Сегодня я увидела… - Делия Стейнберг Гусман

Чувства он заменил инстинктами. Его ужасает одна мысль о том, что кто-то может навязать ему нечто похожее на преданность, сострадание, нежность, сочувствие или любовь. Видя в любых взаимоотношениях между людьми не более чем простое взаимодействие клеточных систем, он предпочитает влечениям души влечения тела.

Он считает себя сильным, потому что умеет громко кричать и потому что открыто потакает своим инстинктам. Бесстыдство он называет храбростью, непонимание других – уверенностью в себе, отсутствие любви – умением владеть собой.

Его крайне редко увидишь одного; он панически боится одиночества, ибо оно может отворить наглухо запертые двери его внутреннего мира. Чтобы этого не произошло, он ищет общества точно таких же «стариков», которые гордятся теми же самыми представлениями, – и вместе они стремятся доказать, что так, как существуют они, должны существовать все.

Он занимается искусством (если это можно назвать искусством), которое не требует от него никаких усилий: не надо оттачивать технику, не надо упражняться долгими часами, не надо вкладывать в произведение никакого духовного послания, обращенного к другим людям. За неясными, причудливыми образами и формами он скрывает полное отсутствие творческого вдохновения и обвиняет других в том, что они «не понимают» этого искусства. Он предпочитает пронзительные звуки, случайным образом смешанные краски, бессмысленные формы, здания без фундамента, в которых нельзя ни жить, ни работать.

Он считает, что лучшая форма сосуществования людей – это «умеренная» свобода, или демократия, как он ее обычно называет, когда все имеют право говорить, что думают, – если, конечно, эти идеи не противоречат тому, что думает он сам. В общем, весь мир «имеет право» соглашаться с его концепцией свободы, которая ни к чему не обязывает его самого, зато налагает массу обязательств на «всех остальных» – это неопределенное выражение он относит к тем, кто будет работать, будет что-то делать, чтобы потом наш «старик» мог оценивать и критиковать все ими созданное.

Он предпочитает мнение подлинному знанию, ведь «знать» подразумевает «учиться», тогда как «иметь мнение» значит всего лишь «изрекать мысли». Итак, у него на все есть свое мнение, но едва ли он занимает активную жизненную позицию, поскольку уверен, что самое достойное занятие – искать недостатки в том, что создано другими. Принимаемые им решения всегда разрушительны по своей сути, он не способен предложить ни одной идеи, ведущей к созиданию и порядку. Одним словом, он находится на «детской» стадии развития мышления, как тот ребенок, который умеет только ломать игрушки, а потом плачет и просит родителей починить их.

«Старик» полагает, что Вселенная образовалась случайно и что с помощью математических формул и благодаря техническому прогрессу человек должен добиться полной власти над природой. Но мир как продукт случайности не вызывает у него ни малейшего восхищения, а тем более уважения, зато о себе самом он думает как о существе исключительном, которое невозможно ограничить рамками какого-либо определения, поскольку неопределимым является и сам Космос. И наш «старик» превращается в самодовольного спесивца. Он все играет и играет с машинами, как ему заблагорассудится, а они – хоть «старик» этого и не замечает – тоже творят что хотят. Он разбирается в самых сложных физических формулах, но давно разучился плакать от умиления при виде чудесных картин, которые рисует Природа.

Весьма неопределенны и переменчивы и его представления о религии. То он абсолютно ни во что не верит, и, когда в порыве религиозных чувств кто-то говорит, что у него ком подступает к горлу, «старик» считает, что у того воспалились миндалины. То он верит в великую пустоту, называет ее Божественной, стремится достичь ее с помощью таких же пустых медитаций, и тогда все остальное теряет для него всякое значение. Так он и идет по жизни – ничего не делая, не испытывая никаких чувств, ведь все равно «ничто не имеет смысла». Этим безволием он оправдывает свои недостатки и считает их вовсе не недостатками, а способом «подняться над всем», при котором очередной наркотик заменяет ему волю. Одним словом, он создает культ материи во всем многообразии ее проявлений и смеется над рассказами о душе, называя их старой сказкой для малышей.

Таким я увидела «старого человека». Он все бродит в своем мертвом мире, не замечая, что время его ушло и, чтобы вновь родиться, он должен вновь открыть глаза – но на этот раз глаза своей спящей души, своего внутреннего мира, который ждет Нового Человека.

… Нового Человека

Сегодня я увидела Нового Человека…

Этот благословенный образ явился мне из будущего – хотя и нес на себе отпечаток прошлого. Он побудил меня предаться мечтам о том, что когда-то было, а сейчас существует лишь подспудно, и о том, что появится вновь – появится неизбежно, очевидно и во всей своей чистоте.

Увидев его, я поняла, что Новый Человек вовсе не новый. Он такой же древний, как первые прообразы человечества, но в его вечно молодой душе живет вечная, неиссякаемая способность устремляться вперед, мечтать, открывать новые горизонты и отдавать все силы ради служения своей мечте.

Нового Человека нельзя назвать ни зрелым, ни молодым. Сила его в том, что он юн, подобно богам из древних мифов, подобно тем прославленным героям, которые отпили из олимпийского кубка Гебы и стали неподвластны течению времени и старению.

Я увидела в Новом Человеке нечто такое, что никогда не меняется, что источает аромат вечности и дает уверенность в настоящем, подлинном, – и в то же время услышала характерный пульс чего-то живого, сильного, энергичного.

И я поняла, что Новый Человек обладает этой живой силой, потому что он человек целостный. Ему чужда разделенность тела и души, он не склонен ни отстаивать интересы первого, ни игнорировать вторую. У него есть и душа, и тело, и они вместе делают его Человеком.

Если бы человек обладал одним только телом, он был бы похож на машину, на робота, запущенного в этот мир. Если бы у него не было ничего, кроме духа, он был бы подобен фантому, чему-то нереальному и бесплотному, окутанному туманностью мыслей. Но я увидела Но во го Человека совершенным, активным; его несомненно здоровое тело подчинялось высшему духовному началу и соответствовало ему.

Я убедилась в том, что Новый Человек тщательно заботится и о своей душе, и о своем теле. Он силен, здоров, красив, молод… И его внутренний мир так же гармоничен и совершенен, как и его внешний облик. Он разносторонне развит, поскольку понял, что высшие таинства познаются с открытой душой и ясным, спокойным умом; он выбросил из памяти пустые, бесплодные формы и обратился к осознанной мудрости, которая слилась с ним так же прочно и органично, как слита с телом самая маленькая его клеточка. Новый Человек постоянно познает самого себя, и этот ключ по закону аналогии помогает ему открывать двери Природы.

Утонченность чувств Нового Человека не может не удивлять, и он вовсе не холоден, как могло бы показаться. Напротив, он разумно соединил этическое и эстетическое древних греков: чем больше добра, тем больше красоты. Он чтит красоту и мораль; его взгляд сияет светом добродетели, она озаряет его движения, дарит величие и благородство каждому его действию. Он открывает все новые и новые горизонты своего сердца, он любит бескорыстно и не ставя границ своей любви – и делает все это по-новому, так, как может только Новый Человек. Эгоизм, это сорное растение, он давно уже выполол в саду своей души.

Так к чему же пришел Новый Человек с помощью разума и сердца? Я увидела, что он связал воедино свой опыт – опыт разума и души – и почтительно склонился перед таинством Космоса, открывая свою сущность неведомому божеству, приносящему свет из глубин бесконечности. Вера – неотъемлемая часть жизни этого Человека, стремящегося разгадать тайну жизни. Он знает: чтобы открыть ее, он должен искать новые источники силы, которые находятся за пределами его ума – ума, чья способность понимать явления ограниченна. Поэтому он развил в себе Веру, и я увидела могущество мистики Нового Человека.

Я убедилась, что Новый Человек знает, откуда пришел и куда идет. История не пугает, не подавляет и не тяготит его – совсем наоборот, она сопровождает его и дает советы. Он осознает свое настоящее и не отказывается от своей судьбы; он радуется серьезным достижениям и прилагает усилия, чтобы исправить собственные ошибки. Он не пассивен и не желает жить безмятежно, в поисках удовольствий, ибо Новый Человек научился выбирать и, сделав выбор, менять в соответствии с ним всю свою жизнь. Долг призывает его к действию, как сухая земля призывает воду.

Я увидела, как он сверкает, точно драгоценный камень, и ничто не может лишить его блеска. Но когда порой ветра судьбы покрывают его грязью, я вижу, как он омывается водами жизни и вновь сверкает чистотой, как в самом начале пути. Рядом с ним никогда не бывает темно, не бывает грязно, не бывает страшно. Его взгляд подобен мечу, а руки – словно плуг.