Сингапурское чудо: Ли Куан Ю - Коллектив авторов

Я не верю в то, что вы можете навязать другим странам стандарты, чуждые им и не имеющие никакой связи с их прошлым. Поэтому требовать от Китая, чтобы он стал демократией, когда за всю его насчитывающую пять тысячелетий и имеющую письменные подтверждения историю в нем никто и никогда не считал людей по головам. Все правители правили по праву того, что они были императорами, а если вы с чем-то не согласны, вы просто отрубаете головы, а не подсчитываете их. Но я согласен с тем, что в этом мире молниеносной связи и искусственных спутников недопустимо варварское поведение и отговорка о том, что это ваша внутренняя проблема… А теперь о правах человека: они начали говорить на эту тему. Они признают, что если они хотят, чтобы их уважали в мировом сообществе, если они хотят завоевать определенный статус в мире, и не только среди передовых стран, но даже и среди развивающихся стран, то в таком случае они не могут вести себя по-варварски в отношении своего собственного народа[40].

Китай понял, что для управления современным государством ему необходимо строить правовое государство. У него уже был достаточно полный набор законодательных актов для приема к 2035 году, и он также понял, что стабильная правовая система укрепляет центральную власть. Нашкодившие провинциальные и местные правительства призывались к ответу благодаря соблюдению законности, более эффектного метода, чем применявшиеся ранее бесконечные переговоры. Кроме того, при наличии правового регулирования рядовые граждане защищены сейчас от произвола власть предержащих чиновников. Деловые предприятия также в состоянии планировать крупные долгосрочные инвестиции. Для достижения на практике независимости судебной системы потребовалось дополнительно 20 лет, поскольку в чиновничьем корпусе глубоко укоренились исторические традиции, которые требовали от мировых судей как должностных лиц, представлявших императора, исполнения императорских указов (предсказание Ли о системе китайского управления в 2150 году)[41].

Станет ли Китай на самом деле номером один?

Их огромным преимуществом является не военное влияние, а их экономическое воздействие…У них есть рабочая сила для производства вещей дешевле, чем в любой другой части мира с экономической точки зрения. И их влияние может только расти, что выходит за рамки возможностей Америки[42].

Шансы на то, что что-то пойдет не так в Китае, – если у них будет прагматичное и реалистичное руководство, которое не будет подвержено идеологическим шорам, – составляют примерно один к пяти. Я бы не сказал, что такого вообще не может произойти, поскольку их проблемы весьма и весьма весомы: смена системы, изменение деловой культуры, уменьшение коррупции и формирование нового мышления[43].

Китайцы подсчитали, что, если сохранится их «мирное возвышение» и беспристрастное соревнование за первую позицию в экономическом и технологическом плане, они не могут проиграть[44].

В XXI веке Азия восстановит свое место в мире. Развитие за последние 30 лет дает право народам Восточной Азии, включая китайцев, с оптимизмом смотреть в будущее. Если не будет крупных непредвиденных катастроф, которые принесли бы хаос или раскололи бы Китай на большое количество милитаристских вотчин, вопрос времени, когда китайский народ сможет перестроиться, повысить свою квалификацию и подготовиться, чтобы получить полные преимущества от современной науки и техники. Китай ускорит ход своего развития, используя достижения промышленно развитых и новых индустриальных стран, чтобы сравняться с ними по уровню развития и стать, во-первых, полностью промышленно развитым и, во-вторых, высокотехнологическим обществом – если не через 50 лет, то уж точно через 100 лет[45].

Как можно оценить Си Цзиньпина [возможного будущего президента[46] Китая]?

У него была более сложная жизнь, чем у Ху Цзиньтао. Его отец был сослан в деревню, соответственно и он сам. Он довольно спокойно перенес все это, продвигался спокойно по карьерной лестнице в южных провинциях и дорос до поста секретаря парткома провинции Фуцзянь. Затем он отправился в Шанхай, а позже переехал в Пекин. Это плавание не было для него таким уж гладким. Его жизненный опыт, должно быть, закалил его.

Он сдержанный человек – не в том смысле, что не станет с вами общаться, а в том понимании, что он не изменит свои предпочтения. У него на лице всегда приятная улыбка, независимо от того, что вы сказали ему или не сказали нечто его огорчившее. Он тверд и несгибаем, тверже Ху Цзиньтао, достигшего высот, не проходя через судебные процессы и злоключения, которые пришлось испытать Си[47].

Я бы поставил его в один ряд с людьми типа Нельсона Манделы. Человек огромной эмоциональной стабильности, который не позволяет своим личным напастям и страданиям влиять на его суждения. Другими словами, он производит впечатление[48].

Глава 2

Будущее Соединенных Штатов

Носит ли спад у Соединенных Штатов системный характер? В чем главные силы Америки? Что вас беспокоит в связи с правительством США? Что вас беспокоит в американской культуре? Требует ли эффективное управление «стражей порядка»? Рискуют ли Соединенные Штаты превратиться в европейцев? Что требуется делать Соединенным Штатам, чтобы поддерживать глобальное лидерство? В этой главе Ли Куан Ю обращается к своему длительному опыту общения с Соединенными Штатами и предлагает проникающие в суть предмета и провокационные ответы на данные вопросы.

Носит ли спад у Соединенных Штатов системный характер?

Со всей определенностью, нет. США проходят через период турбулентности, связанный с их долгами и дефицитами, но у меня нет сомнений в том, что Америка не опустится до второсортного статуса. Исторически США не раз показывали огромную возможность для восстановления и возрождения. Мощь Америки заключается не в шаблонном мышлении, а скорее в способности мыслить широко, творчески и прагматично. Там есть многообразие центров подготовки и переподготовки, соревнующихся в изобретательстве и восприятии новых идей и новых технологий. Там общество, привлекающее таланты со всего мира и превращающее их без проблем в американцев. Там язык, который соответствует открытой системе и является «лингва франка», т. е. общим языком для лидеров в сфере науки, техники, изобретательства, бизнеса, образования, дипломатии и тех, кто достиг вершин своих собственных обществ во всем мире[49].