Соседи (СИ) - Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, какая уже разница, что она сейчас о нём думает? На понимание окружающих Егор никогда особо не рассчитывал. Чтобы тебя поняли, хотя бы попробовали примерить твою шкуру, надо переступить через себя, оголить душу, поделиться тем, что болит, а делиться с миром он не готов. И с ней не готов: они давно чужие. Так что выбор этот — осознанный.
«Что у неё там в “ушах”, интересно?»
Повисшую на губе истлевшую сигарету Егор успел поймать зубами в последний момент. Отругав себя за не вовремя разинутый рот, перехватил фильтр пальцами, швырнул окурок под ноги и тут же смачно раздавил кроссовкой, словно вымещая на нем накопившееся за утро и в особенности — за минувшие двадцать минут. И — в особенности! — за последние секунды. Пойдет домой — выбросит в урну то, что осталось от этого несчастного бычка.
Нечего там выбрасывать — мокрое место от него осталось.
— Это малая, — выдохнул он, чувствуя, как на поверхности вскипевшего котла с ядовитым зельем булькают и взрываются пузыри вновь поднявшегося раздражения.
«Какого черта сегодня весь день происходит?!»
— Кто-кто? — зачарованно переспросил Вадим. Ну всё, приплыли.
«Святые угодники, за что мне это?!»
— Уля, — имя словно клещами из глотки выдрали. Впрочем, так оно и есть: по глуповатому виду приятеля было предельно ясно, что пока Егор не предъявит имя, с него не слезут. С живого уж точно. — Соседка.
— Чё, прям по этажу? — уточнил Стриж с нехарактерным придыханием.
«Дар речи теряешь? Может, оно и к лучшему, голова от тебя трещит»
— Прям по этажу, — нехотя подтвердил Егор, интуитивно чуя, что правда может обойтись ему дороже, чем хотелось бы. Лучше бы соврал, честное слово, а теперь… С какой стороны ни глянь — отстой.
— Вот с ней познакомь!
Егор покосился на Вадима.
«Так, стоп! В смысле, познакомь? Тебе сколько лет, аллё?»
Вопрос возник стремительно, вспыхнув из ниоткуда — сигнальной ракетой в мозгу. Черные дыры в глазах Стрижа ничего хорошего не обещали.
— Ей двадцать четыре, — гробовым голосом уведомил он Стрижова. Так, на всякий случай, вдруг Вадик ослеп на солнце и очевидного не видит. Мысли об аккумуляторе забились в самый пыльный угол сознания. «Всего двадцать четыре! А тебе тридцать два! Она ребенок, а ты баб как перчатки меняешь!». Вот что за вопли заполонили башку, на мгновение вытеснив из неё все остальное.
Кто угодно, только не Стриж.
— Шик, самый сок! — в голосе Вадима послышались нотки, которые Егор своим врожденным музыкальным слухом уловил безошибочно. Откровенно похабные.
«Какой она ребенок? Прозрей…»
Не ребенок, конечно, но все же!
— То есть, разница в восемь лет тебя не смущает?
— Ну, не четырнадцать же ей, — хохотнул Стрижов. — Че ты разворчался, как старый дед? Как будто я тут несовершеннолетних растлевать собрался. Может, у меня в этот раз самые серьезные намерения? Может, я завтра предложение ей сделаю!
— Я ещё в коляске её помню, — зачем-то уточнил Егор, исподлобья разглядывая соседку, которая к этому моменту успела подтанцевать к Новицкой и что-то оживленно ей рассказывала. Руки то и дело взлетали во все стороны, описывая дуги, и от этого мельтешения аж в глазах рябило, добавляя ощущений и без того отяжелевшей от ударной дозы канцерогенов голове. Неуемная энергия била фонтаном во все стороны, поражая вокруг себя все живое в радиусе сотни метров. Юля смеялась, баб Нюра демонстративно отвернулась в другую сторону, но с места вставать не торопилась.
В коляске? Это были лишние подробности, которые миру знать не обязательно, но которыми зачем-то он с этим миром поделился, пойдя против собственных принципов. Значит, хочет подкатить? Что ж…
— Без проблем, Вадь, — нахмурился Егор. — Но если услышу, что ты её обидел — убью.
Губы дрогнули и сжались в тонкую линию. Судя по тому, что идиотская улыбка с лица этого Ромео недоделанного схлынула, посыл, заложенный в интонацию и, как Егор в тот момент искреннее надеялся, во взгляд, донести удалось.
— Очень смешно, — надулся Вадим, с укором косясь на своего «бро» и явно оценивая, кто из них двоих крепче и насколько вообще такой сценарий реален.
«Не сомневайся. Убью»
— Я не шучу. Считай, что это моя вторая семья. Вот она конкретно, — кивком подбородка Егор указал в сторону Ульяны, — мне как младшая сестра. Типа того.
Ну, тут он перегнул, конечно, и, пожалуй, сильно. Давно всё быльём поросло. Однако время, что они делят одну лестничную клетку, взаимоотношения между его семьей и Ильиными, проведенное вместе время и сердобольность Надежды Александровны, особенно ярко проявившаяся после гибели родителей, сделали свое дело. Если к кому он и был в этом доме номинально привязан, если он вообще был хоть к кому-то в своей жизни условно привязан, так это к ним и к старенькой бабушке. Невидимой нитью, о существовании которой предпочитал лишний раз не задумываться. Потому что так гораздо проще. Потому что тогда и на мотике разбиться не так страшно.
— Понял, — сдулся Стриж. Объяснять дальше не требовалось: сам старший брат, Вадим менялся в лице каждый раз, когда говорил о своей сестре.
— Не передумал? Все еще хочешь познакомиться?
Внутри теплилась слабая надежда, что угрозы подействовали, но голова понимала — нет. У Стрижова на лбу было написано — хочет, еще как хочет. Во взгляде было написано — последствий он не боится так, как Егору бы хотелось, чтобы боялся. Всё, абсолютно всё просвечивалось на физиономии приятеля. Вадик просто глаз с малой не сводил, раздувал ноздри и бил копытом, и Юлька его неприкрытый интерес уже заметила, в отличие от самой «счастливицы», которая вокруг себя, казалось, не видела вообще ничего. К счастью, Новицкой хватило ума не подрываться с лавочки в их сторону и не тащить за собой Ульяну. Это правильно, вот и пусть сидят
