Кризис коммунизма - Зиновьев Александр Александрович

Централизация и децентрализация

Коммунистическая система управления является централизованной. В этом видят одну из главных причин застоя и других дефектов. Но централизация не есть специфический признак коммунизма, как децентрализация не есть признак капитализма. Во всяком развитом обществе действуют обе тенденции – к централизации и к децентрализации. В советском обществе тоже эти тенденции сами по себе ни разрушают, ни укрепляют общество. Они выражают лишь переструктурирование (перераспределение «точек» управления) в рамках одной и той же системы. Какая бы из этих тенденций ни преобладала, общий эффект системы так или иначе остается. Более существенным для коммунизма является не соотношение централизации и децентрализации, а общее соотношение системы управления и управляемого ею общества, о котором я уже говорил выше.

Централизованное управление имеет свои достоинства. В частности, лишь при этом условии становятся возможными грандиозные стройки, какие осуществлялись и осуществляются в Советском Союзе. Преимущества для развития военной промышленности и создания армии общепризнаны. Но дело не в соотношении достоинств и недостатков централизации и децентрализации управления. Общественная жизнь не есть поиски некоего академически оптимального варианта. Централизованное управление обществом адекватно социальному типу коммунистического общества и более жизнеспособно здесь. А если оно рождает зло, так это еще не дает оснований управляющим органам отказаться от какой-то части своих прерогатив. Они имеют силу удержать их за собою. Тем более мера добра, привносимого децентрализацией, сомнительна. Она заметна в малых масштабах. Но в масштабах общества в целом она может привести к еще большим трудностям, чем те, которые возникают без нее. И кстати сказать, эксперименты в этом духе предпринимались в Советском Союзе, но безуспешно.

Централизованное управление имеет свои огромные дефекты. Оно порождает безынициативность, бесхозяйственность, бессмысленные потери средств, застой в производительности труда и многие другие отрицательные явления, которые хорошо известны и которые позволяют Утверждать, что коммунистические страны не способны догнать и перегнать передовые капиталистические страны в экономическом (и вообще деловом) отношении.

Государство

В системе управления обществом можно очевидным образом видеть два аспекта – отраслевой и территориальный. Второй аспект объединяет различные отраслевые органы управления в единое целое, а также осуществляет управление территориальными единицами общества как единым целым. Второй аспект образует систему власти в политическом смысле, или государство.

Коммунизм есть всеобщая организация населения страны в систему отношения начальствования и подчинения. Здесь власть есть орудие внутренней организации масс людей, а не нечто внешнее им и стоящее над ними, – есть форма и средство самоорганизации. Система власти (государственный механизм или, коротко говоря, государство) вырастает здесь из потребности обеспечить существование страны как единого социального организма, вырастает как грандиозная система учреждений, функцией которой является сохранение целостности общества и управление им как единым целым. Так что марксистская теория возникновения государства оказалась ложной в отношении государства коммунистического. И она тем более оказалась ложной, «предсказав» отмирание государства при коммунизме. Коммунистическое общество без государства в такой же мере возможно, в какой возможен сложный и развитой биологический организм без центральной нервной системы. Государство при коммунизме не исчезает, а, наоборот, превосходит все прошлые формы государственной машины как по размерам, так и по роли, играемой в жизни общества. Оно тут превращается в нечто большее, чем его предшественники, – в сверхгосударство.

Вырастая из недр общества, коммунистическое государство превращается в своего рода сверхобщество, живущее за счет общества, в которое оно погружено. Здесь уже не государство служит обществу, а, наоборот, общество становится ареной и материалом деятельности сверхгосударства, сферой приложения его сил, средством; удовлетворения его амбиций и потребностей. Сверхгосударство становится монопольным субъектом истории. Его жизнь со всеми его официальными спектаклями навязывается всему обществу в качестве всеобщего жизненного спектакля, в котором членам обычного общества (общества первого уровня) отводится роль исполнителей воли власти, статистов, почитателей и восторженных зрителей.

В сферу внимания коммунистического сверхгосударства в принципе входят все аспекты жизни страны, включая внешнюю политику, внешнюю торговлю, промышленность, сельское хозяйство, культуру, спорт, быт и отдых людей, воспитание детей. Нет такого аспекта жизни людей, который так или иначе не подлежал бы контролю со стороны сверхгосударства. Если что-то и выпадает из-под его контроля, то это происходит в силу отклонения от фундаментального принципа тотальной подконтрольности, а не в силу отказа сверхгосударства от этого принципа. Последний здесь обладает такой практической силой, что сверхгосударство подчиняет жизнь всего общества интересам управляемости.

Имеются объективные пределы управляемости, не зависящие от воли и желаний правителей. В обществе постоянно происходят нарушения принципа тотальной подконтрольности, постоянно возникают неподконтрольные явления. Поскольку само государство не может разрастаться сверх определенной меры и поскольку разрастание государства имеет неизбежным следствием снижение степени его эффективности, то само оно становится главным ограничителем такой эволюции общества, которая имеет следствием нарастание неподконтрольности. Тенденция к упрощению подконтрольного тела общества становится одной из объективных тенденций эволюции.

Строение государства

Надо различать то, как коммунистическое государство формируется исторически, и то, какое место оно занимает в коммунистическом обществе, если уж оно сформировалось. Наибольший интерес с этой точки зрения представляет возникновение государства в Советском Союзе, поскольку тут отчетливо можно наблюдать закономерность этого процесса. Здесь монархическое государство вроде бы было разрушено революцией 1917 года, но государственность как таковая сохранилась, расширилась и укрепилась. Советское государство явилось преемником и продолжением дореволюционного русского государства. Российская история была по преимуществу историей государственности. Она такою и осталась в советский период. И такою она останется на все времена, пока сохраняется коммунизм, как бы советские правители ни мудрили с внешними формами государственности, заимствуя их на Западе.

В Советском Союзе после революции и гражданской войны стало складываться своеобразное двоевластие. Одну часть его образовало то, что я называю народовластием. На вершине его – вождь с соратниками. Он опирается на; энтузиазм широких слоев населения и на аппарат личной диктатуры. В его подчинении карательные органы, партийный аппарат и прочие учреждения власти. Народные массы не бесформенны. Они организованы в различного рода организации. При этом огромную роль играли активисты и доносчики. Другую часть системы власти образовал партийно-государственный аппарат. Сначала он был инструментом народовластия. Но постепенно он разрастался набирал силу и к концу сталинского периода стал фактически играть главную роль в системе власти. Хрущевский «переворот» и десталинизация страны включали (среди прочих признаков) в себя поражение народовластия и победу системы власти в том виде, какой она приобрела к концу брежневского периода. Этот процесс произошел не без борьбы. Альтернативой сталинизму с точки зрения структуры власти стал брежневизм.

В Советском Союзе после революции сложилось своеобразное двоевластие и в другом смысле: формально государственной властью считались советы, но фактически высшей властью стал так называемый партийный аппарат. Даже в Конституции при Брежневе появилась особая статья о руководящей роли партии. Это не было исторической случайностью. Горбачев стал предпринимать шаги с целью переместить высшую власть в советы. И это тоже не было случайностью или делом личного вкуса и произвола, о чем я скажу ниже.