Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк

— Идет? — спросил он.

Алеа сделала вид, что думает.

— Ладно, договорились, — наконец произнесла она.

Трактирщик улыбнулся. Ему всегда нравилась эта неугомонная малышка. Он помогал ей, когда мог, покупая то, что она продавала, даже если не очень-то нуждался в грибах, цветах или ягодах. Он не раз предлагал ей работу, но девочка отказывалась, не в силах усидеть на месте…

— Очень хорошо. Тебя ведь зовут Алеа, правда?

Она кивнула. Керри ласково ей улыбнулся и повернулся к кухне, зовя жену:

— Тара! Пойди-ка посмотри, что посылает нам Великая Мойра! Искупай эту кроху и приготовь для нее комнату, а потом она придет помогать тебе на кухне.

В дверях появилась маленькая толстушка. На ее круглом лице сияла широкая улыбка. Алеа подумала, что именно так она себе и представляла саррских трактирщиц — ужасно симпатичными.

— Пойдем, детка, у нас сегодня есть свободная комната, тебе повезло.

Час спустя Тара удобно устроила Алею в небольшой комнатке и наполнила большое корыто горячей водой. Девочка забыла и о тошноте, и о спазмах в животе и с долгим вздохом облегчения улеглась в огромную ванну — она давно не чувствовала себя так хорошо. Горячая вода ласкала кожу и расслабляла, и Алеа отдалась незнакомому чувству блаженства. Через несколько минут она дотянулась до платья, достала из кармана кольцо и принялась — в который уже раз! — его разглядывать. Украшение было редкостно красивым, и Алеа порадовалась, что ей не пришлось с ним расставаться. Она подняла кольцо, чтобы лучи света прошли через красный камень, и заметила вырезанные изнутри ободка символы. Девочка поднесла кольцо поближе к глазам и смогла различить две руки, прикрывающие сердце и корону. Работа была очень тонкой. Алеа улыбнулась. Она даже представить себе не могла, что означают эти таинственные символы, но почему-то была уверена: они делают перстень еще ценнее.

Наконец Алеа оделась и спустилась в кухню, к Таре. Трактирщица оказалась говорливой, она болтала, не переставая готовить еду, составлявшую славу харчевни «Гусь и Жаровня»: запеченный в меду окорок — его нарезали мелкими кусочками и подавали в качестве закуски, — цесарку в винном соусе, фаршированную белым виноградом, молочного поросенка на вертеле с печеными яблоками и — главное блюдо — вымоченную в водке и натертую чесноком кабанью ногу с приправой из овощей и жареного лука. Кухня была почти такой же большой, как обеденный зал, на стенах хозяйка развесила всякую утварь — назначения многих предметов Алеа не знала.

— Знаешь, крошка, ты можешь остаться с нами, если захочешь. Давно нужно было прийти сюда, а не бегать по улицам…

Алеа молчала. Доброта трактирщицы озадачивала девочку, но природная недоверчивость не позволяла ей расслабиться. Таре уже случалось давать Алее всякие мелкие поручения, но она впервые всерьез предложила ей настоящую работу, что было удивительно и тревожно… Алеа не знала, как поступить. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Ее не учили ни разговаривать со взрослыми, ни принимать от других великодушную и бескорыстную помощь. Внезапно Алеа почувствовала себя невыносимо жалкой, ни на что не гожей. И так застыдилась своего сиротства, что с трудом удерживалась от слез.

— Ты умеешь готовить? — спросила наконец Тара, вытирая руки о фартук.

Алеа ответила, понимая, что не сможет молчать весь вечер:

— Не очень…

— А что ты умеешь делать? — напрямик спросила трактирщица.

— Если вы мне объясните и покажете, я все сумею! — похвалилась девочка, справившись с волнением.

Тара улыбнулась, взяла Алею за руку и насыпала немного соли ей на ладонь.

— Зачем вы это делаете?

Трактирщица удивилась ее непониманию, но Алеа всегда жила на улице и не могла знать обычаев и суеверий саратейцев.

— Это для того, чтобы Мойра была к тебе милостива, Алеа. Не стоит слишком часто беспокоить Мойру — не то она рассердится, но время от времени можно попросить о маленькой услуге, верно? Я хочу, чтобы она озаботилась наконец твоей судьбой. Хочу, чтобы ты работала у нас…

Вот так Алеа начала в тот же вечер обслуживать постояльцев харчевни — в тот час, когда все ее ровесницы благоразумно отправляются спать. Она пару раз ошиблась, разнося еду, обожгла пальцы о горячую тарелку и уронила чашку на пол, но в общем и целом девочка проявила удивительную стойкость, заслужив одобрительные улыбки хозяев и едоков. Те, кто узнавал Алею, удивлялись, что она так старательно работает, кто-то радовался, другие готовы были поспорить, что ее усердия хватит дня на два, не больше…

В середине вечера, когда усталость начала брать свое, Алеа заметила входившую в дверь женщину редкостной красоты. За спиной у нее на ремне висела арфа. На мгновение шум в зале смолк, а когда люди за столами вернулись к разговорам, голоса их зазвучали оживленнее, как если бы появление незнакомки взбудоражило всех. Ни нарядом, ни уверенной манерой держаться женщина не походила на саратейских кумушек: благородный голубой цвет фетрового колета с высоким воротом и пышными рукавами подчеркивал изящество фигуры. Голубой был цветом бардов, так что Алеа легко догадалась, кто перед ней. Она — бардесса! Невероятно! На груди красовался изящный единорог — знак певицы, а вместо юбки она носила черные штаны, красиво облегавшие длинные ноги, густые рыжие локоны золотым водопадом падали на плечи и спину.

— Добрый вечер, Фейт, — сказала трактирщица, бросив тряпку и раскрывая объятия навстречу красавице. — Сколько лет! Где побывали?

Алеа очень удивилась, увидев, что женщина знакома с хозяевами харчевни. Бардесса расцеловалась с Керри и протянула руки к появившейся из-за стойки Таре.

— Добрый вечер, друзья мои. Я странствовала по королевству Харкур в надежде, что мои песни и рассказы смягчат нравы его подданных, но жить там не слишком весело, если не молишься этому их Христу. Вот я и вернулась — чтобы спеть несколько новых песен в харчевнях Сарра.

— Ты ведь проведешь с нами вечер? — спросила Тара, накрывая стол для певицы.

— Конечно, если вы накормите меня вашей знаменитой цесаркой…

Тара подмигнула и подошла к Алее. Только тут девочка сообразила, что все это время простояла посреди зала с разинутым ртом, не сводя взгляда с лица бардессы, с ее сверкающих глаз.

— Думаю, ты достаточно поработала сегодня, девочка, пора тебе немного отдохнуть. Садись за тот столик у стойки, я принесу тебе поесть, и ты сможешь послушать Фейт. Она — лучшая бардесса в графстве, поверь мне. Никто другой не знает историй удивительнее и песен красивее. Что ты хочешь на ужин?