Morphine queen of my vaccine. Контрол-фрик против перверзного нарцисса: Игра Престолов или жалкая созависимость? - Мария Петровна Казакова (undine_su_menulio)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
___
Иногда мне хочется заорать людям в лицо: "Неужели вы не замечатете, что я вру вам всем в лицо? Постоянно, без просыха, всем. И вы все врёте, мы все врём, а я – первая среди лицемерок. Мы все врём, просто потому что а) такие правила, б) это выгодно.
Окей, я не говорю тебе, что твои прыщи отвратительные, просто потому что мне лень. А ты, думаешь, реально никто тут не замечает, что ты – гей? Да весь мир об этом шутит, и то лениво, настолько это очевидно. Думаешь, тебе искренне говорят комплименты? Девочка, ты зря сияешь, твоя кофта отвратительна, и даже если сегодня ты выглядишь, как кукла, то продавали бы тебя разве что в секс-шопе".
Общество устроено проще простого, и если какая-то информация просочилась, то с тех пор, даже если кто-то улыбаться тебе во все 84 зуба, всё равно каждый раз, пожимая твою руку, он будет думать: "Хех, а она даёт в жопу))00"
___
Как-то мне одна из самых близких подруг в универе внезапно сказала: "А ты уверена, что она – не вымышленный персонаж? Ведь я тоже её знаю – или, по крайней мере, вижу – и я не могу сопоставить то, что ты рассказываешь, с тем человеком, которого я вижу. Трудно поверить, что она может писать, говорить, поступать так! Ты уверена, что ты её не придумала?"
Конечно же, я не уверена.
___
Она – как неожиданный взрыв жизни посреди вымершего поля в клипе Alt-j – In Cold Blood (примерно 03:03). Среди мышей, огрызков, бесхозных игрушек, крови, бумаг, пыли, мусора, смерти она – глоток чего-то исконно и непреходяще живого.
___
Она как-то сказала: "Ты для меня – как бывшая жена. Вроде когда-то до этого нас что-то очень объединяло, но сейчас остались одни склоки и выяснения отношений". И это довольно точная формулировка, разве что "до" и "очень объединяло" никогда не было. Получается какая-то отношенческая "Загадочная история Бенджамина Баттона": если бы знакомство можно было начать сразу с развода, то это была бы наша история.
___
Она – мой маленький энергетический вампирёныш. Вампирёныш, у которого я уже всё знаю лучше, чем свои пять пальцев. Всё: форму зубок и челюсти, технику укуса, силу высасывания крови, ощущения от яда. Даже не представляю, как ей нужно теперь извращаться, чтобы меня задеть или удивить.
___
Русские и украинские песни – пространство, где слова "рано", "родной", "рана", "равно" могут звучать одинаково.
___
Наши отношения очень пошлые, как в "Госпоже Бовари". Каждый раз – неудачная попытка пошлого побега из пошлого мира. Каждый следующий шаг – очевиден. Иногда эта пошлость настолько меня вымораживает, что я визжу в своей голове ультразвуком в 50 000 Гц, потому что и я пошлая, и она пошлая, и это непереносимо.
___
«Ищу её сердце по схеме в инструкции:
Как входишь, налево, направо и прямо.
Она осторожна и бесконечно упряма,
Сторожевые собаки лают – цепи их рвутся!
И я бегу, натыкаюсь на генератор пощёчин –
Перегрыз провода, не сумел по-другому.
Видимо, забрёл в голову, судя по залу полупустому.
Вяжет во рту – синий провод был ядом намочен.»
(Дайте танк! – Нашёл (фортепиано))
___
Это единственный человек в моей жизни, которого хоть сковородкой бей по голове с размаху, всё равно не запомнит, что слово "притворяться" в смысле "прикидываться" пишется через букву ИИИИИ, господи твоя воля…
___
Она пытается мне каждый раз показать, что она вся такая независимая и сама себе пророк, но, на самом деле, она без меня тоже жить не может в каком-то смысле. "Жить не может" – не в плане обожания, а в плане эмоциональной зависимости. Каждые три-четыре месяца мы проходим по кругу: шутки-душевыворот-размолвка-молчание. В половине случаев, что логично, молчание прерывает именно она.
Это похоже на укус пресыщенно сладкого, чрезвычайно сочного персика. Первые две секунды ты наслаждаешься тем, как сок течёт по подбородку, и сладостью персика, но затем тебе становится отвратительно, ты отплёвываешься и выкидываешь остатки фрукта в мусорку. А потом ты ходишь-ходишь и думаешь, что, может, персик был не так-то плох, вот бы попробовать ещё раз, чтобы удостовериться в глубине вкуса.
___
Когда она только уехала, я напевала: "Знать бы хотя бы где ты, с кем ты, тепло ли там где-то на твоей планете; слать бы тебе конверты, как Кай – Герде: кубики изо льда – прямиком в никуда"9. Однако вот мы переписываемся посередине осени (прошло ровно два месяца с последней встречи) – и я понимаю, что ни мне, ни ей не интересно, как там дела и чем мы живём, чем мы дышим. Разговоры были похожи на: "Жива? Жива. Всё так же, как раньше? Да", – этого было достаточно, чтобы потом опять не разговаривать. Но при этом и без этого минимума-подтверждения было беспокойно и трудно.
___
Иногда у меня будто пелена спадает с глаз, и я вижу перед собой не её, а простого человека: не очень красивого, не очень умного, не очень свежего, не очень интересного, не очень нравственного, не очень доброго. Но потом родная пелена возвращается, и я думаю: "Фух, слава богам, всё вернулось на свои места".
Порой я смотрю на её инстаграм – точнее на её глаза на фотографиях в инстаграме, и я не вижу там глубины. Я будто спотыкаюсь обо что-то: не вижу ни мудрости, ни опытности, ни какого-либо живого интереса к кому-либо, кроме самой себя. И тогда я спрашиваю себя: "Ну почему она? Почему из всех людей университета мой внутренний мир считает, что, no matter what, действительно цепляться за дружбу стоит только с ней?" Я не узнаю от неё ничего нового, не получаю абсолютно никакой непосредственной материальной выгоды. В очередной раз открываю, в очередной раз смотрю, в очередной раз недоумеваю.
Иногда на моих глазах её лицо начинает обабливаться, и я вижу, какой она будет в 40-50. И мне страшно, потому что некоторые люди умеют взрослеть благородно, но не всем это дано, и нужно прикладывать чрезвычайные усилия, чтобы повзрослеть и состариться достойно. И меня приводит в ужас, что она ничего не делает для этого – хотя начинать, закладывать базу нужно уже сейчас.
Прикрываясь "я помру молодой", она
