Любовь и прочие яды (СИ) - Крааш Кира

– Ты чего разлеглась? Здоровье лишнее? – строго спросил Руэда. И вид у него был такой омерзительно бодрый, аж противно.

Правда, высказать свое фи и потребовать положить меня, где взяли, я не смогла: лишь вяло просипела что-то настолько жалкое, что самой смешно стало.

– М-да… – резюмировал Винсент, наблюдая мой нездоровый смех, и…

И…

И просто взял и закинул на плечо мою нервно хихикающую тушку! Чем этих боевых магов пичкают вообще?!

Хотелось возмутиться изо всех оставшихся невеликих сил, но квадратные глаза одногруппников стоили того, чтобы промолчать.

Так мы и шли по полю: Винсент, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, и я на его плече, хихикающая от живительного эффекта нашего шествия. Серьезно, народ поднимался, как зомби, чтобы рассмотреть нашу парочку.

Где-то ближе к черте, обозначавшей старт и финиш, мой носитель отцепил от пояса флягу и, громко гулькая, принялся пить. Лежавшая невдалеке Келлер сначала подскочила, потом, видимо, передумала и картинно опустилась обратно на землю. Изящно опустилась, надо сказать! Умудрившись на ходу расстегнуть пару пуговок на декольте.

– Винсент, угостишь леди водой? – сложив руки на груди в молящем жесте, пропела Келлер. Откуда только дыхание на придыхание взяла!

К моему великому удивлению, эффект «бюст на выкате» не сработал. Винсент отрицательно покачал головой:

– Извини, но из моей фляги пью только я.

И прошел мимо. Даже не замедлив шаг! И не видел, как перекосило девицу от бешенства. Мне кажется, будь Келлер магом, в меня бы сейчас полетело что-нибудь убойное. Поэтому я решила не смущать народ окончательно и принялась изображать бесправно болтающийся труп. Или тюфяк, кому как больше нравится. Впрочем, ни то ни другое по определению не могло глупо хихикать, а я ну совершенно не могла остановиться!

9

Занятия магистра Ортон были самыми ожидаемыми в этом сезоне. Ну еще бы, тема приворотных зелий во все времена волновала умы, ведь почти каждый студиозус втайне надеялся извернуться и изобрести нечто эдакое, безвредное и эффективное. Даже название уже имелось для этого мифического зелья – «Жидкая любовь». Как и философский камень, это зелье упоминалось в древних сказаниях и являло собой вершину алхимической мысли. Более скептически настроенные научные деятели, внимательно изучив все сопутствующие мифы и легенды, склонялись к мысли, что под «Жидкой любовью» могло подразумеваться зелье, повышающее либидо, а то и вовсе улучшающее потенцию. Но рецептов того и другого история не сохранила, а современные решения этих интимных проблем сказочным эффектом не обладали.

Класс возбужденно шумел в ожидании магистра, которая задерживалась. Сначала никто не обратил на это внимание, потому что все ждали продолжения лекции по зелью Истинной любви, рецепт антидота и дату первой лабораторной работы на эту тему. Но когда прошло беспрецедентных десять минут от начала занятия, Логан нерешительно предложил свалить, пользуясь бессмертным правилом тех самых десять минут, которое понятийно регламентировало сроки ожидания адептами педагогов. На что девчонки возмущенно зашипели. Сбежать с уроков по приворотным зельям? Да ни в жизнь!

Каково же было наше недоумение и разочарование, когда еще десять минут спустя в кабинет вошла не магистр Ортон, а магистр Сорус. Он был высок, широкоплеч и прихрамывал на одну ногу. Говорят, магистр в прошлом был боевым магом, но потерял ногу в каком-то героическом сражении и был списан из армии. Как и положено отважному мужчине в такой ситуации, он крепко запил. К нам в академию его уже приволок нынешний ректор. Сделал внушение на тему алкоголя и поставил на должность педагога пассивной бестиологии, которая должна начаться на втором курсе.

– Добрый день, адепты, – сухо поздоровался магистр Сорус, и все шушуканье как-то резко оборвалось. – С сегодняшнего дня и до конца полугодия вместо магистра Ортон и ее зелий и эликсиров у вас будут занятия со мной по пассивной бестиологии.

Магистр Сорус сделал паузу, осматривая нас цепким, недобрым взглядом, как будто каждый из присутствующих адептов нечаянно кинул в камин его деревянную ногу, перепутав с дровами.

– А что случилось? – высокий чистый голос Келлер нарушил священную тишину. Девушка же, получив свою порцию неласкового взгляда, сдавленно пискнула и добавила, правда, уже не так бодро: – Магистр Сорус…

– Что случилось – не вашего ума дело, – последовал исчерпывающий ответ. – Сомневаюсь, что у вас есть вопросы по существу, так что предлагаю быстренько оценить ваш уровень незнания и разойтись на сегодня с миром…

Следующие полчаса мы писали контрольную работу по предмету, о котором не знали ровным счетом ничего. Часть контрольной была для везунчиков – с вариантами выбора. А часть вообще не поддавалась никакому студенческому навыку угадывания – там ответы на вопросы нужно было писать из головы. Затем магистр Сорус щелчком заставил все листики сложиться у него на столе, не дав некоторым даже дописать до точки.

А потом устроил натуральное избиение младенцев.

– Так-так-так, кто у нас тут… Адепт Нониус…

– Простите, но я Нонндс, – робко поправил мой одногруппник. Он вообще обычно был тихоней, но, что называется, тихоней благородных кровей, а потому свой графский титул носил с великой гордостью.

– Без разницы, – отмахнулся преподаватель.

– И все же я настаиваю, – выпучив глаза от собственной внезапной храбрости, пискнул Нонндс.

Магистр Сорус посмотрел исподлобья на парня.

– Нонндс, да? Кажется, есть у нас такие графья где-то на западе?

– Наше графство на юге, – сдержанно кивнул Нонндс.

– Без разницы. Тем не менее мне всегда казалось, что графья получают хорошее начальное образование.

Мне подумалось, что если еще раз Сорус употребит слово «графья», Нонндс вызовет его на дуэль, так его перекашивало каждый раз.

– Моим образованием занимались лучшие педагоги Южной классической школы, претензий не было.

– Вашим родителям явно преувеличивали ваши таланты. Иначе почему у вас почерк, как у пьяной кухарки?

Бедный Нонндс пошел пятнами от такого заявления. Он даже открыл рот, чтобы ответить, но магистр раздраженно рявкнул:

– Сядьте! Помимо дурного почерка в вашей работе нет ничего примечательного. Ни одного правильного ответа.

– Но я… – начал было Нонндс, но Сорус махнул рукой, и парень, клацнув зубами, рухнул обратно на стул и даже ручки сложил чинно на парте.

Я поморщилась. Лорд-ректор не приветствовал использование магии в стенах академии, а уж тем более применимо к адептам. Но спорить с Сорусом не решилась, уж больно грозен.

А магистр продолжил распекать всех и каждого, уделяя особое внимание как неправильным ответам, так и оформлению работ. Мне тоже досталось, а еще моим волосам, перчаткам и плотно сжатым губам. «Вы хотите что-то мне сказать Лагерра? Может быть, дополнить свою шедевральную работу?»

О, сказать-то я хотела, да еще как! Но нечеловеческими усилиями сдержалась.

– И последний талант на сегодня… – скалился Сорус, – Руэда.

Глаза магистра быстро бегали по листу бумаги, и мужчина шумно выдыхал набранный для обличительной речи воздух.

– А неплохо… – удивленно произнес магистр. – Неплохо! Молодой человек, вы раньше нигде не обучались? Это ваше первое образование?

– А по мне не заметно? – вопросом на вопрос ответил Винсент, даже не потрудившись встать с места.

Магистр Сорус кинул долгий, тяжелый, оценивающий взгляд на парня. Который, кстати говоря, к такому вниманию отнесся совершенно равнодушно.

– Что ж, на этом будем считать, что занятие окончено, – оторвавшись от разглядывания Руэда, сообщил Сорус и, предварительно испепелив наши ужасные работы, покинул аудиторию.

Едва за мужчиной закрылась дверь, как все мы дружно выдохнули и загомонили.

– Кошмар! – пробормотала сидящая за мной Мари.

– Ну не красавец, это точно, – хмыкнула я.

– Да ладно это, но злющий же, как тысяча упырей! Вот что с мужиками воздержание делает, – авторитетно заявила подруга.