Лучшая рабыня для тирана (СИ) - Тонян Лаура

— Я сразу обратил внимание на твои пальцы, — не унимается блондин, не забывая обнимать и целовать в плечо свою компаньоншу. — У меня мать пианистка. Твои руки напомнили мне о ней, — он смеется. — Не пойми меня не правильно. Я не какой-нибудь извращенец.

Я грустно улыбаюсь воспоминаниям об учебе в консерватории.

— Вы правы.

— Я бы очень хотел послушать твою историю, милая.

Он так добр, что это пробивает меня на слезы. Я не готова вываливать свою боль на всеобщее обозрение. Не здесь, не сейчас, не этим людям.

— Мне нужно в уборную, — наклоняюсь к Тирану и шепчу ему на ухо.

Я соскакиваю с дивана, извиняюсь и говорю, что должна отлучиться. Блондин огорченно стонет, но меня это не волнует.

Споласкиваю руки в раковине и ощущаю какие-то противоречивые эмоции: и хочется вернуться за стол, и... наверное, нет. Мне интересно продолжить разговор с новым собеседником, но я боюсь того, что я чувствую рядом с Тираном. Мне очень не нравятся мысли, атаковавшие голову, не дающие свободы. Артемка в приоритете. Всегда.

Вчера я звонила любимому крохе, и он жаловался, что скучает, что ему плохо без меня. Просит, чтобы я скорее вернулась домой. Разумеется, и я этого желаю. Очень-очень. Тем более компания моей матери — не самый лучший вариант для пятилетнего мальчика. Набожная и строгая, она не даёт ему никаких поводов для радости. Наш мальчишка и так болен, он должен радоваться жизни, находиться среди добра и позитивных людей. Но другого выхода пока нет.

— Заждался уж тебя, — пугает меня неожиданный голос в темноте.

Я узнаю владельца этого тупого тягучего произношения. Противоположная стена не освещается, но знакомый силуэт тоже вырисовывается.

Тарханов. Господи, да что ему ещё нужно?!

Хочу проигнорировать его нахождение у женского туалета и пройти мимо, хотя уверена, что этот козел не оказался тут случайно.

— Ну куда ты? — обманчиво ласково доносится до меня; тяжёлая ладонь больно хватает за локоть.

— Тихо-тихо... Тихо! — шипит на меня Виталий, когда я начинаю брыкаться.

Быстро же исчезло его ложное добродушие.

— Я все расскажу Тирану, — угрожаю ему.

Он зло прыскает. Не думала, что смогу так однажды презирать человека.

— Иди, скажи, что достаю тебя. А я ему расскажу, как ты вешаешься на меня, себя предлагаешь, — парирует сволочь.

Я в удивлении раскрываю рот.

— Что?! Я не..!

— Да-а? И кому поверит Тиран? Другу своему иди шлюхе?

Знаю, что не могу претендовать на репутацию принцессы Монако, но слышать подобные оскорбления, особенно от столь отвратительного мужчины... выше моих сил.

Я вырываю свою руку благодаря внезапному приливу сил и мысленно уговариваю себя не показывать, как мерзко мне от слов Виталия, и не плакать.

Ещё доставлять ему такую радость!

— Разбирайся с тем, кто вчера поставил тебя на место, а меня не трогай.

Я вроде попала в точку, потому что лицо врага перекашивается в оскале. Две молоденькие эскортницы проходят мимо нас, поэтому он сдерживается и не пытается снова меня схватить. Но внутри у него все кипит, это очевидно.

— Кто ты вообще такая?!

— А ты? — смелее, чем могла вчера, отвечаю я. Вспомнились слова Тирана о прошлом Тарханова.

— Рот закрой, сука! — рявкает с ненавистью, я едва не подлетаю от страха.

Не демонстрировать, не демонстрировать. Он не должен знать, что боюсь его.

— Я тебе обещаю, — оглядывается на дверь уборной, за которой спрятались обе девушки, — слово тебе даю, ты ещё поплачешь-поплачешь... Наревешься. Начинай бояться, с-с-сука, — на прощание говорит.

И вот эти шипящие выводят из себя больше, чем все остальное, что произнес Виталий. Он ненавидит меня за то, что я... что? Стала причиной его унижения?! Не может вызвать Тирана на жёсткий тет-а-тет, поэтому решил отыграться на мне?

Буду дурой, если скажу, что не боюсь Тарханова. И понимаю, он действительно содержит свои обещания.

Глава 8

О том, что у Артема неправильное развивается сердце, моя сестра узнала на тридцать третьей неделе беременности. Точную дородовую диагностику провести не удавалось. Врачи предупредили: порок после рождения Артема может измениться как в лучшую сторону, так и в худшую. Рената надеялась на чудо. Мы все надеялись.

Как только малыш появился на свет, его отправили в реанимацию. Затем племянника с сестрой перевели в городскую больницу, где после многочисленных обследований, наконец, вырисовался чудовищный диагноз, и отправили мальчика на операционный стол, чтобы подарить ему шанс на выживание.

Атрезия легочной артерии — одна из тяжелейших врожденных патологий. «Синий» порок сердца. Без срочного медицинского вмешательства новорожденным удается прожить лишь несколько дней. С самых первых мгновений Артемка был вынужден бороться за свое существование. Моя сестра, несмотря на юный возраст, сражалась за сына всеми возможными способами. До самой смерти.

Она забеременела в шестнадцать. Когда наша мать узнала об этом, то запретила делать аборт. Ведь Бог за это накажет и упечет в Ад. Отец Артема бесследно сбежал еще до рождения сына. Поматросил и бросил. Мой племянник ни разу его не встречал. Рената избавилась от всех совместных фотографий с Егором, вычеркнула из жизни гнусного придурка и из кожи вон лезла, чтобы заменить ребенку обоих родителей.

Она никогда не жаловалась на тяжелую судьбу. Не проявляла слабость в самые жуткие моменты, когда жизнь Темочки висела на волоске. В три года его обследовали в Израильском центре и отправили обратно в Москву со словами: «Здесь мы бессильны». Не счесть, сколько раз сестре приходилось получать отказы в лечении сына. Но сдаваться было непозволительной роскошью. В пять лет Артему провели операцию в Нидерландском кардиохирургическом центре. Несмотря на успешный исход, они отказались лечить его дальше.

Незадолго до смерти Ренате удалось найти специалиста из Америки и отправить ему данные о состоянии здоровья Артема. Доктор Филип Новак, практикующий в детской больнице Висконсина, принял решение помочь нам. Стоимость операции — сто тысяч долларов, плюс дополнительные расходы на восстановительный период. Перелеты, оформление документов... Сумма колоссальная.

Сейчас Артем проходит профилактику в реабилитационном центре Н.А. Бакулева. Деньги, собранные фондами, покрывают текущее лечение  в Москве.

Но как быть дальше?

Время поджимает.

Сестры нет.

Мать... с ее-то пенсией и третьей группой инвалидности с инсулинозависимой формой диабета.

Мне остается рассчитывать только на себя.

Я не имею права подвести сестру, бросить племянника на произвол судьбы.

В конце концов, из-за меня Рената потеряла управление автомобилем.

Если бы не я...

Следующим утром я получаю чековый лист от Тирана. Он не сообщает о том, что я понадоблюсь ему в течение дня. Я пользуюсь свободными часами и спешно собираюсь, чтобы повидаться с Артемом. Перекусываю омлетом, накидываю поверх блузки пиджак и беру с собой зонт.

Первым делом обналичиваю в банке свое вчерашнее «вознаграждение» от Архипова. Мама наверняка будет просить деньги. Она делает так каждый раз, когда мы видимся. Говорит, что на расходы для внука, но я знаю, что ее шарлатаны-сектанты клянчат деньги в обмен за молитвы о спасении душ человеческих, ну а мама ведется. Они наживаются на ее вере и доводят все до абсурда.

После банка покупаю в фермерском магазине свежие фрукты для Артема и спускаюсь в метро. Поездка не занимает много времени. Через полчаса я выезжаю за пределы первого транспортного кольца Москвы. От конечной остановки до больницы добираюсь пешком.

— Добрый день! — приветствую медсестру за регистрационной стойкой детского отделения.

Светлана, добродушная женщина средних лет, широко мне улыбается и быстренько прячет под стопку бумаг надкусанную плитку белого шоколада.

Я хихикаю в кулак, ловя ее с поличным.