Пассажир без билета - Александр Аронов

Левка долго плакал от обиды.

В тот же день — третьего января — он собрался на концерт. Валерия ужаснулась.

— Куда ты? С ума сошел? Снова за город? С радикулитом?

— Ничего, поеду!

— Хоть спину обвяжи моим платком! И голову шарфом! И, смотри, билет купи!

Левке удалось после концерта прошмыгнуть в бесплацкартный вагон, забраться под скамью и тут же заснуть. Перед Тбилиси проводник и контролер обнаружили его, осветили карманным фонариком.

— А ну, вставай, безбилетник!

Левка вылез из-под скамьи сонный, измазанный пылью, с шарфом на голове, озираясь, как затравленный звереныш. Его окружили пассажиры.

— Плати штраф, заяц! А нет — отправим в милицию!

Левка испугался.

— Сколько?

— Десять рублей!

— У меня только три... Остальные занесу завтра!

— Занесет он, ждите! — процедил пассажир в шубе, брезгливо глянув на Левку.

— Володя! Коля! — позвала миловидная женщина в широком сером пальто.

К ней подошли два очень похожих друг на друга молодых человека.

— Что случилось, Марина?

«Братья... — определил Левка. — Второй постарше».

— Воришку поймали! — весело сообщил братьям пассажир в шубе.

— Ну зачем вы так! — возмутилась Марина.

Пассажиры загудели, заспорили.

— Вы меня не учите! — обиделся пассажир в шубе. — Я ихнего брата-безбилетника хорошо знаю! Откуда у него чемоданчик? Ясное дело: украл!

Пассажиры снова загалдели.

— Эй, ты, полегче на поворотах! — решительно сказал один из братьев, постарше на вид, которого Марина назвала Колей. — А на тебе откуда шуба? Мотай-ка лучше отсюда, пока цел!

Пассажир, отругиваясь на ходу, поспешно удалился. Все рассмеялись.

— Тбилиси! Подъезжаем! — объявил проводник.

— Какой с пацана штраф? — спросил Владимир.

— Десять рублей, — ответил контролер.

— Держите! Сыпь домой, малец!

Левка быстро сунул в руку Володе три рубля, буркнул «спасибо» и выскочил в тамбур.

Марина и братья вышли из вагона. Владимир нагнулся над небольшой плетеной корзинкой, укрытой теплым платком, приподнял край.

— Выгружайся, Трефка. Ты у нас не собака, а заяц. Как тот пацан!

Из корзинки выскочила мохнатая длинношерстая собачонка, отряхнулась, завиляла хвостом, запрыгала, подметая огромными ушами перрон.

— Побегай, побегай, разомнись! — сказал Николай. — А ты присядь пока на чемодан, Марина. Что-то не видать экспедитора...

Николай сложил губы трубочкой и громко засвистел какие-то странные позывные, напоминающие первые ноты популярной песенки о чижике-пыжике:

— Сиу-сиу... сиу-сиу...

Никто не отозвался. К выходу потоком двигались пассажиры. Перрон быстро пустел.

— Сиу-сиу... сиу-сиу... — свистел и свистел Николай, озираясь по сторонам.

Владимир не выдержал, тоже засвистел:

— Сиу-сиу... сиу-сиу... сиу-сиу...

По-прежнему никто не отзывался на этот странный свист. Подул холодный ветер. Посыпал снег. Трефка забрался в свою корзинку.

— Вечная история, — недовольно сказала Марина, — как поздно в город приезжаешь, так не встречают...

— Ну, это ты напрасно, — возразил Владимир. — Мы сами виноваты. Телеграмму-то когда дали? Может, не дошла...

Лязгнув буферами, пустой состав отошел от платформы. Часть фонарей погасла.

— Сиу-сиу... сиу-сиу... сиу-сиу... — вдруг донеслось издалека, со стороны вокзала.

Все обернулись. Навстречу прибывшим, насвистывая, шел незнакомый человек в короткой зимней куртке.

— Сиу-сиу... сиу-сиу... сиу-сиу... — громко и радостно засвистели в ответ все трое.

Трефка затявкал из своей корзинки.

— Наконец-то! Слава богу! — сказала Марина.

Незнакомец приветливо помахал рукой.

— Товарищи Волжанские?

— Да! Что же так поздно, товарищ экспедитор?

— Только что принесли телеграмму.

— Ну, что я говорил? — сказал Владимир Марине.

— Сиу-сиу... сиу-сиу... сиу-сиу... — снова раздался свист со стороны вокзала.

— Нина с Васей встречать пришли! — радостно воскликнула Марина.

— Что же вы так поздно телеграмму дали? — тоненькими голосами закричали оба лилипута, подбегая к Волжанским. — Весь коллектив волнуется! Мы говорили, надо было вместе с нами ехать!

— Врач меня не пускал, вы же знаете, — сказала Марина.

— Что он сказал?

— Говорит, надо ждать мальчишку. Примерно через месяц, а может, и раньше.

— Пошли, пошли, товарищи, — заторопил экспедитор, — машина ждет.

Все уселись в небольшой, холодный автобус...

Тем временем Левка подошел к техникуму. Перемахнул через ограду, прокрался в комнату, открыл дверь. Уронив голову на стол, спал пьяный Абашкин...

«Петля... — подумал Левка, — петля...»

Часть вторая

Путевка в жизнь

Глава I

Трудный экзамен

Шестого января 1940 года Левка снова работал на утреннике. Вечернего концерта не было. Мальчик возвращался домой вместе с пианистом и по дороге рассказал ему о своей жизни.

— А знаешь, Левка, — сказал пианист, — кажется, я смогу тебе помочь. Я слышал от друзей, что в цирке нужен такой пацан, как ты!

— Что вы говорите! — с надеждой воскликнул Левка.

— Ну да! Я бы сразу сказал тебе, но я ведь не знал твоих планов. Сейчас там репетиция. Вчера смотрели каких-то ребят, может, уже взяли. Договоримся так: если мальчик уже не нужен, я не зайду, нужен — заскочу перед представлением.

Левка опечалился. Глянув на него, пианист сказал:

— А впрочем, зайду в любом случае, проведу тебя в цирк. Не был еще? Вот и сходишь.

Левка пришел домой, лег на ящик в ожидании вечера. Валерии он ничего рассказывать не стал, притворился спящим. Около шести пришел пианист.

— Здравствуй, Валерия, — сказал он. — Вот решил провести Левку в цирк.

— Завидую. Был бы Павел дома, — пошла бы с вами.

— А где он?

Валерия ничего не ответила, только безнадежно махнула рукой.

— Вы идите через проходную, я — другим ходом! — сказал Левка, поспешно натягивая на себя пальто.

Поясницу ломило, и он еле перелез через ограду. Пианист уже стоял на улице.

— Что, здорово болит?

— Сил нет...

— А если просматриваться придется?

— А придется? — спросил Левка, задыхаясь от волнения.

— Моли бога, чтобы понравился! Молодые артисты братья Волжанские готовят какой-то номер с лягушками. Они уже выбрали несколько пацанов, но если ты окажешься лучше — возьмут тебя. Конкурс страшный! От пацанья отбою нет! Пронюхали! Идут и идут!

— Спасибо! — сказал Левка. — Я знаю такой номер. Наверное, придется глотать лягушек, но я все равно согласен! Я хоть керосин, хоть бензин согласен пить, лишь бы в цирк взяли!

Обойдя здание цирка, они прошли через служебный ход. В нос резко ударил незнакомый еще Левке густой, тяжелый цирковой дух.

— Так пахнет только в цирке, больше нигде, — сказал пианист. — Тут и аммиак, и сырая глина, и навоз, и мыши, и черный хлеб, и конский пот, и звери, и опилки... И еще гримом пахнет, и пудрой, и лесной водой... Чуешь?

— Чую, — ответил Левка, стуча зубами.

На оборванного, дрожащего от холода Левку покосился сторож.

— Посторонним вход воспрещен!

— Я из оркестра, — сказал пианист, — вот пропуск. А мальчик — к Волжанским.

— Сколько же еще мальчиков к Волжанским будет ходить? Надоели уже. Весь день спрашивают...

— Мы обо всем договорились, — сказал пианист. — Жди меня здесь, Левка, я сейчас...

Пианист скрылся. Левка никак не мог согреться, хотя за кулисами было очень тепло. Конюшня тускло освещалась одной лампочкой. В стойлах дремали огромные жокейские лошади — першероны с длинными густыми хвостами и гривами. Напротив — клетки с хищниками, отгороженные деревянными барьерами. Всюду в беспорядке ящики с реквизитом, какие-то диковинные аппараты в чехлах.

За Левкиной спиной кто-то засопел.

Мальчик обернулся и увидел совсем рядом гималайского медведя. Зверь был привязан тонким ремешком к небольшому дверному колечку. Он с любопытством смотрел на Левку небольшими блестящими глазками, пытаясь дотянуться до него лапой. Левка поспешил отодвинуться подальше, к стойлам.

Тут его внимание привлекла маленькая лошадка-пони, у которой на спине мирно дремал петух. Женщина в белой косынке и синем халате делала лошадке «маникюр»: подрезала копыта длинным кривым ножом. Пони покусывала женщину за плечо.

— Не балуй, Огонек, — смеялась женщина.

В это время старый конюх принес и поставил перед женщиной ведро с белилами, и они принялись красить копыта Огонька, обматывать его ноги ослепительно белыми бинтами. Петух открыл желтый глаз, подмигнул Левке и снова притворился спящим.

Откуда-то вышмыгнула крошечная черная собачка, подбежала к конюху. Он отмахнулся.

— Не мешайся, Ишлоник!

«Странная кличка», — подумал Левка, с интересом наблюдая за резвой собачонкой. Ишлоник обнюхал его, смешно завилял обрубком хвоста и направился к белому першерону в коричневых яблоках. Они встретились, точно старые знакомые. Лошадь приветственно заржала, закивала головой, а Ишлоник, изловчившись, лизнул ее морду и звонко затявкал, припадая на передние лапы.