Актуальные медиапонятия: опыт словаря сочетаемости - Сергей Страшнов

К тотальной цензуре все это отнюдь не приводит: скажем, регулировать печатную периодику во всем ее объеме Министерство связи и массовых коммуникаций сейчас уже не собирается. Однако и свободу слова можно назвать частичной, а если точней, – при рыночном изобилии СМИ – выборочным является сегодня прессинг. Сильнее всего он там, где сосредоточена максимальная аудитория, а значит, и главное направление информационного потока, – на общенациональных телевизионных каналах. Об этом достаточно откровенно 2 сентября 2008 года признался в интервью «Известиям» тогдашний министр И. Щеголев. А добровольные помощники больших начальников, посмеиваясь, приговаривают, что самые независимые – это те, от которых ничего не зависит, и кивают, например, на социальные сети.

Мы снова находимся в ситуации гласности, но назвать ее знакомой трудно. Любая прежняя либерализация потому таковой и воспринималась, что возникала на фоне мрачного или удушливого семи-, пяти-, тридцати-, двадцатилетия. Сегодня же интеллигенция, прислоняясь к умеренной или ограниченной гласности, в обмен на призрачный статус «четвертой власти» способна расстаться и с пугающими самостоятельностью, многообразием, и с постылой свободой слова. Жертвой это не считается, но тем не менее в речах преобладает отнюдь не шестидесятнический энтузиазм – усталое удовлетворение. И характерно, что впервые в истории гласности публицисты обращаются не к молодежи, а по преимуществу к пожилым людям.

Государственная политика по отношению к прессе всегда воплощается в форме ограничений, которые устанавливаются законотворцами или – в реальности – правительством, и свобод, которые при поддержке общества отчасти завоевывают и сами журналисты. Суверенитет СМИ измеряется степенью их социальной активности и самостоятельности по отношению к власти. По какому пути пойдет развитие СМИ в ближайшем будущем, предсказать непросто. С одной стороны, самые высокие руководители постоянно и искренне говорят о верности страны демократическим ценностям, с другой – особенно на местах – на волю прорываются вечные инстинкты начальства построить прессу под себя, сделать ее ручной. Налицо противоборство, которое в условиях нормальной нишевой рассредоточенности массмедиа вряд ли обернется тотальным единством. Поэтому, скорее всего, нас ждет сочетание характерных для разных медийных сфер плюрализма и гласности. Так что главный вопрос таков: будут ли границы последней расширяться или, наоборот, сужаться?

Список рекомендуемой литературы

Алтунян А. Булгарин – автор теории ограниченной гласности // Журналист. 2003. №9.

Алтунян А. О единстве, гласности и плюрализме // Знамя. 2001. №2.

Власть, зеркало или служанка?: энциклопедия жизни современной российской журналистики. В 2 т. М., 1998.

Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

Лозовский Б. Н. Журналистика: краткий словарь. Екатеринбург, 2004.

Сиберт Ф. С., Шрамм У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. М., 1998.

Страшнов С. Л. Просветительство и журналистика // URL: http://www.auditorium.ru/aud

Глокализация

Современные средства массовой коммуникации и современные тенденции их распространения по миру таковы, что можно уверенно говорить о глобализации медиапространства. Совсем недавние как будто бы заманчивые проекты всемирных газет так и оставались недовоплощенными, зато теперь расстояния минимизируются, границы разрушаются под натиском новых технологий: это радио для всех говорящих на каком-то из особенно распространенных языков, спутниковое телевидение, Интернет, мобильная телефония. В результате становятся возможными парадоксальные суждения – подобные тому, что медиа лишают нас чувства места (Дж. Мейровиц).

Чаще предполагалось как раз обратное, а именно: человек благодаря СМИ укореняется в данном ему пространстве и времени, осваивает их и адаптируется к ним. Однако в ходе общепланетной экспансии масс-медиа, растворения человека в человечестве, вовлечения людей в гигантские всемирные катаклизмы действительно происходит или намечается отрыв индивида от окружающего, отчуждение его от реальности. Как замечает американский журналист Д. Николс, рассказ «о далеких происшествиях или преступлениях передается как сообщение из соседнего города, и наоборот. Картина мира становится неузнаваемой и неуловимой».

Но если уж из сферы действия глобальных СМИ вырваться практически невероятно, тогда и речь, стало быть, следует вести не о том, как им успешнее противостоять, а о том, чем их разумнее дополнять. Подобные попытки и обозначаются особым понятием «глокализация», которое запустил в оборот английский специалист Р. Робертсон. Необычная сочетаемость, как и в последующих случаях с квалоидом или инфотейнментом, заложена внутри самого этого термина, созданного путем изящного наложения слова «глобализация» (от фр. global – общий) с заменой одной буквы на воспроизведенное полностью слово «локализация» (от лат. localis – местный), либо так: путем простого, но остроумного добавления к последнему первой буквы другого понятия.

Получается, что очевидные как будто бы параметры – такие как ареал, то есть площадь распространения издания или диапазон действия канала – не только не теряют своего значения, но и заявляют о себе с новой силой в качестве территориального (административно-территориального) фактора журналистики. При этом учитываются технические (длина волны, например), экономические (объемы средств на выпуск) и социально-политические условия.

Можно заметить: введенное Робертсоном понятие звучит как девиз, призывающий к примирению, рвущийся ему навстречу. Употребляющие термин аналитики тревожно соглашаются с тем, что в результате только еще развертывающейся глобализации под угрозой оказались национально-культурные интересы даже многих густонаселенных стран. Что же тогда и говорить об аудитории областей, штатов, департаментов, округов и районов? Подмечено, что преобладающие на трех федеральных телеканалах московские тусовочно-политические новости жителями глубинки воспринимаются в виде чего-то мутного или сказочно-нереального, не имеющего к их обыденной жизни ни малейшего отношения. Но ведь почти ничего иного СМИ общероссийские, то есть по идее (а разве не ТВ сегодня – единственный, хотя и явно паллиативный вариант национальной идеи?) как раз интегрирующие, своим зрителям не дают.

В таком пренебрежении потребностями простого человека сквозит подчас неприкрытый цинизм – как выразился один из деятелей шоу-бизнеса, «пипл все схавает». Однако не оттого ли нарастает как раз и реакция протестная: на протяжении двух последних десятилетий, когда популярность столичной прессы существенно ослабла, подписка на издания локальные (причем не только в провинции, но даже и в Москве) продолжала оставаться относительно стабильной, а плотность ее – высокой. Сходные тенденции отмечаются на радио, причем современные изобретения этому не только мешают, но и способствуют: так, например, цифровые технологии стимулировали в Японии и Сингапуре развитие местных радиостанций. В крупных городах всего мира неуклонно расширяется сеть так называемого узкого, кабельного телевидения. Более того, встречаются сообщения о собственных передачах, изготовленных и демонстрируемых то в воронежском селе, а то и на «зоне».

Объяснить все перечисленные процессы трафаретно – одной лишь низкой платежеспособностью населения, видимо, уже невозможно. Скорее (или дополнительно) стоит учитывать тягу людей к децентрализации сообщений и их индивидуализации. По сравнению, скажем, с периодом перестройки наметился явный поворот отечественной аудитории к собственным житейским проблемам. Вполне понятно: таким способом личность сознательно или инстинктивно защищает и отстаивает свою неповторимость. И местные СМИ, как никакие другие, способны в этом помочь.

Общемировые бренды, в том числе в медийном своем выражении, непосредственно посягают на уникальность небольших городов, поселений, местечек. Между тем последние все еще продолжают держать оборону, поскольку погружение в собственные заботы, самоидентификация – столь же неискоренимая потребность человека, как и желание отвлечься. Именно поэтому падение тиражей локальной прессы – на фоне всех прочих изданий – происходит сравнительно замедленно. Человеку необходимо ориентироваться в окружающем, поэтому он и нуждается в оперативных, адекватных региональных новостях, и в этом смысле название одного из шуйских изданий – «Местный спрос» – выглядит едва ли не символически. Локальная идентичность, соответственно, помимо самоосознаваемой – гордо или с сожалением – особой ментальности («я – пермяк, костромич, пучежанин» и т. д.), означает осведомленность в происходящем поблизости. И кто, если не здешние СМИ, способны наделять земляков подобной информированностью? Компактный ареал, конкретность целевой аудитории и ее повышенная мотивированность позволяют журналистам работать наиболее адресно и оперативно, одомашнивать выпуски, делать их теплее и проникновеннее.