Поражение Федры - Лора Шепперсон

на афинянке, между ног которой побывало полдворца? Здесь я критский стражник и что-то значу. Мне дали шанс на что-то лучшее, позволили и даже поощряли добиваться большего. Я могу жениться и обеспечить жену и детей. Посмотри на дворец! – Китос обвел рукой помещение, не заботясь о том, слышат ли нас другие. – Он всегда чист! Гений, создавший дворец, спроектировал его так, что по нему течет река. И не только для царя и его ближайших людей. Для всех! Каждый имеет к ней доступ. Что Афины могут предложить такого, что будет соперничать с Кноссом?

– После твоих слов мне и самой хочется здесь остаться, – пошутила я, чувствуя неловкость перед лицом такой страсти.

Грудь Китоса тяжело вздымалась, ясные темно-карие глаза сияли искренностью.

– Так оставайся. Тебя никто не гонит.

– Но царь Минос сказал…

– Минос не говорил, что ты должна уплыть. Он лишь сказал, что Тесей может забрать с собой любого, кто того хочет. И Тесей очень удивится малому количеству желающих.

– А может, он и рассчитывает на это, – осенило меня. – На корабле не так много места.

Китос рассмеялся, а потом снова посерьезнел.

– Я не доверяю принцу Тесею и хотел бы, чтобы ты осталась тут, Ксентиппа.

– И что я буду здесь делать? Крит – царство прогрессивное, но вряд ли Миносу нужны в страже девушки.

– Ты не видела прыгуний через быков, – отозвался Китос. – Бесстрашные девчонки. Я предпочел бы, чтобы меня охраняли они вместо половины присутствующих тут мужчин.

Я выгнула бровь. Стражники вокруг поглощали содержимое тарелок и собирались вернуться к работе. Трибуты, съев свои порции, ждали от меня дальнейших инструкций. Под шум и стук ложек я еле расслышала следующие слова Китоса.

– Ты могла бы стать моей женой. Наверное, ты прибыла на Крит не для этого, но это тоже своего рода приключение. А ты кажешься мне девушкой, готовой к приключениям.

Я вспыхнула. Вся кровь прилила к лицу, выдавая эффект, который произвело на меня предложение Китоса. И не отвертишься, сказав, что меня подобное не интересует.

Китос поднялся.

– Просто подумай об этом. А пока я бы на твоем месте отвел мелочь на корабль. Если на нем и правда маловато места, то я бы не рассчитывал на то, что Тесей будет вас ждать.

Я послушалась его совета, и мы побрели к кораблю, вновь не зная, что с собой делать. Пара трибутов пытались заговорить со мной о Китосе, но я отмахнулась от них. Я погрузилась в свои мысли, обдумывая слова стражника. Он серьезно предлагал мне выйти за него замуж или сказал это, зная, что я вернусь в Афины и предложенное не придется воплощать в жизнь?

* * *

Тесей сидел на корме корабля с капитаном Пирифоем. Эти двое сделаны из одного теста: высокие поджарые мужчины с волевыми лицами. Таким лучше путь не заступать. Они тихо переговаривались и при нашем приближении вскинули взгляды.

– Наконец-то. А вы не спешили, – произнес Тесей.

Мне хотелось возразить и напомнить, что он бросил всех в лабиринте. Но его холодный оценивающий взгляд заставил меня придержать язык. Я и так успела выделиться из толпы.

Тесей пристально оглядел нас, молчаливо стоявших, ждавших разрешения подняться на борт.

– Пирифой, пришли трибуты этого года и всего горстка афинян предыдущих.

– Да, мой господин, – ответил Пирифой, видно, немногословный человек.

– Думаешь, это станет проблемой? Ослабит нашу позицию с Миносом? – Тесей тяжело вздохнул, его лицо выражало беспокойство.

– Возможно, мой господин. Но и решит другую нашу проблему. Всем места на корабле не хватило бы.

Тесей со смехом хлопнул капитана по плечу.

– Верно подмечено. Впрочем, всегда можно вернуться за ними после изменений, что мы проведем в Афинах. Тогда все захотят к нам присоединиться.

Изменения в Афинах? О чем он, интересно?

От следующего заявления Тесея по моему позвоночнику пробежала дрожь.

– К тому же, Пирифой, пусть афинян с нами всего ничего, зато в трюме есть кое-что получше. То, что дорого сердцу Миноса.

Тесей улыбнулся своим волчьим оскалом, и я ступила на трап, с тревогой ожидая того, что увижу в трюме.

Федра

Я сидела в кресле с прямой спиной, борясь с желанием поерзать, ссутулиться или подергать ногой. На этом месте раньше восседала Ариадна, и мне не хотелось, чтобы родители думали, будто я не готова его занять. Сестра пропала неделю назад, и, хотя записки она не оставила, мы пришли к выводу, что она отплыла с Тесеем в Афины. Вот только сейчас корабль возвращался. Не видеться с сестрой было невыносимо, и я упросила родителей по прибытии Тесея позволить мне присутствовать на встрече в главном зале.

Я посмотрела на маму, но она не обращала на меня внимания, сцепляя и расцепляя лежащие на коленях руки. На указательном пальце левой руки виднелось пятнышко крови из-за поврежденной кутикулы. Потрясенная этим, я забыла про свои неудобства. Капелька красной крови у такой женщины, как моя мама, недопустима и возмутительна. Это все равно что раздеться догола перед всем двором.

Из-за чего мама так разнервничалась? Я обвела взглядом придворных. Все вельможи, собравшиеся ниже нашего помоста, подобно мне, демонстрировали наилучшие манеры.

Целых семь дней я была единственной царской дочерью во дворце. Тягостное положение. За дверью моей спальни выставили дополнительную охрану из трех человек. Я противилась, убеждая, что мне ничто не угрожает, но меня не слушали. Чуть не сорвав голос до хрипа, я осознала: охрана нужна не для того, чтобы не впустить посторонних – в конце концов, не Тесей ли отплыл в Афины с ценнейшим призом из возможных? – а для того, чтобы не выпускать меня. Соображения родителей стали мне понятны, ведь я тоже думала, что знаю сестру, а предсказать ее действия не смогла. Так что я смирилась и перестала роптать.

Родители несколько раз пытались поговорить со мной об Ариадне, понять, что ею двигало, ее мотивы. Но о ее планах я знала не больше их самих. Если бы не моток ниток и то, что Тесей безошибочно нашел путь к центру лабиринта, я бы решила, что Ариадна скорее утонула в океане, нежели сбежала с мужчиной. Она не обсуждала со мной своего плана, как помочь Тесею пройти лабиринт. И я не знала, куда она отправилась.

Никаких сомнений: сестра помогла ему. Я своими глазами видела заткнутый за пояс туники блестящий клубок золотых ниток. Лишь три человека могли помочь Тесею легко пройти лабиринт: первый – Ариадна, второй – я, а третий был мертв. К тому же клубок этот долгое время лежал на тумбочке сестры – подарок поклонника, который она не знала, на что употребить.

Я не могла объяснить действия Ариадны, но у меня, как и у родителей, при мысли об их последствиях каждый раз замирало сердце. По этой причине я со всей возможной терпимостью относилась к расспросам отца и матери.

Ответы на свои вопросы я искала в небольшом святилище в задней части дворца. В Кноссе святилища и храмы повсюду, но я решила, что лучше молиться богу – любимцу афинян, а не критян, и неустанно возносила молитвы Посейдону, отцу Тесея[4]. Само собой, истинным отцом Тесея считался Посейдон. Он его божественный отец, поскольку человеческий родитель у него был Эгей, царь Афин. Тесей благословлен вдвойне.

Это вроде противоречит логике, но к жажде возмездия все боги относятся с пониманием. Я могла бы молиться собственным дедам: Зевсу и Гелиосу, – но они и так благоволят мне. Хотелось, чтобы весь пантеон ниспослал на голову Тесея заслуженную кару.

Шорох шагов вернул мое внимание к происходящему в зале. Вид сидящих внизу вельмож навевал скуку, а поскольку на официальных церемониях женщины не присутствуют, я даже мысленно не могла одобрить или осудить дамские прически. Чтобы занять себя, я устремила взгляд на росписи стен. Мне никогда не нравились фрески в главном зале. Мрачные, в темно-красных и бордовых тонах, они в основном изображали кровавые сцены: быки, вспарывающие мужчин; быки, топчущие мужчин; быки и мужчины в схватке. Быки – символ Крита, они везде,