Одна безмолвная ночь (Зефира и Страйкер) - Шеррилин Кеньон

— Какого черта они делают с тобой?

Мужчина засмеялся, переплетая свои руки в цепях, что удерживали его запястья, и откинул голову назад, на стену, чтобы посмотреть на Страйкера, затаившего дыхание при виде желтых глаз, окруженных узкой, кроваво-красной полосой.

— Они кормятся от меня. Полагаю, вы будете их следующим блюдом.

Страйкер был в замешательстве.

— Ты не даймон, и не аполлит. Питаясь тобой, ничего не получишь.

Он с горечью рассмеялся.

— Скажи им об этом.

Страйкер нахмурился, заметив тонкую черную полоску, охватывающую горло мужчины. Это был своего рода сдерживающий ошейник.

— Что ты такое?

— Я страдалец.

Несомненно. Мужчина выглядел более чем соответственно.

— У тебя есть имя?

— Джаред.

— Я…

— Страйкериус, но предпочитаешь, чтобы тебя называли «Страйкером». Ты ненавидишь богиню, которой служишь, стараешься убить ее единственного сына и требуешь возмездия для того, кто когда-то был человеком и убил твою сестру.

Страйкер застыл, когда это существо раскрыло его планы.

— Как ты узнал об этом?

— Я знаю все. Я ощущаю каждое биение сердца во вселенной, слышу каждый вопль о пощаде и чувствую каждую слезу боли.

И он пугал его до чертиков.

— Простите, — сказал Джаред. — Я делаю это с большинством людей.

— Делаешь что?

— Пугаю их.

— Ты можешь слышать мои мысли?

Я слышу их еще до того, как они у тебя появляются.

На этот раз он не говорил. Его голос громко и четко раздавался в голове Страйкера.

— Держись подальше от моей головы.

Джаред одарил его горькой усмешкой.

— Поверь, я бы с удовольствием. Там такой беспорядок. Но ты слишком близок ко мне физически, чтобы препятствовать этому. — Он ударил головой о каменную стену. — Только боль помогает держать твои мысли подальше от моей головы.

— Вот почему они бьют тебя?

Он одарил Страйкера холодным взглядом, говорящим «тупица».

— В основном, они делают это ради забавы.

Страйкер искренне почувствовал жалость к созданию, которому постоянно приходится испытывать абсолютные муки. Было в нем нечто, казавшееся хорошо знакомым, но до сих пор Страйкер не мог определить, что.

— Как долго они тебя здесь держат?

Джаред устало вздохнул.

— Медея идет.

Едва слова сорвались с его губ, как дверь открылась, показывая ее. Одетая в красную блузку и джинсы, она была великолепна. Ни один отец не мог бы просить о более совершенном ребенке.

Возможно, более любящем, но не более прекрасном.

Ее взгляд метнулся к Джареду, и на мгновение в нем вспыхнула симпатия, но быстро скрылась за стеной стоицизма. Взгляд Джареда при этом был злым и дерзким.

Она обратила свое внимание на Страйкера.

— Я сожалею о твоем нынешнем положении.

Джаред усмехнулся.

— Да, у нее полная корзина симпатии. Один взгляд на меня расскажет вам точно, насколько она глубока.

— Заткнись.

На нижней половине его лица появился кожаный намордник. Джаред зарычал, пытаясь резким движением освободиться от своих цепей или стянуть намордник, но тщетно. Его мышцы вздулись, пока он боролся со своими оковами.

— Это действительно необходимо? — спросил Страйкер у дочери.

Она проигнорировала крики Джареда и вопрос Страйкера.

— Тебе следовало бы больше беспокоиться о своем собственном благополучии.

— Почему? Ты собираешься убить меня?

— Уверена, матера воспользуется первой же возможностью, которую получит.

— Тогда почему я здесь?

Сложив руки на груди, она пожала плечами.

— Любопытство. Я хочу понять, откуда взялись мои силы и как лучше направлять их. Я знаю, что получила их не от матери… Она обладает сверхъестественными способностями, но не способна призвать вещи, которые могу призвать я.

Ее слова заинтриговали его. Какие именно силы есть у его дочери?

— Какого рода вещи?

Меня. Он услышал голос Джареда в своей голове.

Медея повернулась к Джареду и метнула энергетический заряд в его грудь. Он зашипел от боли, когда черный круг стал тлеть и прожигать его плоть. Все его тело напряглось и натянулось.

— Держись подальше от этого.

Страйкер скрипнул зубами, когда одинокая красная слеза боли скатилась по щеке Джареда. Как странно, что он плачет кровью. Страйкер никогда не слышал о подобном существе. Но независимо от того, чем он был, Джаред не заслуживал этого.

Страйкер пристально посмотрел на дочь.

— Ты знаешь, насколько я хладнокровен, но я всегда был против пыток. Или убей его, или освободи.

Она покачала головой.

— Моя мать никогда не допустит этого.

— Тогда оставь его.

— Тебе действительно не плевать на пытки, да?

— Да. Одно дело — напасть в гневе, другое — причинять боль просто так, ради удовольствия. Я солдат, а не трус.

— Ты называешь меня трусихой?

Он оглянулся на Джареда, который часто и тяжело дышал, чтобы справиться с мучительной болью, причиняемой раной. Его грудь продолжала тлеть, так как энергетический заряд все еще прожигал его кожу.

— Ты всегда должна давать противнику возможность бороться и победить. Пусть победит лучший. И если это не ты, тогда умри достойно.

Она выгнула бровь, прежде чем повернуться к другому заключенному.

— Джаред? Он лжет мне?

Она подняла руку вверх, и кожаный намордник исчез.

— Нет, — сказал он, его голос был неестественным и слабым. — Он живет по крайне своеобразному моральному кодексу.

Существо и его способности заинтриговали Страйкера.

— Что он такое? Твой персональный детектор лжи?

Она одарила его дерзкой улыбкой.

— Что-то вроде того.

Джаред презрительно усмехнулся.

— Почему ты не скажешь ему правду? Я твой комнатный песик, которого держат на цепи, чтобы он не писал на пол.

Она вновь вскинула руку вверх, и его намордник вернулся, закрыв лицо.

— Зачем ты толкаешь меня на это?

Джаред резко дернулся в оковах, прокричав нечто неразборчивое.

Его сила поражала. Страйкер даже заметил проблеск уважения к существу в глазах дочери.

— Вы, парочка влюбленных, все время так сражаетесь? — спросил ее Страйкер.

Она фыркнула.

— Я вовсе не сражаюсь с ним. Он всего лишь инструмент, который я использую.

— Каким образом?

Она не ответила.

— Матера говорит, что я должна позволить ей убить тебя за то, что ты бросил нас.

— Но?

— Я хочу понять, как ты мог оставить женщину, которую любил, и ни разу не оглянуться назад или раскаяться в этом. Меня озадачивает такого рода эгоизм.