Комната старинных ключей - Михалкова Елена Ивановна

Полина запомнила его слова и применила на практике. Просыпаться сразу стало легче. Главное, она больше не чувствовала противной вялости по утрам, когда руки болтаются безжизненными макаронинами, а пальцы не держат расческу.

Итак, без пяти семь. Умыться, застелить кровать. Пока впитывается крем, можно подойти к окну. Армен уже трудится в оранжерее – значит, день начался нормально. (Несколько раз Полина не обнаруживала садовника на привычном месте, и после этого все шло наперекосяк).

Семь пятнадцать: закрутить волосы в строгий пучок, тронуть ресницы тушью, чтобы не выглядеть красноглазым кроликом. С волосами вечно непорядок: пряди выбиваются, что с ними ни делай. Пытаться убрать их – все равно что причесывать одуванчик.

Семь двадцать пять: надеть платье, нырнуть в удобные туфли на невысоком каблуке. Полина поежилась от прикосновения шерстяной ткани к шее. Как будто кто-то дотрагивался до ее кожи рукой в варежке. Зато последние остатки сонливости растворились без следа. Теперь в один карман платья сунуть телефон, в другой – блокнот, и она готова.

Семь тридцать две: по коридору налево и вниз, и в дальнее крыло дома – туда, откуда доносится запах творожного пудинга, свежего чая с мятой, малинового варенья.

Полина вошла на кухню ровно в семь тридцать пять. Клара Ивановна уже собиралась уходить и стянула с головы косынку.

Эта косынка каждое утро поднимала Полине настроение. Она была расписана веселенькими поросятами, копиями Клары Ивановны: кругленькими, толстенькими и розовыми, как бутончики.

– Полина Аркадьевна, я все узнала: за торт просят двадцать тысяч, – сообщила повариха, поздоровавшись.

– Совсем с ума сошли! За что такие деньги?

– Вот и я то же самое подумала, – доверительно сказала женщина. – В два раза дешевле можно найти. Низкокалорийный, без всякого ущерба для фигуры.

– Ничего, – пробормотала Полина, помечая в блокноте, – пусть будет с ущербом. Главное, чтобы вкусный.

Повариха повесила фартук на крючок, придирчиво оглядела кухню: все ли чисто.

– Так я могу идти, Полина Аркадьевна? К двенадцати вернусь, как обычно.

– Да-да, Клара Ивановна, конечно.

– Всего хорошего!

Женщина ушла. Полина заглянула в столовую и убедилась, что стол накрыт для завтрака. Можно спокойно выпить кофе. Ковальский спустится через двадцать минут и останется доволен: все приготовлено именно так, как он любит.

Предыдущую повариху звали Верой. Широкоплечая болтливая баба постоянно опаздывала на работу и была неряшлива. Готовила она хорошо, но Анжей, спускаясь на завтрак и завидев ее, отчего-то всякий раз тяжело вздыхал.

Полина стала наблюдать за поварихой. И обнаружила, что Вера, пропустив автобус, без стеснения звонит Василию и требует забрать ее от станции на машине. Водитель подчинялся, не желая оставлять хозяина без завтрака.

Когда Полина окончательно убедилась в этом, она пришла на кухню.

– Вера, мне нужно с вами поговорить. Вы часто опаздываете, мне это не нравится.

– Так от самой Москвы электричкой еду! – жизнерадостно сказала Вера. – Как не опоздать-то? Бывает, промахиваюсь мимо автобуса.

– Чтобы не промахиваться мимо автобуса, можно ездить той электричкой, которая идет на полчаса раньше. Тогда вы будете все успевать.

– Ай, да ладно! И так все нормально. Каждый день завтрак готов по времени, как надо.

– Потому что вас привозит Василий, – спокойно сказала Полина. – Мне не хотелось бы, чтобы вы дергали его в шесть утра. Встречать вас не входит в его обязанности.

Повариха выкатила круглые голубые глаза.

– Так ведь если он меня подвозить не будет, мне придется пешком от станции идти! Я на это не подписывалась!

– Вот я и прошу вас, – терпеливо повторила Полина, – успевать на первую электричку. Тогда с автобусом не будет проблем. С вами ведь это обговаривали, когда принимали вас на работу?

Лицо Веры выразило: «ничего не знаю, ничего не помню».

– Обговаривали, обговаривали, – заверила Полина. – Поэтому давайте условимся так: больше никаких опозданий.

– Ну, хорошо, – пожала плечами Вера.

– С завтрашнего утра, – настойчиво сказала Полина. – Вера, если вы еще раз опоздаете, я вас уволю. И не думайте, что я шучу.

– Да ради бога! – огрызнулась Вера.

На следующее утро она, конечно, опоздала.

Вера рассуждала так: от поварихи требуется одно – вкусно готовить. А уж во сколько она приходит-уходит – дело второе. Чай, не в тюрьме, чтобы по звонку прибегать. А Василий у хозяина и за водителя, и за дворника, и за помощника на все руки. Не переломится, если проедет с утра до станции и обратно. Иначе зачем его держать, дармоеда!

Девчонку-экономку Вера твердо решила поставить на место. Уволит она ее, вы подумайте! «Я тебе еще покажу, кто кого уволит, – злорадно думала женщина. – Таких, как ты, головастиков – пруд пруди, а вот хорошую повариху попробуй отыщи! Да еще такую, чтобы согласилась ездить в этот медвежий угол».

Вера любила скандалы. Прежде она работала в большом коллективе муниципальной столовой и могла отвести душу, не отходя от плиты. А у Ковальского что? Пришла, приготовила завтрак-обед-ужин – и «до завтра, Вера Игнатьевна, спасибо вам большое». Что за люди! Скушные, одним словом. Если бы не общественный транспорт с его склоками на пустом месте, Вера совсем захирела бы в тоске.

С появлением Полины она начала предвкушать стычку. Девчонка-то не из тех, кто умеет договариваться по-хорошему. Принципиальная, по очкам видно! Значит, будет Вере и развлечение, и отдых для души.

Утром, выйдя из машины Василия, повариха сразу заметила экономку. Та стояла в дверях, ждала ее. Вера заохала, всплеснула руками и засеменила к дому, внутренне ухмыляясь: ну-ка, попробуй, отчитай меня!

«Вот я, такая несчастная, тороплюсь к тебе, – было написано у нее на лице. – Уже немолодая женщина, не очень здоровая… Неужели у тебя, сопливой девицы, хватит совести меня отругать?»

– Виновата, виновата! – громко покаялась Вера, подходя. – Чуточку совсем проспала. Так устала вчера, так устала… Я ведь еще по вечерам работаю. А что делать? Выживать как-то надо!

– Здравствуйте, Вера, – сказала Полина. – Я вас увольняю.

Повариха остолбенела.

– Ваши вещи на кухне, – продолжала экономка. – Деньги сейчас получите.

– Как это?! – воскликнула Вера, приходя в себя. – Ты что же это говоришь?

Девушка пожала плечами.

– Я предупредила вас вчера, чтобы вы не опаздывали.

– Да кто ты такая, чтобы меня предупреждать? – заорала Вера, покраснев. – Ты здесь без году неделя, ничего не знаешь! Сюда никто, кроме меня, из Москвы таскаться не станет, дураков нет! Ты ж сама потом приползешь и будешь упрашивать, чтобы я вернулась!

Ее мощный голос разносился по всему саду.

– Вера, достаточно, – попросила Полина. – Перестаньте кричать: вы разбудите Анжея.

– А пускай! Пускай он спустится, и я с ним поговорю! – бушевала повариха. – Анжей Михайлович! Анжей Михайлович!

– Еще раз крикнете, и я вам устрою неприятности, – мягко пообещала экономка.

Очень мягко. Так мягко, что Вера посмотрела на нее – и осеклась.

Выражение лица девчонки не оставляло сомнений, что действительно устроит. «Василия вызовет, – сообразила Вера. – Нажалуется ему».

В глубине души она боялась водителя. Использовала без стеснения, но боялась. Рожа свирепая, руки как грабли, а за прерванный сон хозяина глотку перегрызет. Зря она подняла крик.

Вера попыталась зайти с другой стороны.

– Слушай, это последний раз! Будь человеком! Ну, опоздала, с кем не бывает. Больше не буду, вот те крест! Пешком от станции пойду! На коленях поползу!

Вера истово перекрестилась, с силой ударяя себя в грудь.

– Будете, Вера, – со вздохом сказала Полина. – Вы по-другому не умеете.

Повариха поняла, что спорить бесполезно. Девица стояла насмерть.

– Посмотрю я на тебя через неделю, – прошипела она. – Когда тебя саму пинком под зад отсюда вышвырнут! Домоправительница хренова.