Наследник. Поход по зову крови - Антон Краснов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам Себастьян ездил в центр их провинции крайне редко: от прибрежных поселений, где располагался дом и участок Армина, их отделяла полноводная река Тертея и два дня пути. Себастьян даже вызвался идти добровольцем на строительство моста, который возводил через эту реку пятый полк Трудовой армии: после того как мостовое сооружение введут в эксплуатацию, расстояние до города сократится втрое.
Естественно, ни в какую Трудармию он не попал. Опекун, отозвавший просьбу воспитанника из местного интендантства, очень доступно объяснил Себастьяну мотивы этого поступка:
– Черный Илу-Март и все его псы! Сожри меня жабья плесень! Я понимаю, что твои мозги годятся только на то, чтоб вбивать костыли и сваи, или что там городят эти работяги из Трудармии! Но я… Я не позволю тебе вырасти окончательным оболтусом! Да! Нет!.. Нет, я поступлю иначе!.. Ты все-таки окончишь ну хотя бы школу Второго окна… пока тебя не вышибли пинком в дверь! Это непременно сделали бы, если бы не мое доброе имя. Все ж знают, на чьем попечении ты находишься, и терпят тебя из уважения к моим сединам!
Насчет седин добрый дядюшка Армин явно погорячился: он был практически полностью лыс, а о цвете тех немногочисленных волос, что еще имелись в наличии, сложно было судить.
– В общем, так: школу Второго окна способны окончить даже отъявленные тупицы, даже те, что мелют языком на моей кухне. Я имею в виду этого недомерка Ржигу, твоего дружка. Вот этот тип точно загремит у меня в Трудармию, когда подойдет время. А ты – марш за книжки! И чего я держу тут этого заплесневелого болтуна Карамотля?
– И чего вы держите болтуна Карамотля? – с живостью подхватил Себастьян, который все это время стоял, потупив глаза, и старался иметь вид серьезный и печальный.
– Что? А?.. Да! Нет! Молчать! Не перебивай меня, щенок! И чего я держу этого пыльного старикашку, раз уж он не способен вложить крупицы знаний в твою башку? – закончил мысль опекун. – В который раз поражаюсь своей доброте! А, ты еще здесь?.. Маррш!!
Себастьяна вынесло из комнаты. Барон Армин с сокрушенным видом развел пухлыми руками и залпом выпил кружку эля.
День, который переломил жизнь Себастьяна и задал новую точку отсчета – до и после него, – начался неброско. Тускло. Бессодержательно. В ночь накануне этого бесславного дня полубрешак Ржига нарушил все мыслимые запреты и отправился в таверну «Баламут». Здесь он встретил своего родного дядюшку Ялинека – чистокровного брешкху, если вообще можно было считать чистой кровь, в которой текло такое количество алкоголя.
По состоянию сердца Ялинеку вообще не рекомендовали употреблять вино, в особенности дешевое альтеррское пойло, которым он несколько злоупотреблял последние несколько лет своей жизни. Однако он не обращал никакого внимания на эти дурацкие советы.
В ночь появления в «Баламуте» Ржиги его дядюшка Ялинек сидел в самом дальнем углу таверны и в самой предосудительной компании. Здесь были двое торговцев, высланных из центра провинции за мошенничество; два пьяных рыбака из артели Ганроута, какие-то растрепанные девицы с голыми грудями, мордоворот с неопределенным родом занятий, а также портовый вор Бубба и бакалейщица Бабба, похвалявшаяся связью с местным интендантом Трудармии.
Впрочем, на этот раз обсуждали не половую активность милой бакалейщицы. Даже несмотря на то, что все участники беседы были в приличном подпитии и то и дело прикладывались к общему кувшину с крепким бурым элем, говорили тихо, почти шепотом. Вытягивали шеи и пригибались к деревянной, заляпанной соусом столешнице:
– Я сам видел. Парни из нашей артели даже сеть порвали, когда тянули, а ведь сеть… оно… тово…
– Да, попалась нам тварь не из нашего мира… Вроде и рыба, только вот не слыхал я, чтоб у рыб были ноги… И таких зубов, как в пасти у той страшилищи, у наших берегов не доводилось видеть. Не иначе как ее изрыгнул сам Омут!
– Враки все это… Нужно у кого поумней спросить…
– У кого? Мож, напишешь самому владетелю Корнельскому?! Он-то тебе, сквернавцу, враз ответит…
– Тшшш! Что там еще было, артельный, скажи?
– Когда мы миновали пролив Мару, вся вода стала кипеть, а в глубине появились какие-то огни… Так, как если бы дно вдруг стало раскаленным! Наши шутники забросили бреденек, тот, на цепях: решили, значит, поймать того демона, который все это учинил. Если б с нами был сам Ганроут, он бы не разрешил такой отчаянной глупости. Но старшему артельному перед самым выходом занедужилось, не пошел он на промысел. А так… вытянули мы какую-то тварь с двумя песьими головами и с ядовитыми щупальцами, от них на руках кожа лоскутом сходит, ежели тронешь… Но это еще были цветочки… Вытащили мы наши посудины, чтобы, значит, почистить днище…
– А у Серого мыса, слышно, о прошлой неделе поймали в море демона – видом как волк, только без шерсти и с жабрами… – перебивая предыдущего рассказчика, встряла бакалейщица Бабба. – Рыбаки его показывали за три йодла на ярмарке в городе. Пока городской глава не велел тварь отобрать, а рыбакам – отписать бумагу, по которой те ничего не видели, не слышали, в чем и расписались.
– Ой, вру-у-ут…
– Не скажи…
– За такие сплетни могут и к ответу призвать. Дескать, разлагаешь своей болтовней, вместо того чтобы работать. А за показ неведомой твари на ярмарке можно загреметь и в штрафной полк Трудармии… Так что – чушь это, не было такого.
– Армия! Не тем она занята, не тем! Близится война с Черной Токопильей, – авторитетно заявил вор Бубба, так, словно у него были осведомители в самом ордене Рамоникейя. – Только Предрассветные братья, эти псы, могут подкинуть нам такую подлянку, запустить в наши воды всех этих тварей. Уж я знаю, я много повидал на этом свете. Испытал такое, что вам не снилось! Тьфу ты!.. Чтоб мне пропасть!
И он сплюнул прямо на локоть мясистой бакалейщице Баббе, за что получил чувствительный тычок в бок.
В свое время Бубба просидел два месяца в тюрьме. В застенок он загремел вовсе не за кражу (за это могли и повесить), а за предположительную причастность к похищению нескольких девиц из Угурта и окрестностей. До слабого пола Бубба всегда был большой охотник, но тут подозрения не подтвердились. Буббу выпустили, но с тех пор он считал себя страдальцем и, что называется, тертым.
– Какая война? Токопилья далеко, за океаном, за Омутом, – влез один из артельных. – Чтобы затевать войну, нужно хотя бы доплыть. А мы отродясь не видели тут ни одного ейного корабля.
Тут слово взял Ялинек. Этот был вдребезги пьян, однако его пивной класс был таков, что позволял участвовать в разговоре практически безо всякого ущерба для проникновения в тему.
– Близится время оно! – без обиняков объявил он. – Будут вам корабли Токопильи! Будут Предрассветные братья и прирученные ими твари! Я собственными глазами видел, как из дальних пучин Омута вернулся корабль, привезший нам погибель! Старый Пшистанек умер на месте, да и мне не быть бы живу, если б не припустился бежать! С тех пор минуло два десятка лет, и теперь точно говорю вам, честная братия: близится время оно! И чтобы выжить – одной согбенной спиной и мозолистыми руками теперь не обойтись!
Конечно, никто не собирался принимать мрачные пророчества Ялинека всерьез. Многие справедливо полагали, что таким оригинальным манером он изображает неполную вменяемость. Уклоняется от попадания в Трудовую армию. Хотя в деле изобличения симулянтов господа интенданты съели не одну собаку…
– Не верите? – возгласил брешак и потянул к себе кувшин. – А вон идет повар Жи-Ру с моим любимым племянником, гордостью семьи, и уж они-то соврать не дадут!
Все машинально обернулись в указанном направлении, а Ялинек, пользуясь моментом, ловко завладел початой посудиной с пойлом. Он единолично опустошил кувшин до дна и шевельнул ушами, облепленными реденьким серым пухом. Тем самым пухом, за который племя брешкху и получило меткое прозвание – пушистый народец.
В самом деле, в таверне появились баронский повар Жи-Ру и поваренок Ржига. Увидев, что фактически все его источники ценной информации собрались за одним столом, Жи-Ру жестом велел Ржиге следовать за ним. Усевшись за один стол с говорунами, расторопный повар мгновенно выбрал человека, более остальных внушающего доверие, и сказал:
– Вижу, ты недавно на берег сошел, артельный. Что там за баламутство бают?
Рыбак поклялся, что говорит только правду. Ко всему сказанному выше он прибавил, что не так давно артель вытащила два своих судна для кренгования на одном из многочисленных островков близ побережья Кесаврии. Островок был низок, изобиловал песчано-галечными и глиняными пляжами, удобными бухтами, а значит, был пригоден для короткой остановки. Не успели приступить к очистке заросшего днища, как налетел порывистый ветер. По всем признакам близилась буря, и рыбакам оставалось только благодарить всех богов, что она застанет их на суше, а не в открытом море. Конечно, существовала вероятность, что шторм разобьет вытащенные на берег суда. Паруса были спущены, работы свернуты, и команда укрылась у подножия холма в неглубоком гроте.
