Кучер - Евгений Кукаркин

- Я сейчас с ним поговорю. До завтра... Ларин.

Неля смотрит на меня большими глазами.

- Неужели пригласил в институт?

- Да.

Она обнимает меня.

- Может все и уладиться?

- Конечно. Неужели когда ты за меня за муж выходила не верила в это?

- Мечтала, - честно признается она. - Ты так быстро меня обворожил, что я потом только пришла в себя и стала бояться, а вдруг...

- Все будет хорошо, поверь.

Нелю я впервые увидел на стройке пять месяцев назад. Тоненькая, хрупкая девушка спустилась с крана и с усмешкой уставилась на меня.

- Ты случайно не чокнутый?

- С чего это ты взяла?

- Зачем Сеньку в раствор толкнул?

- Случайно.

- Знаю я это случайно, опять спорили.

- Ну что ты, мы доказывали друг другу одно и тоже, - улыбаюсь я.

Она тоже начинает улыбаться.

- Меня звать Неля.

- А меня Сергей.

- А Сенька мой брат.

Теперь сел я. Хорошо рядом раствора не было. В этот день я уломал ее пойти вечером со мной в кино, а потом массированной атакой поразил сердце восемнадцатилетней крановщице и через месяц свел ее в ЗАГС. После этого фамилия моя стала Ларин.

В ректорате меня ждали. Главный инженер проекта сидел рядом с седеньким старичком.

- Вот про него я и говорил, - кивает на меня главный старичку. - Бог математики. Посмотри его расчеты.

Он протягивает бумаги исписанные мной вчера. Старичок читает и кивает головой.

- Толково. Мне уже про вас Константин Ильич прожужжал уши. Я знаю, что вы были осуждены и знаю как мне попадет, когда об этом будет известно наверху, но слава богу, в отдел кадров прислали хорошего мужика, фронтовика и думаю мы вас отстоим. Так Дмитрий Константинович?

- Сейчас к нему и пойдем вместе.

- Хитер. Ладно, сейчас и пойдем. Давайте ваш диплом и паспорт.

Он долго рассматривает документы.

- Здесь Петров, здесь Ларин, здесь свидетельство из ЗАГСА. Посидите в приемной Сергей Михайлович.

Меня вызвали уже в отдел кадров через два часа. Хмурый парень без левой руки, бросил мне анкету на стол.

- Заполняйте бумаги. Грех на душу беру, но если бы были заполнены вакансии, ни за чтобы не взял.

Я заполняю анкету. Он ее просматривает.

- Завтра на работу к восьми часам.

- Как к восьми? Я же еще не уволился со старой работы.

- Константин Ильич оформит переводку. Идите.

Так я стал преподавателем кафедры математики.

1950 год.

Пробиваюсь через толпу студентов и тут среди молодых лиц мелькнула знакомая физиономия, навстречу мне шел Черненко. Так же сухощав, губы сжаты, глаза провалены, на нем уже не френч, а черный костюм. Увидел меня и остановился как вкопанный.

- Иванов?

- Привет Черненко. Что ты здесь делаешь?

- Я? Учиться пришел. Вот... на заочный... А что здесь делаешь ты?

- Преподаю.

- Как же ты... Ведь ты был... там.

- Сейчас я здесь. И как видишь, опять жив. Не везет тебе.

Кучер глотает слюну и поспешно пытается сказать.

- Я надеюсь, что время сделало тебя более мудрым. Давай не будем о прошлом. У всех были ошибки, я был виноват..., многие были виноваты, но мы пережили многое и самое важное наша страна выдержала такую жуткую войну и победила. Теперь на... на... пепе...лищах строим города, деревни. Наша первейшая задача...

- Постой. Кем ты сейчас работаешь?

- Заведующим отделом пропаганды и агитации в ЦК ВКП(б) Молдавии.

- Высоко подскочил. Заместитель Брежнева что ли?

- Зам не зам, однако помогаю ему во всем.

- И как же ты добрался до такого поста и остался совсем безграмотным? Твоя речь по прежнему набита цитатами..., ни одной своей мысли.

Тонкие губы недовольно кривятся.

- Ты не прав. Я все время учился.

- И хочешь сказать, что окончил десять классов? Кто же тебя учил?

- Что ты ко мне привязался? Имею аттестат об окончании и кому какое дело, в какой школе его получил.

- Значит теперь пришел получить высшее образование и даже в педагогический институт. Думаешь здесь будет легче?

- Ничего не думаю..

- Ну что же, учись. Трудитесь, студент Черненко, я сам буду принимать у вас экзамены.

Теперь у него губы сжались. Я нагнулся к его уху.

- Есть другой вариант, накапать на меня органам, и все, экзамены будет принимать другой. У тебя уже опыт есть. Но в этот раз, я обнародую и расскажу твоим товарищам по партии, как ты расстреливал нищету в Хоросе и теперь прячешь свое прошлое, пытаясь убрать свидетелей.

Кучер отшатнулся от меня.

- Ты... ты... псих, Иванов.

- Постой, это еще не все. Я собирал сведения, люди из Хороского отряда и Джаркентского эскадрона еще живы, их осталось немного человек пять- шесть, ты не всех отправил на тот свет, не всех успел заложить... Я с ними имею связь и если с кем либо из нас ты повторишь, то что сделал в 1935 году, то мы договорились, все бумаги о тебе послать Сталину и Берия. Так что перевари все, зав отделом ЦК по пропаганде.

Черненко с ужасом смотрел на меня. Я не стал больше с ним больше говорить и пошел дальше по коридору.

Экзамен по математике у Кучера принимал я. Это был самый чудовищно безграмотный студент. Он застрял на уровне учебы на погранзаставе. Выше дробей так и не поднялся. С удовольствием вывел в его зачетке "неуд."

Прошел месяц и наш вуз посетил первый секретарь ЦК ВКП(б) Молдавии товарищ Брежнев Леонид Ильич. Он интересовался развитием науки, подготовкой студентов, беседовал с преподавателями и молодежью. После в кабинете ректора, по его просьбе, остался я и сам ректор.

- Друзья, - начал Брежнев, - я хочу с вами побеседовать о некоторых наших товарищах, очень нужных стране, нашему народу, видных деятелях партии, которые в свое трудное молодое время так и не могли получить высшего образования. Им действительно сейчас тяжело, повседневная текучка работы не дает как следует подготовиться. Они учатся у вас и хорошо бы им помочь. Я говорю о товарище Черненко.

- Помочь, как? - спросил я.

Брежнев смущенно потер руку.

- Ну... вообщем, подготовить их так, чтобы они могли хотя бы сдать экзамены.

- Но он же все время занят, вы же сами говорите.

- С этого дня он будет отрывать от работы несколько часов и будет серьезно заниматься с вами.

- Я думаю, - проскрипел мой ректор, - что товарищ Ларин постарается помочь студенту Черненко.

- Вот и хорошо.

На этом визит высокого гостя закончился. Он все похвалил и пообещал выделить деньги на постройку общежития.

1955 год.

Два года как умер Сталин, расстрелян Берия, вызван в Москву на повышение Брежнев, только Кусчер по прежнему застрял на своем посту. Перед отъездом в столицу Леонид Ильич неожиданно позвонил мне домой.

- Сергей Михайлович, - гудел он в трубку, - я по поводу Черненко. Слышал, что у него большие нелады с математикой. Тут меня вызывают в Москву, а там в аппарате ЦК есть вакантные места и я хотел бы чтобы Константин Устиновичу оказался там, но... пришлось его предупредить, что пока не получит диплома о высшем образовании, больше на повышение не пойдет.

- Это очень хорошее решение, Леонид Ильич.

- Помогите ему.

- Хорошо.

Он сидит передо мной на парте и отчаянно потеет. Простейшие задачи ему не по силам, зато тянет за счет памяти. Выучил все формулы по интегралам и дифференциалам, можно даже не проверять то что подготовил, прямом как с листа книги пишет доказательства и теоремы. С натяжкой ставлю ему "УДОВ" и вижу, что лицо его дергается, пытаясь подавить торжество улыбки.

Оценки у него в зачетке не ахти..., все удовлетворительно, кое где мелькнет волшебное "хор." Зато по истории партии жирная "отл."

Я сам вручаю ему диплом на торжественном вечере.

- Поздравляю Константин...

- Устинович...

Да он на радостях обнаглел. Стараюсь поставить его на место.

- Товарищ Черненко. Вы серьезно потрудились, чтобы получить эти корочки. Надеюсь, что это пойдет вам на пользу и способствует вашему продвижению.

- Спасибо.

Лицо напряжено, а глаза полные ненависти сверлят меня. Он не выступил с ответной речью, а тихонечко смылся.

Дома меня встречает дочка, ей четыре года.

- А где мама? - спрашиваю ее.

- Ушла к врачу, - важно отвечает маленькое создание.

- А зачем?

- Это тайна, - шепотом отвечает она.

Неля приходит и долго прячет голову на моей груди.

- Что-нибудь стряслось?

- Да. У нас будет еще... маленький.

Я заглядываю ей в глаза и целую в губы.

- Ласковая, ты моя...

После получения диплома, Черненко вызвали в Москву.

1979 год

Я давно на пенсии, почти семьдесят лет. У меня дома в туалете на стенке бумага о моей реабилитации. Когда сажусь на стульчак, ехидно смотрю на нее.

- Зачем ты повесил ее там? - спрашивает Неля.

- Я просрал десять лучших лет, эта бумажка подтверждает это.

- Дурень, ты.

Дети разлетелись, завели свои семьи и иногда подкидывают нам с женой внуков, чтобы не очень скучали.

В начале августа мне позвонили домой из КГБ и предложили подъехать к ним, поговорить о моей прошлой жизни. Как президенту подали к дому черную "волгу" и отвезли в управление. Моложавый генерал-лейтенант принял весьма хорошо, с бутылкой коньяка и крошечными бутербродами. Мы с ним говорили об урожае в Молдавии, о погоде, о моих книгах, но я чувствовал, что серьезный разговор впереди.