Париж встречает дождём - Людмила Дюбург

Больше давиться было нечем. Съели весь хлеб. Выпили первые «карафы»[16] с вином. Обсудили все новости. Сравнили Эйфелеву башню с Останкинской. Вступились за последнюю: «наша выше».

А главное блюдо не несли. Вера поняла, что час пришел. Вытащив нарезанные в Москве бумажки с написанными на них фразами, она попыталась найти в их числе подходящую, но кто же мог предположить, что понадобится, как в советской столовой, требовать принести второе и побыстрее. Нужной бумажки не оказалось.

Выручил «Жан Габен» – так Вера окрестила для себя Петра Евгеньевича Королева, высококлассного специалиста по Франции, которого в начале 90-х нередко приглашали консультантом на российско-французские предприятия. Большой, мягкий, элегантный – он, как потом выяснится, сыграет не последнюю роль в открытии известного водочного завода, носящего старинную русскую фамилию. Королев прекрасно знал французский, а также юморные истории, анекдоты:

– Господа, если вы сидите в «бистро», это не означает, что все должно быть быстро-быстро. Кстати, а вы знаете, мадемуазель, откуда во французский язык пришло это слово? – «Жан Габен» обратился к сидевшей рядом Олечке Власенко. Олечка ответила, что учительница по французскому в школе говорила.

– О-о! Как мило. Похвально. А сколько же вам лет, милая барышня?

– Ля фамм н’а па д’аж[17], – Олечка, слегка порозовев, произнесла эту фразу с достоинством настоящей парижской куртизанки. Власенко-старший, горделиво окинул взглядом сидящих за столом: знай наших! Сам он, по собственному признанию, помнил несколько слов по-немецки: «зер шлехт», «зер гут» и «натюрлих». Как покажет практика, Власенко неплохо с ними управлялся, периодически, для разнообразия, меняя в слове «зер» первую букву, а «натюрлих» употребляя буквально. Натурально.

Щуплый официантик, выходец из бывших французских колоний, подал наконец второе: мясо на косточке, называемое «котлетт». Посмотрев на Королева, побежал шептаться с шефом, после чего принес ему еще одну порцию. Худосочный Рославлев тоже запросил добавки, предварительно справившись по-английски: платить за это надо?

– Non, non, – мулат порадовался, что наконец-то эти неулыбчивые русские подобрели, и побежал за «карафами».

Мысленно Вера похвалила себя за находчивость: это она поставила перед Снежаной вопрос о дополнительных бонусах, учитывая, что оговоренная численность группы реально получилась почти в два раза больше. Сбивать цену Снежана категорически отказалась, но вина и добавки обещала – знала, чем русских купить!

Народ разомлел, разговорился, мулатик носился как оглашенный, Синиша старался, после Брамса перейдя на Шопена. Первый день в Париже, такой стрессовый в начале, набирал обороты и превращался в праздник.

– Простите, – металлический тембр голоса перекрыл вальс Шопена, а заодно стук вилок, ножей, стаканов и повис в воздухе.

– Я. Не ем. Мяса. И я. Об этом. Предупреждала. Я. Ем. Рыбу. – Панова – а кто же еще? – повернулась в сторону Веры.

Ольга Ивановна Точилина, врач, милейшая женщина, с сочувствием посмотрела на Веру Сергеевну. На какое-то мгновение та просто кожей ощутила симпатию людей, находившихся в ресторане.

Про то, что Панова не ест мяса, «Эсперанс-тур» был предупрежден. Виолетта отправляла факсы из далекого Владивостока: «Верунь, не забудь про рыбу для Пановой». «Эсперанс-тур», в свою очередь, слал факсы в Париж: «Chers partenaires, n’oubliez pas, s’il vous plaît, de prévenir le restaurant qu’une de nos touristes ne mange pas de viande, elle ne mange que du poisson»[18]. Вера была уверена, что Снежана предупредила ресторан. И все же на каком-то отрезке тысячекилометрового передвижения факсов с информацией о том, что некая ВИП-персона из русской группы не употребляет мясо, произошел сбой.

– Да, разумеется, я все помню, сейчас выясню, – когда Вера вошла на кухню ресторана, шеф-повар понял по ее лицу тотчас же: случилось что-то ужасное.

– Qu’est-ce qu’il y a?[19] – спросил он придыханием, почти полушепотом, вообразив, наверное, в эту секунду всевозможные варианты: кто-то доелся «котлетт» до смерти, теперь у него будут проблемы, а скандал выльется в международный.

– Poisson, poisson[20] – конечно же бумажки с нужной фразой не было, но обозначить суть Вера сумела, собрав всю свою эмоциональность.

– Оh! Pas de problèmes![21] – повар широко улыбнулся – у него, видимо, отлегло, – и жестами заверил Веру, что сейчас все сделает: «Будет вам рыбка и большая, и маленькая».

Вера вернулась на место:

– Все нормально, они в курсе. Просто на приготовление рыбы понадобилось чуть больше времени. Сейчас принесут, – сказала она Пановой.

– Интересно, что это за рыба, которую готовят дольше, чем мясо, – Рославлев имел ум аналитический, этого уж не отнимешь.

– Ничего удивительного, во Франции любят мясо с кровью, чуть припущенное, не пережаренное, – заметил Королев.

Вера поблагодарила взглядом «Жана Габена». В отношении же зануды Рославлева она пыталась бороться с собой, говоря себе в сотый раз, что не имеет никакого морального права даже в мыслях критиковать клиентов.

Да, Джеймс Энсор… Хорошо, что ты умер. Будь ты рядом, мог бы выдать серию масок, отражающих ее самые темные мысли. Но так ли прав ты был, Энсор? Может, ты, дорогой Джеймс, не учел, или попросту забыл, или не подумал, или не хотел думать и признать очевидное – люди, они ведь черно-белые. В этом-то прелесть. Ты нам показал черное, потому что белое – неинтересно. И тем самым ты привлек к себе внимание. Так, может быть, втайне, ты хотел славы? Маска «желание славы» – она какая? Черная или белая?

Философствовать о человеческой породе, видимо, приятнее, когда с ней соприкасаешься по минимуму.

Пановой подали дораду. Она. Ее. Съела. Ей. Она. Понравилось.

После ужина наступило, наконец то, что в туристской программе называется – «свободное время». Вера ждала этой минуты. Не потому, что ей надоели туристы, как раз напротив – она начинала их любить. Понимать, привыкать к ним. Но она устала. Физически и морально. Ей хотелось только одного: спать. Спа-ать. Спа-а-а-ть… Спа-а-а-а-ать…

Наутро, спустившись в ресторан на завтрак, окинув взглядом присутствующих, Вера тут же вычислила «пропажу бойца»: Кости не было. Так, день начинался с потерь.

– Вера Сергеевна, вы не волнуйтесь, все в порядке, просто Костя вчера перегулял маленько, – по секрету сказала Светик. – Он в номере спит.

– Хорошо, что в номере, а не на улице.

– Так тут на улице тоже спят, я сама видела. Завернутся в одеяло и дрыхнут. Главное, их не трогает никто.