Очевидная метаморфоза - Чингиз Абдуллаев

— В этом хлеб и виски. — Он достал бутылку, показывая сержанту. Тот поднял бутылку, посмотрел этикетку, потом взглянул на стоявшего перед ним человека.

— И это ваша бутылка? — уточнил сержант. — Покажите ваши документы, или пройдем со мной в участок.

Денис Иванович вздохнул. Обменный пункт был так близко.

— Я вам все расскажу, — взволнованно сказал он.

— Обязательно, — кивнул сержант, — только покажите ваши документы.

— Документы? — Он вдруг вспомнил, что во внутреннем кармане дубленки должны находиться паспорт и его членская книжка Союза художников.

Поставив сумку и пакет на асфальт, рядом с собой, он достал из дубленки паспорт и красную корочку удостоверения, протягивая их сержанту.

— Значит, вы художник, — понял сержант, внимательно изучив сначала паспорт, а затем и членский билет. — Ну так и нужно было сразу говорить. А я думал, что вы… Извините, товарищ Булочкин. Можете идти.

Забрав сумку с пакетом, он зашагал к обменному пункту уже более уверенно. В окошечке увидел молодую женщину. Денис Иванович протянул ей сто долларов.

— Разменяйте, пожалуйста, — попросил он, протягивая купюру.

— Дайте ваш паспорт, — строго сказала она.

Он протянул паспорт. Она мельком взглянула на документ и затем сунула стодолларовую купюру под какую-то темную машинку. Денис Иванович ждал с замиранием сердца. Она убрала купюру, отсчитала деньги и протянула их Денису Ивановичу.

— Две тысячи восемьсот пятьдесят рублей, — сказал молодая женщина. — Вам нужна справка?

— Нет. — Он взял деньги, ошалело глядя на эти бумажки. И отошел от обменного пункта. На часах было около восьми. «Нужно поехать домой», — подумал Денис Иванович. Но поехать домой означает подвергнуть ненужному риску Риту. Кроме того, где он сможет прятать такую сумму денег? Нет, он не может ехать домой. Второй раз ему не пройти незамеченным перед сотрудниками милиции. Он смотрел на деньги и не знал, что ему делать.

Он медленно прошел дальше и сел на каменный бордюр, растерянно глядя перед собой. Мимо прошел сержант, улыбнувшийся ему. Денис Иванович сидел и думал, что ему делать. Если бы он нашел триста долларов или четыреста, тогда было бы совсем другое дело. Но такая сумма! Он даже приблизительно не знает, сколько там денег. Наверно, нужно куда-нибудь поехать и пересчитать деньги. Запереться где-нибудь в туалете и пересчитать. Но почему в туалете? Может, ему снять комнату? Или квартиру?

Денис Иванович достал носовой платок и вытер лицо. «Нужно было побриться», — с нарастающим раздражением подумал он. Что ему делать с такой суммой денег? Куда ему деться? Он снова посмотрел на сумку. Нужно решать. Может, пойти в театр, где он помогал в оформлении сцены? Они всегда предоставляли ему маленькую комнату рядом с гримерной. Но как он объяснит, зачем появился в театре? Нужно где-нибудь спрятаться. Можно поехать в любую гостиницу и снять номер. Он так и сделает. Денис Иванович решительно поднялся, но затем снова сел. Нет, так нельзя. Он не может явиться в гостиницу в таком виде. Они ему дадут номер и сразу вызовут милицию. Нет, нельзя ехать в таком виде.

Значит, ему нужно сначала поехать в магазин и переодеться. В магазине ему дадут одежду, а уже затем он поедет в гостиницу. Он вспомнил, что, когда получал деньги за свои картины, они с Ритой ездили в Петровский пассаж. И еще один дорогой магазин был около гостиницы «Украина». Как он назывался? Нет, не вспомнить. И еще был «Ирландский дом» на Арбате. Может, лучше сразу поехать в Петровский пассаж, если тот еще не закрылся…

Денис Иванович решительно поднялся и, забрав свои вещи, направился к проезжей части. Ему пришлось ждать минут двадцать, пока наконец не остановилось старая «Волга», переделанная в такси.

— Куда поедем? — спросил таксист, у которого не было трех зубов впереди.

— В центр, — сказал Денис Иванович, — к Петровскому пассажу.

— Дорогое место, — скептически сказал таксист, не приглашая его сесть, — и далеко ехать. Меньше сотни не возьму.

— Сколько? — изумился Денис Иванович. Он уже давно не платил такие деньги за проезд на такси.

— Не хочешь, не надо, — лениво сказал таксист, — я по-божески беру. Только три с половиной доллара. В Америке такие деньги на чай дают. А еще в Петровский пассаж хочешь поехать. Миллионер чертов.

— Не нужно в Петровский пассаж, — согласился Денис Иванович. — Давайте лучше куда-нибудь поближе. В какой-нибудь универмаг.

— Так бы сразу и сказал. Полсотни с тебя, и отвезу куда хочешь. Садись.

Денис Иванович сел в машину, и они поехали в универмаг. Это был обычный универмаг, в котором продавали китайский, польский и турецкий ширпотреб. На две с половиной тысячи рублей он купил себе крепкие ботинки, темный костюм, светлую рубашку в полоску. Все свои старые вещи он сложил в большую сумку, которую купил за двести рублей в универмаге. Туда же он положил и сумку с деньгами, и свою дубленку, завернув ее в пластиковый пакет. Сумка была большой и матерчатой. Денис Иванович не знал, что такая сумка на турецком рынке в Стамбуле стоит около трех долларов. А попадая в Москву, она становится дороже в несколько раз.

Он вышел на улицу. Теперь следовало где-нибудь снять номер и немного успокоиться. Он понимал, что ему не стоит отправляться в дорогой отель. И поэтому отправился в обычную гостиницу, куда однажды ездил к знакомым художникам, приезжавшим из Челябинска. Гостиница находилась рядом с аэровокзалом.

Ему пришлось разменять и вторую бумажку, чтобы снять комнату. Сидя на постели, он высыпал деньги и тщательно все пересчитал. Здесь было ровно сто пачек. Денис Иванович смотрел на деньги и не мог понять, что ему с ними делать.

Примерно в это время в разных местах Москвы еще несколько человек думали об этих деньгах. Люди, пославшие связного, пытались понять, куда делись их деньги. Связной лежал в больнице без сознания, и рядом с ним дежурили сотрудники милиции.

Люди, пославшие дипломата, были в еще большем затруднении. Сотрудники ФСБ проводили дознание, а дипломат оказался слишком разговорчивым. К тому же выяснилось, что официальный Душанбе готов снять дипломатическую неприкосновенность со своего сотрудника, виновного в таком тяжком преступлении.

Но более всех чувствовал себя обманутым полковник, который не мог понять, куда могли испариться деньги. Он вызвал лучших сотрудников ФСБ и МВД, которые проверили каждую квартиру третьего подъезда. Даже две квартиры, в которых не было жильцов, тоже были вскрыты и проверены. Но денег нигде не нашли. Полковник чувствовал себя не просто обманутым, он был в ярости. Такого в его жизни еще не случалось. Миллион долларов испарился. Никто не мог объяснить, куда делись деньги. Связной все еще не приходил в сознание, а выставленное наблюдение перед подъездом не давало никаких результатов.

По полученным агентурным сведениям, полковник точно знал, что на встречу с дипломатом связной должен был принести деньги. Много денег. По подсчету его специалистов, захваченные наркотики стоили более миллиона долларов. Это не хлипкая пачка, которую, если возникнет опасность, можно просто выбросить или уничтожить. Двое охранников связного, которые находились в автомобиле, припаркованном у дома, подтвердили, что связной уходил с небольшой сумкой в руках. Но куда могла деться эта сумка? Из дома никто не выходил, в этом полковник был уверен. Они проверили все квартиры, всех жильцов дома. Предположить, что деньги были спрятаны у кого-нибудь в квартире, означало согласиться, что их заранее провели. Полковник был опытным профессионалом и понимал, что такую сумму денег связной просто не имеет права никому доверять. И уж тем более прятать в обычной квартире.

Вчера они задействовали даже служебную собаку, специально выдрессированную на обнаружение большой суммы денег. Специфический запах новой бумаги и типографской краски собака должна была почувствовать даже в тайнике. Но ничего обнаружить не удалось, если не считать пятисот долларов, найденных у главного инженера одного комбината, который прятал деньги под телевизором от собственной супруги.

Допрошенный дипломат не знал, куда могли исчезнуть деньги. Дипломат отказывался называть имена людей, которым он должен был передать деньги. Он сообразил, что официальный Душанбе все равно от него откажется и готов будет снять дипломатическую неприкосновенность. И если перед властями собственной страны и перед законом другой страны, который он нарушил, дипломат еще надеялся оправдаться, то уйти от возмездия за совершенное предательство он наверняка бы не сумел. Дипломат понимал, что не может называть имена, иначе его найдут даже в самой охраняемой тюремной камере. Он и так провалил операцию, стоившую миллион долларов. Выдавать теперь пославших его людей означало подписать смертный приговор самому себе.

Денис Иванович закончил считать деньги и тяжело вздохнул. Теперь следовало подумать, что с ними делать. Спрятать их где-нибудь и затем потихоньку тратить было невозможно. Пришлось бы объяснять Рите, откуда в доме появились деньги. К тому же наверняка соседи обратили бы внимание на то, что их дела пошли на поправку, чему объяснений не нашлось бы. Что ему делать? Плотные пачки долларов лежали перед ним. Их у него могли отобрать. Его могли ограбить, обокрасть. Нужно срочно превратить хотя бы часть денег в недвижимость, купить какие-нибудь ценности.