Обнаженный мишка - Кейт Бакстер

— Потребовала тебя? — спросила Лия с недоверчивым смешком. — Ты говоришь так, будто я должна знать, что это означает. Ты понимаешь, насколько сумасшедше это звучит?

— Ты скоро поймешь, Лия. Мне многое нужно тебе объяснить, и у меня чертовски мало времени, чтобы сделать это. — Макалистер дышал ему в затылок и требовал, чтобы он немедленно тащил свою задницу в Лос-Анджелес. Одна вещь была бесспорной: он не сдвинется ни на проклятый дюйм, пока отношения между ним и Лией не буду улажены. — Доверься тому, что ты чувствуешь. Тому, что ты знаешь верно. Ты моя. Ты отдала мне себя в тот момент, когда взяла меня за руку и сделала меня своим. Скажи, что ты не хочешь меня, Лия.

Он позволил пальцам пробежаться по ее ключице, к бледному горлу.

— Скажи мне, что ты не чувствуешь меня каждой микроскопической клеткой твоего тела. — Его пальцы коснулись места, где чувствовался ее пульс. Его большой палец скользнул по алмазному гвоздику, который украшал мочку ее уха, и она вздрогнула. — Скажи мне, что ты не хочешь, чтобы я раздвинул твои бедра и трахнул тебя прямо здесь на твоем столе. Что ты не хочешь, чтобы мой член оказался настолько глубоко в тебе, и ты не будешь знать, где кончается твое тело, и начинается мое. — Она закрыла глаза, и Кейд прижался ртом к ее уху. — Скажите мне, что твоя киска не болит по мне. Скажи мне, что твои трусики не промокли насквозь, и ты не готова ко мне, тогда я уйду прямо сейчас.

Его член пульсировал у ширинки. Он был так тверд, что это было больно. Аромат желания Лии цвел вокруг него, опрометчивая сладость опьяняла его. Хныканье слетело с ее губ, такое тихое, что если бы Кейд не обладал сверхъестественными способностями, он, возможно, пропустил бы его. Лия выгнула спину, и ее грудь задела его. Он хотел сорвать с нее одежду, разложить ее на столе, и трахать до тех пор, пока каждая унция отчаяния, наполняющая его легкие, не испарилась. Кейд сжал горло Лии, и провел большим пальцем вдоль ее челюсти. Он дрожал от сдержанности, его жажда взять ее почти лишала всякого здравого смысла.

— Скажите мне, что ты не хочешь меня, Лия, — пробормотал возле ее рта. Сжав челюсти, он рыкнул, — Скажи это.

— Ты бросил меня. — Она не открывала глаз, ее голос дрожал. — Я открыла свои чувства, а ты назвал меня испорченным ребенком. И ушел.

Слова жалили. Но даже после всех этих лет, она не могла понять, почему он ушел? Лии было четырнадцать, еще ребенок, когда она открыла ему свои чувства. Настолько храбрая, настолько смелая, дьявольски наглая даже тогда. А Кейду в то время было двадцать один. Когда все его друзья уехали из дома в колледжи, он остался. Из-за Лии. Из-за чувств к ней.

Он уехал потому, что должен был. Потому что не мог справиться со своими эмоциями. Потому что девочка была так юна, и он не имел никакого права делать с ней те вещи, которые хотел. Теперь, тем не менее, он понял. Он знал то, что его бабушка и Лоуренс подозревали все это время. Лия была его. Она всегда была его, и он не собирался больше жить без нее.

— Ты знаешь, почему я ушел, Лия.

Она открыла глаза. Ясные синие глубины потемнели от гнева.

— Ты был трусом.

Она могла попытаться навязать ему все, что она хотела. Ничего, что она могла сказать, не оттолкнуло бы его сейчас.

— Я был трусом, — признался он. Его хватка на ее горле ослабла, и он продолжил ласкать ее челюсть большим пальцем. — И дураком. Это ты хотела услышать? Что я был неправ?

— Слишком поздно. — Слезы появились в глаза Лии. — Слишком поздно для нас, Кейд.

Она провела все эти годы, ненавидя его. А после этого, она вообще к нему ничего не чувствовала. Когда она достаточно повзрослела, чтобы начать что-то понимать, Лия решила, что разница в их возрасте создала бы тогда очень много проблем. Кейд был взрослым мужчиной, и независимо от того, насколько знала свое сердце, она все еще была девочкой. Слишком юной для того, чего хотела от него. И нравственно, и по закону — для Кейда там была куча возможностей, чтобы разбить ее сердце.

Теперь обвинила его в том, что он трус, только для того, чтобы оттолкнуть. Хотя, он мог быть и помягче с ней. Он мог сказать, что будет ждать ее. По крайней мере, признать, что между ними вспыхнула искра. Вместо этого безжалостно обидел ее. Оскорбил ее. Разорвал хрупкое сердце на клочки. Он заставил Лию чувствовать себя так, будто та была раздражающей мухой. Ребенком, который сопровождал своего папу в дом его бабушки. Глупой девчонкой, которая цеплялась за каждое его слово. После стольких лет убеждений, что она, наконец, пережила свои безнадежные чувства к нему, последним, что было нужно Лии, так это снова в него влюбиться.

Разве Кейд не понимал, насколько его слова причиняют боль даже сейчас? Насколько опасно пробудить это желание, пролежавшее в спячке в ней так долго? Все это было не справедливо, черт побери! Потому что, как бы она не хотела произнести эти слова, не могла заставить их сорваться с губ. Не могла заставить себя сказать то, что он посмел ей тогда сказать, потому что в ее случае это была не правда. Лия хотела Кейда, так сильно, что ей было даже больно.

— Черт тебя побери, Кейд.

Его рот требовал ее. Лия отодвинулась, но он держал ее, сильные пальцы сжимали мягкое беззащитное горло, не достаточно сильно, чтобы причинить ей боль, но давя, чтобы она знала его намерение. Свободной рукой он прошелся по ее талии, и в итоге положил руку ей на поясницу. Он резко оторвал ее от стола и прижал к своей груди. Твердый член коснулся ее бедра, и Лия ощутила всю его длину, и сглотнула. Этого не могло произойти. Она больше никогда не могла потеряться в Кейде.

Кейд просунул язык сквозь барьер ее губ. Поцелуй не был нежным, он не спрашивал у нее разрешения. Рот Кейда требовал. Выбора не было. Все, что она должна была делать — это слушаться. Огонь ринулся по венам Лии. Мужчина прикусил ее нижнюю губу, и вновь у нее между бедер стало жарко. Ее клитор бился в такт с пульсом, а сердце грозило выпрыгнуть из груди. Она никогда не знала такой страсти. Такой животной чувственности, которая поглотила ее и увлекла в вихре, заставляя задыхаться и трястись от желания.

Она никогда не боялась того, что чувствовала, больше, чем сейчас.

Лия положила ладони на грудь Кейда, готовясь отпихнуть его подальше. Вместо этого она стиснула отвороты его жилета и притянула ближе, держась так, будто боялась, что он вновь повернется и уйдет. Любые рациональные мысли испарились под натиском его жадных поцелуев. Кейд пожирал ее, и Лия не желает ничего большего, чем быть его едой.

Здравомыслие сдуло туман похоти из ее мозга в одно мгновение, и она вырвалась из плена.

— Стоп, — выдохнула она, наполняя легкие отчаянными глотками воздуха. Кейд отказался отпускать ее, и это было, вероятно, хорошо. Конечности Лии тряслись, и она не была уверена, что ей хватило бы сил, чтобы устоять. Она не могла поступить так с Адамом. Не могла оставить без внимания обещание, которое она дала ему. Кейду, может, и плевать на границы, но Лии — нет. Не должно было. В противном случае, она никогда не сможет жить в ладу с собой.