i 20dac6f7a462ea43 - Admin

Я делаю глубокий вдох и выхожу из–за стойки. Моя походка уверенная, но когда я подхожу

ближе, я разворачиваюсь и направляюсь назад на своё место, остановившись прямо перед тем, как я

добралась до него. Это глупо. Что плохого в небольшом дружеском разговоре? Я поворачиваюсь и

направляюсь к юноше в капюшоне. Моё сердце набирает скорость, и я сдерживаю нервную энергию,

когда его глаза встречаются с моими.

– Не возражаешь, если я присяду? – спрашиваю я, указывая жестом на место напротив него.

Он качает головой, единственный локон всё ещё покоится на его лбу, и я проскальзываю на

стул.

– Привет, – говорю я.

– Привет. – Его пристальный взгляд остаётся прикованным к лужице соуса в углу тарелки.

– Мы продолжаем сталкиваться друг с другом, – говорю я с растерянной улыбкой.

– Ты – та, кто чуть не задавил меня, – говорит он.

Я кусаю губу и опускаюсь на стуле. Неловкая тишина пролегла между нами.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Итак... – Меня пробирает нервная дрожь в ногах. О чём я думаю? Я кладу руку на колено, до

того как весь стол начнет ходить ходуном. Я поднимаю глаза и обнаруживаю его сосредоточенным

на моей рубашке. О, чёрт подери! Совершенно забыла, что Кати расстегнула её сверх зоны моего

комфорта. Чтобы усугубить моё положение, моя майка опустилась ниже. Жар охватил мои щёки, и я

подтягиваю материал вверх, потому что я порядочная. Смущение только усилилось, когда он

засмеялся, разнося веселье, преображая его лицо. В отчаянной попытке отвлечь его внимание от

меня, я выпалила:

– Ты бродяга?

Его брови изгибаются дугой.

– Нет, я скряга и хотел бесплатной еды. – Ухмылка появилась на его лице. – А ты богатая

яппи–сука, которая думает, что изменит мир, помогая таким людям, как я?

Мой пристальный взгляд падает на стол, и я нервно перебираю пальцами.

– Полагаю, я заслужила это. – Я поднимаю голову, ловля его взгляд на доли секунды. –

Прости.

– Какая разница.

Он отодвигает свою тарелку и опирается на стул.

– Итак?

Его брови изгибаются снова, заставляя маленькие морщинки появиться на переносице. Он

знает, что я спрашиваю, но по какой–то причине он заставляет меня произнести это слово опять.

– Бродяга?

Он смахивает локон со лба.

– Кажется, сейчас последуют доводы, не так ли?

– Сколько тебе лет?

Мой фильтр должно быть потерялся по дороге сюда.

Его глаза сужаются, и он отодвигается подальше от меня.

– Почему ты хочешь знать?

– Похоже, ты моего возраста, но...

– Но? – нажимает он.

Я хлопаю рукой по столу.

– Я не знаю. Ты совершенно не похож на других людей, которые приходят сюда.

Он другой. Исключая синяки, он опрятный. Ясные глаза. Нет рытвин оспы на лице или

видимых следов уколов.

– Где твои родители? Ты сбежал из дома?

Он отодвигает свой стул назад и встаёт. Он не говорит ни слова, двигаясь к выходу. С

надетым на голову капюшоном, он выкидывает остатки своего ужина в мусорный бак и кладёт свою

тарелку и приборы в нужном месте, перед тем как выйти в темноту.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 6

Дин

Что это было, чёрт побери? Двадцать дурацких вопросов? Ну, полагаю, я заслужил это, с тех

пор как я пялился на её титьки в течение первых двух минут. Я бы остался подольше. Было тепло, а

беседа – хорошая альтернатива, но как только она начала спрашивать о моих родителях, я был

вынужден уйти оттуда. Этой цыпе нужно проверить, как обстоит дело в действительности. Неужели

она искренне думала, что я буду откровенничать с кем–то таким, как она? Уверен, она проживает

свою жизнь таким образом, что вся старшая школа смотрит и обожает её. Ещё рано, но я, как бы то

ни было, отправляюсь в «Молодёжную Христианскую Организацию». Прошло уже два дня. Удача

должна вернуться ко мне. Я хочу горячий душ больше всего на свете, и я почти готов убить, чтобы

поспать на чём–то другом, кроме как на земле у эстакады. Я сижу на противоположной стороне леса

и жду, когда будет 8.30. Если бы мне пришлось гадать, то сейчас где–то около 7. Бордюр холодный

по сравнению с хорошим тёплым стулом, на котором я сидел в столовой.

– Привет.

Ванда садится рядом со мной, шарф, намотанный вокруг шеи, скрывает её татуировку.

– Привет, – говорю я, отводя от неё взгляд назад к лестнице.

– Ты Дин, верно? – Её голос грубый. Не как у девушки из столовой, чей голос был мягкий и

милый, абсолютно лишенный огорчения. Я собираюсь ответить ей, затягивая шнурки на моём

капюшоне. Это точно моё имя.

– Да.

– Я – Ванда.

Порыв ветра хлещет так, что я засовываю руки в карманы. Моя кожа такая сухая, что пальцы

похожи на труп внутри мумии. Ванда поправляет свой шарф так, что он покрывает её шею ещё

больше.

– Жаль, что тебе негде было переночевать прошлой ночью.

Моя голова резко поднимается, собирая брови в центре лба.

– Почему это тебя заботит? У тебя был ночлег.

– Потому что я не могу помочь, но думаю обо всех людях, которые застряли на улице на ночь.

– Почему?

Она пожимает плечами, плотнее затягивая куртку вокруг себя.

– Если бы мне пришлось остаться на холоде, я бы хотела, чтобы кто–нибудь волновался обо

мне. – Грусть охватывает её черты лица, но она смахивает её. – Так что у тебя за история?

Что это? Ночь, когда каждый хочет, чтобы я вскрыл свой мозг и выложил всё наружу? Нет, не

тот случай.

– А что у тебя за история?

– Моим родителям не нравился тот факт, что я лесбиянка. Как только они поняли, что церковь

и терапия не помогают, они выгнали меня.

Мои глаза широко открываются.

– Они выгнали тебя за то, что ты лесбиянка?

– Довольно хреново, да?

Порой мне кажется, что мои родители бросили меня, но они бы не выгнали меня из дома из–за

моей сексуальной ориентации. Что произошло со мной, было не их рук дело. Ради Христа, она их

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

плоть и кровь. Это должно было иметь большее значение, чем то, с кем она хочет трахаться. Я

достаю руки из карманов и тру мои пальцы друг о друга, согревая их моим дыханием.

– Черт возьми, вот это да! Как они смогли это сделать?

Она пожимает плечами, печаль обрушивается на внешность девушки–скандалистки.

– Я спрашиваю себя об этом каждый день.

Я не могу осуждать её.

– И что ты говоришь себе?

– Я пока ещё не нашла ответ.

Слёзы наполняют уголки её глаз. Она сильно моргает и прочищает своё горло.

– Всё в порядке. Только потому, что я лесбиянка, это не значит, что я плохой человек. Я

собираюсь получить диплом об окончании школы, поступить в колледж и стать успешным

писателем. Я докажу, что они были неправы.

– И как ты планируешь платить за это? – Это хорошо иметь цели, но живя в сказке, обрекаешь

себя на разочарование.

– Там есть много стипендий, и я работаю в «Макдональдсе». Я открыла банковский счёт и

имею прямой депозит. Вместо того чтобы тратить деньги на жильё, я прихожу сюда.

– А как на счёт ночей, когда тебе не удаётся найти ночлег?

– Я делаю, что как полагаю, и ты делаешь. Я нахожу хорошую поляну или местечко под

мостом. Я спала везде в этом чёртовом городе.

– Если у тебя есть деньги, почему ты не остановишься прямо в гостинице? – Теперь я тот, кто

задаёт двадцать вопросов.

– Слишком дорого. Когда температура опустится ниже тридцати, я, возможно, поменяю точку

зрения, но поверь мне, на моём счету не так уж много денег. Я бы разорилась через пару недель.

– У тебя не было друзей дома?

– Были, но все их семьи религиозные, как и моя, и когда я открыто заявила о своём

гомосексуализме, я стала дьявольским отродьем. Так что шанс найти кого–нибудь, кто позволит мне

переночевать, практически равен нулю. – Она толкает локтём меня в бок. – Знаешь, многие неохотно

отвечают на мои вопросы, у тебя, конечно, есть много своих.

Я пожимаю плечами.

– Всё в порядке. Я ничего не имею против, чтобы поговорить об этом. Это своего рода моя

собственная терапия. Знаешь, что я имею в виду?

Её слова вызывают странное чувство, когда я вспоминаю девушку, от которой я стремительно

ушёл из столовой. Хорошо иметь кого–то, кто хотел бы поговорить с тобой. Но с той девушкой это

не было бы так же, как с Вандой. В следующий раз, когда я приду в столовую, она будет чувствовать

себя обязанной поздороваться со мной, начать разговор, и я стану её собственным