Этнические конфликты - Тату Ванханен

Теоретическое положение Смита (Smith, 1987, pр. 220-225) состоит в том, что культурный плюрализм и этнический национализм порождают межэтническую напряженность и этнические конфликты как внутри государств, так и между ними и что в нашем мире с его неравным распределением политических и экономических ресурсов нам следует ожидать непрестанных межэтнических конфликтов. То есть автор предсказывает скорее возрастание, чем ослабление этнических конфликтов. Уокер Коннор (Connor, 1994) для объяснения возникновения этнических конфликтов во многих частях мира использует концепцию «этнонационализма» (см. также Glickman, 1995; Forbes, 1997; Harff, Gurr, 2004).

Кумар Рупесингх (Rupesinghe, 1988) отмечает, что «само по себе существование этничности, безусловно, не служит предпосылкой конфликтов» (р. 14). Он также доказывает, что не существует единственной объясняющей переменной или какого-либо моноказуального объяснения этнического конфликта. Автор полагает, что разработка какой-либо общей теории этнического конфликта является непростой задачей. У него имеются интересные аргументы с точки зрения настоящего исследования, так как я намереваюсь разработать общую теорию этнического конфликта (см. также Rupesinghe, Tishkov, 1996).

Родольфо Ставенхаген (Stavenhagen, 1988) сомневается в существовании этнического конфликта как такового: «Что существует, так это социальный, политический и экономический конфликты между группами людей, идентифицирующих друг друга в этнических терминах: цвета кожи, расы, религии, языка, национального происхождения». Однако он не объясняет, почему такие конфликты столь часто происходят по этническим, а не по иным – социальным, политическим или экономическим – линиям. В своей более поздней книге (Stavenhagen, 1996) автор признает наличие нескольких сотен этнических конфликтов на всех континентах и приходит к выводу, что «этнические конфликты будут возрастать в числе и интенсивности прежде, чем начнут убывать и сменятся конфликтами других видов» (pр. 302-303). Я же предполагаю, что они не станут убывать и в будущем.

Ласло Томай (Thomay, 1993) в своей работе «Естественный закон расовых отношений» (The Natural Law of Race Relations) исследовал расовые (этнические) отношения в нескольких странах в разных частях мира и пришел к выводу, что этнические конфликты неизбежны во всех обществах, где численность расового (этнического) меньшинства превышает определенный процент от общей численности населения. «Люди разных рас, национальностей, языков или культур не в состоянии сосуществовать мирно и гармонично в пределах одного государства, если меньшинство превышает определенную долю общей численности населения» (р. 118); «чем многочисленнее меньшинство и чем значительнее его отличия, тем хуже будут отношения между меньшинством и большинством» (р. 119). Эти закономерности представляют собой естественный закон расовых отношений. Томай отмечает, что «мы не можем изменить закон природы или манипулировать им, как бы сильно ни старались» (р. 142).

Гидденс (Giddens, 1995, pр. 251-282) приводит аргументы в пользу того, что этнические предрассудки основаны на заученном стереотипном мышлении и на психологическом механизме смещения. Согласно его социологической интерпретации этнической враждебности и конфликта, социологические концепции этноцентризма, групповой закрытости и взаимопомощи в разделении ресурсов помогают нам в понимании факторов, лежащих в основе этнического конфликта. Автор также утверждает, что этнические конфликты принадлежат к наследию колониализма. По мнению Стюарта (Stewart, 2000), фактором, отличающим насильственные отношения от мирных в культурно разделенных странах, является существование серьезного горизонтального неравенства между культурно (этнически) разделенными группами населения (Stewart et al., 2008).

Форбс (Forbes, 1997) предпринял попытку протестировать так называемые контактные гипотезы, согласно которым контакты между этническими группами ослабляют предрассудки и улучшают межгрупповые отношения, но получил неоднозначные результаты. Некоторые работы поддерживают такие гипотезы, а некоторые противоречат им. Как представляется, эти гипотезы состоятельны на уровне семейных отношений, но не на уровне групп. Автор подчеркивает значение реальных этнических или культурных различий как причины межгрупповых конфликтов. Главным правилом модели является следующее: «Чем больше контактов между группами и чем значительнее различия между ними, тем сильнее конфликт» (pр. 203-204).

Международная группа по правам меньшинств (Minority Rights Group International, MRG, London) выполнила масштабное исследование этнических конфликтов по всему миру. Составлено более сотни отчетов по проблеме угнетенных групп во всех частях планеты. Эти отчеты не являются ни теоретическим, ни сравнительным анализом этнических конфликтов, но в них содержится ценная информация относительно этнических разделений и конфликтов. Генеральный отчет «Всемирный справочник меньшинств» (World Directory of Minorities, 1997) охватывает все страны мира и представляет собой превосходный обзор этнических групп и этнических конфликтов. В размещенном в Интернете «Всемирном справочнике меньшинств и коренных народов» (World Directory of Minorities and Indigenous People, WDM) представлена постоянно обновляемая информация по этническим разделениям и конфликтам (см. http://www. minorityrights.org/directory).

Майкл Е. Браун (Brown, 2001) проанализировал причины внутригосударственных конфликтов на базе представленных в научной литературе данных и пришел к выводу, что «поиск единого фактора либо набора факторов, объясняющих все, сродни поиску Святого Грааля – благороден, но тщетен» (р. 4). Автор выделил четыре основных кластера факторов, увеличивающих предрасположенность к насилию в одних местах в сравнении с другими: 1) структурные факторы (слабое государство, внутригосударственные проблемы безопасности и особенности этнической географии); 2) политические факторы (дискриминационные политические институты, политика национальной исключительности, внутригрупповая политика и политика элит); 3) экономические/социальные структуры (экономические проблемы, дискриминационная экономическая система, экономическое развитие и модернизация); 4) факторы культуры и восприятия (стереотипы культурной дискриминации и проблемные истории групп) (р. 5). Браун иллюстрирует влияние этих факторов примерами, но не пытается протестировать свою гипотезу статистическими методами.

Хевард Хегре и соавторы (Hegre et al., 2001) провели обширный статистический анализ, где оценивалась взаимосвязь между уровнем демократии и гражданской войной. Теория демократического мира предполагает, что распространение демократии будет способствовать уменьшению межгосударственных военных столкновений. Авторы также хотели выяснить, ведет ли демократизация также и к гражданскому миру. Они получили некоторую поддержку гипотезы о перевернутой U-образной криволинейной зависимости между уровнями демократии и внутригосударственного насилия. Это означает, что промежуточные режимы намного более предрасположены к гражданской войне, чем абсолютные автократии или институционально последовательные демократии. И отсюда вывод: «Самым надежным путем к стабильному внутреннему миру в долгосрочной перспективе является максимально возможная демократизация» (р. 44), хотя демократизация, судя по всему, порождает насилие в краткосрочной перспективе. Авторы полагают, что в конечном итоге большинство государств, а возможно и все, смогут достичь демократического гражданского мира (о теории демократического мира см. Maoz, Russett, 1993; Russett, 1997; Ward, Gleditsch, 1998; Gleditsch, 1999; Barkawi, Lafey, 2001).

Фирон и Лейтин (Fearon, Laitin, 2003) провели еще один масштабный статистический анализ взаимосвязи этничности и гражданской войны. Их исследование покрывает период с 1945 по 1999 год и охватывает 161 страну с населением не менее миллиона человек в 1990 году. Центральный постулат состоит в том, что основными факторами, определяющими «вариацию уровня гражданского насилия в этот период, являлись не этнические или религиозные различия либо широко распространенное недовольство, но скорее условия, способствующие мятежу» (р. 75). Авторы полагают, что «финансово, организационно и политически слабые центральные правительства благоприятствуют мятежу, делая его более осуществимым и привлекательным вследствие слабости местных сил правопорядка либо неумелых или коррумпированных мероприятий против мятежников» (pр. 75-76). Результаты их анализа релевантны с точки зрения настоящего исследования. Авторы подчеркивают, что способствующие мятежу условия «являются более подходящими предикторами стран, находящихся в зоне риска гражданской войны, чем показатели этнического или религиозного многообразия, либо меры недовольства, такие как экономическое неравенство, отсутствие демократии или гражданских свобод, либо государственная дискриминация религиозных и языковых меньшинств» (р. 88).