиночество,Награждая за этоРедким даром пророчестваТолько лучших поэтов.
В бесконечной мистерииПовседневной морокиИз небесной материиТы кроил свои строки.
И бродил неприкаянноС нерешённой загадкой,Чью-то душу нечаянноОсвещая лампадкой.
Мы всего лишь прохожие,Незаметны, неброски…Горсть земли подмороженнойГлухо стукнет о доски.
И скользнёт к низу донышком,И с тоской, и с любовью,Месяц, тонкий, как пёрышко,К твоему изголовью.
23.02.2015
Лев Козовский (Москва)
Памяти Льва Болдова
Летит бумажный самолётик…
Л.Б.Вот-вот на Москва-реке тронется лёд,И будет отправлен в последний «Полёт»Стих, чтобы закрыть полосу.Его расхватают на сотни цитат.И я полечу не в сезон в этот градПриморский и гроб понесу.
Вдали от Донского, Аутки вблизи,Как сам напророчил, ты ляжешь, скрестивЛадони, сомкнувши уста.И ладана с лавром смешается дух,И в дождь, и в жару будет хладен и сухТвой камень под сенью куста.
Над вечным покоем солёной водыЗемные твои затерялись следы,Их словно размыло волной.Но строки, которым забвения нет,Ты к нам в долготу, в нескончаемость летЗанёс из отчизны иной.
Прощай, песнопевец. На кромке зимыЗакончилось время, и в царствие тьмыПрияло заёмный твой прах.Но мне уже видно – поверх пирамид,Как, сложен тобой, самолётик летитВ зенит на бумажных крылах.
Мария Виргинская (Севастополь)
Льву Болдову – вслед
Здесь война – день и сон, упований на лучшее фон,Гнева шторм бьёт о грудь, угасает в бессилия зыби.Лёва, как тебе Там? Ты ещё не влюбился в Сапфо?Но с Давыдовым точно ты чару гусарскую выпил!На холме, за столом, где куражится бравый народ,Отстрадавший своё в каждой краткой, жестокой победе,Там Волошин большой незаметно к застолью примкнёт,И на верном коне Туроверов к беседке подъедет.В том зелёном саду никому не бывает черно.Я хочу, чтоб так стало, чтоб жизнь длилась ярко и ёмко!Лёва, если ты там снова встретился с Ирой Бохно,Передай… Нет, потом. Я сама. Но уже после Юго-Востока.
Владимир Ларионов
