Приключение разряда XXXL (СИ) - Макуш Тиана

Господи, это было настолько безумно сладко, что даже боль в уставших мышцах на некоторое время отступила. Ненадолго. Первый отодвинулся (эх, получится ли имя узнать-то?.. хотя вроде как происходящее позволяет), но почти сразу задрал её ноги себе на плечи, слегка опираясь на колени и освобождая полный доступ к уже пульсирующей дырочке. Почти согнутое пополам тело резко напомнило, что оно, вообще-то, болит ещё с ночи, но Вика лишь судорожно вздохнула, когда скользкий член осторожно, медленно, не неумолимо втиснулся внутрь.

По идее, после столь активной ночки, мышцы ещё должны быть податливыми. Так оно и оказалось. Обильно смазанный член скользнул в неё с лёгкостью, что нисколько не облегчило саму ситуацию — по низу живота словно кипятком плеснули, и в первый момент она замерла, сжалась, но когда ей засадили до упора, заорала и выгнулась, не понять каким образом приподняв весьма тяжёлого любовника.

— Какая горячая девочка… И громкая. Люблю громких. Давай.

И подался назад, а потом ударил изнутри, снова входя на всю длину. И Вика дала. Так дала, что ей почти сразу зажали рот, скинув одну ногу с плеча для удобства. Зато вторая так и осталась задранной, зафиксированная жёсткой хваткой. Теперь сквозь крепкую ладонь прорывались только полузадушенные хрипы и вой, а Вика вдруг вспомнила, что руки у неё в этот раз не связаны. Сопротивляться? Вовсе нет, она просто вцепилась пальцами в каменно-твёрдые плечи (блин, косая сажень, натуральная!) и каждый раз, на каждом выпаде, впивалась во влажную жаркую кожу ногтями. Не особо длинными (издержки профессии), но исцарапать любовника это ничуть не помешало, как потом выяснилось.

Спустя какое-то время тот приподнялся сильнее, поднимая и многострадальные викины нижние девяносто, и, не переставая резко вбиваться, прижал пальцем пульсирующий клитор.

Воздуха не хватало, несмотря на освободившийся рот. Голова кружилась, как с жёсткого перепоя (хоть и было такое всего раз несколько в жизни). Клитор терзали нестерпимо горячие и умелые пальцы, разгоняя болезненный пожар снизу по всему телу. В какой-то момент градус напряжения достиг такой точки, что Вику снова выгнуло, как раз навстречу особенно сильному выпаду крупного члена. Она забилась в судорогах оргазма, насаженная на горячий кол, перед закрытыми глазами взрывались сияющие кляксы, а из груди рвался протяжный крик болезненного удовольствия.

Когда оргазм схлынул, Вика безвольно обмякла, не сразу понимая, что твёрдый кол внутри никуда не делся. Чёоорт… Её любовник что, не кончил? Подозрения почти сразу подтвердились, когда первый выскользнул из неё, но даже не подумал додрачивать, а перевернул на живот, затем подтянул к себе задницу, снова вломился в дрожащее киселём нутро (слава богам задний вход, кажется, не собирался задействовать) и только потом поднял остальное тело, прижимая спиной к животу, обхватывая шею локтевым захватом и ещё поперёк живота, ибо коленки Вику точно не держали.

— Ещё немножко маленькая. Ты улетишь, обещаю.

А это что такое тогда было? Она ведь уже получила нереальное по силе удовлетворение. И сейчас тянуло только свернуться в комок, или, наоборот, распластаться морской звездой, и чтоб тебя нежили и ласкали. А не вытрахивали остатки мозгов. Но у Вики получилось только жалобно захныкать и вцепиться слабыми пальцами в скользкую, влажную кожу на предплечье, прижимающем горло.

Сил снова орать не было, и на каждый — мать его, резкий, сильный, отдающий кипящей болью — выпад она только слабо вскрикивала и всхлипывала. И погружалась в странное, мутное, но сладкое полузабытье. Чувствуя себя вещью, которой пользуются для удовлетворения, совершенно не интересуясь её на это мнением. Чувство оказалось неожиданно приятным и… расслабляющим. Ей не надо было думать и за что-то отвечать. Просто подчиняться. И получать удовольствие, пусть и пополам с болью. Но не сильной же, да и менялась она — во что-то невероятное, притягательное и мозговыносящее. Отступала, сплетаясь с тем самым удовольствием, и переплавляя саму Вику во что-то новое. Или, вернее, обновлённое.

Любовник задвигался сильнее и резче, вцепился пальцами в волосы, разворачивая голову и впиваясь в губы. Крадя и так невеликие крохи кислорода. Последний выпад, дрожь глубоко внутри, тихий стон, и Вика уплывает в мягкое, тёмное и сверкающее, дарящее непонятное, но несомненное удовольствие. Да, улетает…

(1) поклали — именно так! Это не ошибка, а разговорно-нарочитое искажение слова.

Глава 3. Ромашка с сюрпризом

Егор безумно скучал. Вернее даже не скучал, а правильнее сказать маялся.

Сестрёнка, Надюшка(2), заботе о которой он посвятил последние десять лет жизни внезапно выздоровела с помощью животворящего ху… хм, всепобеждающей силы любви, а он остался вроде как без цели в жизни и в тоскливом одиночестве.

Нет, так-то оно и слава богу, что сестра наконец оправилась от памяти об ужасном прошлом, оттаяла, расцвела, но главное — снова в стадии ремиссии и не пугает своими приступами, не держит в постоянном напряжении от их ожидания. Правда-правда, он за Надюшу безумно рад. А ещё больше рад, что не успел этому её Серёге ноги повыдёргивать за все фортеля поначалу. Полезным мужик оказался, да и сестру искренне любит, а иначе он бы придумал, как по-тихому от помехи избавиться.

И да, пусть он тогда, год назад, отпустил ситуацию, позволив Наде сближаться с зацепившим её человеком (а зная сестру как облупленную, он сразу это заметил и безумно обрадовался — на фоне-то её обычного страха перед мужчинами), но скрытое наблюдение ещё долго не снимал, опасаясь, что Сергей может причинить вред. Пусть даже не из злого умысла, а по неосторожности. Но ничего, обошлось. И сестрёнка стремительно стала меняться. К лучшему, разумеется.

Вот только двое голубков счастливы вместе уже почти год, а он… продолжал жить по инерции. Своя компания, достаток, позволяющий иметь шикарный загородный дом (а также с недавнего времени и квартиру в хорошей новостройке) и крутую тачку, связи — а для чего всё это? Самоцелью богатство для Егора никогда не было. Сначала хотел вылезти из нищеты после-девяностых (и семью, конечно, вытянуть), а когда всё более-менее начало налаживаться, случилась беда с сестрой. И снова деньги нужны были не просто так, а на врачей, лекарства, присмотр. Потом, когда Надя более-менее начала приходить в себя после похищения, просто жил для неё, чтобы она ни в чём не нуждалась.

Потому что виноват, потому что всё случилось из-за него.

Да ладно деньги! Он в Тему полез только чтобы Надюше полегчало, хотя не сказать, что ему прям нравилось подставляться под плеть. Но ради неё научился терпеть, а потом и смог принять, даже получая некоторое удовольствие. Не от самих ударов, от осознания, что хоть так искупает свою вину перед самым дорогим и родным человеком. Даже с матерью он никогда не был настолько близок, как с обожающей его с раннего детства сестрёнкой.

От чувства неприкаянности он продолжил ходить в пару БДСМ-клубов, но сильно глубоко не погружался. Да, ему нравилась покорность партнёрши в постели, нравилось управлять чужим телом (исключительно ради обоюдного удовольствия), нравился грубый секс, ладно, ещё кое-какие практики и элементы отношений тоже привлекали, но не настолько, чтобы назвать себя Доминантом полноценно. Вот Надюшка, та да — как ни удивительно подобное с её-то прошлым, — и Домина и Топ. Хотя сестра предпочитала неброское, но довольно всеобъемлющее «Верхняя» и сама как раз Доминой себя не считала. Но со стороны-то виднее. Ну а он… Тоже Верхний, но немного по-другому. И не садист, кстати. Почти.

Не зря Надя тогда погрузилась в Тему — это помогало отвлекаться, расслабляться, и вообще жить дальше. За последний год он познакомился со многими людьми, в том числе и с Юрой. У того была небольшая фирма по организации разнообразного досуга в Питере — исключительно для людей хорошего достатка. Абсолютно легальный, приличный бизнес… за фасадом которого скрывалось кое-что менее легальное и уж точно неприличное.